Записки охотника самое короткое произведение. Тургенев иван сергеевич
Цикл состоит из 25 рассказов, которые представляют собой зарисовки из жизни помещиков и мелкого дворянства первой половины XIX века.
ХОРЬ И КАЛИНЫЧ
Поразительна разница между внешностью и бытом мужиков Орловской и Калужской губерний. Орловский мужик мал ростом, сутуловат, угрюм, живёт в осиновых избёнках, ходит на барщину и носит лапти. Калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок, глядит смело, лицом чист и бел, торгует и по праздникам ходит в сапогах.
Охотясь в Жиздринском уезде, я познакомился с калужским помещиком Полутыкиным. Несмотря на некоторые странности, Полутыкин был страстным охотником и отличным человеком. В первый же день он пригласил меня переночевать к себе в имение. Однако до имения было далеко, поэтому по пути мы заехали к Хорю, одному из мужиков Полутыкина.
Его усадьба, состоявшая из нескольких сосновых срубов, возвышалась на расчищенной лесной поляне. Хоря не оказалось дома. Нас встретил его сын Федя и провёл в избу. В избе было чисто, не видно было ни прусаков, ни тараканов. Вскоре на телеге к дому подкатили остальные сыновья Хоря - шесть молодых великанов, очень похожих друг на друга. Мы сели в телегу и через полчаса уже въезжали на двор господского дома.
За ужином я спросил Полутыкина, почему Хорь живёт отдельно от прочих мужиков. Полутыкин рассказал, что примерно 25 лет назад дом Хоря в деревне сгорел, и он пришёл к отцу Полутыкина с просьбой переселить его на болото, пообещав за это платить хороший оброк. Полутыкин-старший согласился и положил Хорю оброку 50 рублей. С тех пор Хорь разбогател и теперь платит уже целых 100 рублей оброку. Полутыкин предлагал Хорю откупиться, но тот отказывался, ссылаясь на нехватку денег.
На следующий день мы опять отправились на охоту. Проезжая через деревню, мы остановились у низенькой избы, чтобы захватить с собой Калиныча, высокого и худого крестьянина лет сорока. Калиныч был человеком самого весёлого и кроткого нрава. Он каждый день ходил с барином на охоту, и без него Полутыкин не мог ступить и шагу.
В полдень, когда жара стала особенно сильной, Калиныч отвёл нас на свою пасеку, в самую глушь леса, и угостил свежим мёдом. На следующий день Полутыкин уехал по делам в город. На охоту я поехал один, а на обратном пути завернул к Хорю. Сам Хорь оказался лысым, низкого роста, плечистым мужиком с курчавой бородой. Беседуя с Хорем, я заметил, что он был человеком себе на уме.
Ночевать я остался на сеновале у Хоря. Утром, за завтраком, я спросил у Хоря, почему все дети, все, кроме Феди, женатые, живут вместе с ним. "Сами хотят, так и живут" - ответил Хорь. Внезапно за дверью раздался знакомый голос и в избу вошёл Калиныч с пучком полевой земляники для своего друга Хоря. Не ожидал я таких "нежностей" от мужика.
Следующие три дня я провёл у Хоря, с удовольствием наблюдая за Хорем и Калинычем. Оба приятеля были совсем не похожи друг на друга. Хорь был рационалист, человек положительный и практический. Калиныч же был мечтательным романтиком и идеалистом. Хорь прекрасно обустроился, завёл большую семью, накопил денег, ладил с барином и прочими властями. Калиныч ходил в лаптях и перебивался кое-как. Когда-то у него была жена, которую он боялся, а детей не было вовсе. Хорь насквозь видел господина Полутыкина, а Калиныч благоговел перед своим господином. Калиныч стоял ближе к природе, он заговаривал кровь, испуг, бешенство, выгонял червей, пчелы ему давались. Хорь же был ближе к обществу.
Узнав, что я бывал за границей, Хорь расспрашивал меня о тамошних устоях и обычаях. Калиныч больше интересовался описаниями природы и городов. Познания Хоря были по-своему обширны, но, в отличие от Калиныча, читать он не умел. Баб Хорь презирал от всей души, и часто тешился и издевался над ними. Он часто подтрунивал над Калинычем, что тот не умеет жить и даже не может себе справить сапог. Калиныч обладал хорошим голосом, часто пел, и Хорь охотно подпевал ему.
На четвёртый день Полутыкин прислал за мной. Мне было жаль расставаться с Хорем и Калинычем.
ЕРМОЛАЙ И МЕЛЬНИЧИХА
Вечером мы с Ермолаем отправились охотиться на вальдшнепов. Ермолай - охотник, человек лет 45, высокий, худой, с длинным носом, узким лбом, серыми глазками и широкими насмешливыми губами. Круглый год он ходил в кафтане немецкого покроя и синих шароварах. У Ермолая было старинное кремневое ружье и собака по прозвищу Валетка, которую он никогда не кормил. Ермолай принадлежал моему соседу, помещику старинного покроя. Помещик отказался от него, как от человека, не годного ни для какой работы. Единственной его обязанностью было доставлять на господскую кухню раз в месяц несколько пар тетеревов и куропаток.
Ермолай был беззаботен, как птица. Он постоянно попадал в разные переделки, и всегда возвращался домой невредимый с ружьём и с собакой. Не будучи весельчаком, он всегда находился в хорошем настроении и любил поговорить. Была у Ермолая и жена, которая жила в полуразвалившейся избушке и терпела лишения. Он появлялся дома раз в неделю и обходился с женой жестоко и грубо. Дома он никогда не оставался больше дня, а на стороне из домашнего тирана опять превращался в Ермолку, которого знали на сто вёрст в округе.
Охотиться мы пошли в большую берёзовую рощу на берегу Исты. Желая попытать счастья на следующее утро, мы решили переночевать на ближайшей мельнице. Когда мы подошли к мельнице, было уже темно, и хозяева не захотели нас пускать. В конце концов мы решили купить у мельника соломы и переночевать на улице под навесом. Мельничиха принесла нам еды. Пока Ермолай пёк в золе картофель, я задремал.
Лёгкий шёпот разбудил меня. Я поднял голову и увидел женщину, бледное лицо которой ещё хранило следы былой красоты. По выговору я узнал в ней дворовую женщину. Это была мельничиха Арина. Она тихо беседовала с Ермолаем. Он звал её к себе "погостить" и обещал выгнать жену. Я поднялся и заговорил с ней. От Арины я узнал, что она была горничной у жены графа Зверкова.
В Петербурге я был знаком с графом Зверковым, который занимал довольно важное место. От него я и услышал историю Арины. Жена Зверкова была пухлая, чувствительная и злая. Было у неё твёрдое правило: не держать замужних горничных. После 10 лет верной службы красавица Арина, дочь старосты, стала просить у Зверкова позволения выйти замуж. Ей было отказано. Через некоторое время выяснилось, что Арина беременна от лакея Петра. Зверков приказал остричь девушку, одеть в тряпьё и сослать в деревню.
От Ермолая я узнал, что ребёнок Арины умер. Уже два года она была замужем за мельником, который выкупил её у барина. Лакея Петрушку отдали в солдаты.
МАЛИНОВАЯ ВОДА
В жаркий августовский день случилось мне быть на охоте. С трудом добрался я до ключа под названием "Малиновая вода", бьющего из высокого берега Исты, напился и прилёг в тени. Недалеко от меня сидели два старика и удили рыбу. В одном из них, худеньком, маленьком, в заплатанном сюртучке, я узнал Стёпушку.
Стёпушка обитал в селе Шумихоно у садовника Митрофана. У Стёпушки не было прошлого. Кто он, откуда, чем живёт - об этом никто не знал. Никто с ним не заговаривал, и он сам, кажется, отроду рта не раскрыл. Митрофан жить его к себе не приглашал, но и не прогонял. Весь день Стёпушка хлопотал бесшумно и хлопотливо, как муравей, и всё только ради еды. У него было маленькое лицо, жёлтенькие глазки, волосы до бровей, остренький носик, большие и прозрачные, как у летучей мыши, уши и реденькая бородёнка.
В товарище Стёпушки я узнал Михайло Савельева по прозвищу Туман. Он был вольноотпущенным человеком графа Петра Ильича *** и проживал у болховского мещанина, содержателя постоялого двора. Огромный двухэтажный деревянный дом, где помещался постоялый двор, принадлежал раньше Петру Ильичу, богатому вельможе прошлого века. Многие старожилы ещё помнят его пиры на всю губернию. Разорившись, он отправился в Петербург искать места, и умер в номере гостиницы. Туман служил у него дворецким. Это был человек лет 70, с приятным лицом и добродушной улыбкой.
Я подошёл и завёл разговор. Туман пустился в воспоминания о покойном графе. Припомнил охоты и пиры, которые устраивал Пётр Ильич, и его многочисленных любовниц. Граф выбирал их из низкого сословия. Самой красивой и злой была Акулина, дочь ситовского десятского.
Вдруг в овраге позади нас раздался шум. Я оглянулся и увидел мужика лет 50 с котомкой за плечами. Туман назвал его Власом. Мужик рассказал, что ходил в Москву к своему барину с просьбой, чтобы тот уменьшил ему оброк или посадил на барщину. У Власа умер единственный сын, который раньше вносил оброк за отца. Барин же осерчал и выгнал его. Туман спросил, как же он жить будет, а Влас с улыбкой на лице и со слезами на глазах ответил, что теперь с него взять нечего.
Я спросил, сколько оброка назначил ему барин. Девяносто рублей - ответил Влас и пожаловался, что земли мало, один господский лес, да и тот продали. Он подсел к нам и пригорюнился. Через полчаса мы разошлись.
УЕЗДНЫЙ ЛЕКАРЬ
Однажды осенью, возвращаясь с охоты, я заболел. Лихорадка застала меня в гостинице уездного города. Я послал за доктором. Уездный лекарь оказался человеком небольшого роста, худеньким и черноволосым. Мы разговорились, и он рассказал мне историю, которую я и привожу здесь.
Однажды, в великий пост, доктора позвали к больной. Была она дочерью бедной помещицы, вдовы, и жила в 20 вёрстах от города. Дорога была адская, и доктор с трудом добрался до маленького, крытого соломой домика. Старушка-помещица сразу же провела доктора к больной, за которой ухаживали две её сестры. Заболевшей девушке было лет 20. Проводя необходимые процедуры, доктор заметил, что его пациентка - редкая красавица.
После того, как больная уснула, уставшего доктора напоили чаем и уложили спать, но ему не спалось. Наконец он не выдержал и пошёл взглянуть на пациентку. Девушка не спала, у неё снова началась горячка и бред. На другой день больной не полегчало. Доктор почувствовал к ней сильное расположение и решил остаться. Семейство это доктору тоже нравилось. Люди они были бедные, но на редкость образованные. Отец у них был человек учёный, сочинитель. Книги были единственным богатством, которое он оставил семье. Доктора полюбили как родного.
Между тем сделалась страшная распутица, даже лекарство из города доставлялось с трудом. Больная всё не поправлялась. Так проходило день за днём. Больная, Александра Андреевна, вскоре почувствовала к доктору дружеское расположение, которое принимала за любовь. Между тем ей становилось всё хуже. Всё семейство испытывало к доктору слепое доверие, которое тяжким грузом ложилось на его плечи. Ночи напролёт он просиживал у постели Александры, развлекал её, вёл с ней долгие разговоры. Лекарство она принимала только из его рук.
Постепенно доктор начал понимать, что девушка не выживет. Александра тоже это понимала. Однажды ночью она заставила доктора сказать ей правду и сказала, что любит его. Доктор понимал, что это не так - девушке было страшно умирать в 25 лет, не испытав любви. Александра поцеловала доктора, и он не устоял. Она прожила ещё три дня и три ночи, и каждую ночь доктор проводил с ней. В последнюю ночь в комнату вошла мать, и Александра сказала ей, что обручена с доктором.
На следующий день девушка умерла. С тех пор доктор успел жениться на ленивой и злой купеческой дочери с большим приданым.
МОЙ СОСЕД РАДИЛОВ
Однажды осенью мы с Ермолаем охотились на вальдшнепов в заброшенном липовом саду, каких много в Орловской губернии. Оказалось, что сад этот принадлежит помещику Радилову. Он пригласил меня на обед, и мне не оставалось ничего другого, как согласиться. Радилов провёл меня через огород к старенькому, серому домику с тёсовой крышей и кривым крылечком. Ермолаю поднесли водки, а меня провели в гостиную и представили матери Радилова - маленькой старушке с добреньким, худеньким лицом и печальным взглядом. В гостиной также присутствовал старик лет 70-ти, худой, лысый и беззубый. Это был Фёдор Михеич, разорившийся помещик, который жил у Радилова из милости.
В комнату вошла девушка, представленная мне Олей, и мы сели за стол. За обедом Радилов, который служил в пехотном полку, пустился в рассказы, а я наблюдал за Ольгой. Она была очень хороша и следила за Радиловым со страстным вниманием. После обеда мы с Радиловым отправились в его кабинет. С удивлением я заметил, что в нём нет страсти к тому, что составляет жизнь всех остальных помещиков. Казалось, что вся его душа, добрая и тёплая, была проникнута одним чувством. Радилов не был мрачным человеком, но чувствовалось, что подружиться он ни с кем не мог, оттого что жил внутренней жизнью.
Вскоре Ольга позвала нас пить чай. Она говорила очень мало, но в ней не было манерности уездной девицы. Её взгляд был спокоен и равнодушен, словно она отдыхала от большого счастья, а движения были решительны и свободны. В разговоре Радилов вспомнил о покойной жене, чьей сестрой была Ольга. Со странным выражением лица Ольга быстро встала и вышла в сад. У подъезда раздался стук колёс и в комнату вошёл высокий, плечистый и плотный старик, однодворец Овсянников, о котором я расскажу в другом отрывке. На другой день мы с Ермолаем снова отправились на охоту.
Через неделю я опять зашёл к Радилову, но не застал дома ни его, ни Ольги. Через две недели я узнал, что он бросил мать и уехал куда-то со своей золовкой. Только тогда я понял выражение лица Ольги: оно полыхало ревностью. Перед отъездом из деревни я посетил Старушку Радилову, и спросил, есть ли новости от сына. Старушка заплакала, и больше о Радилове я её не спрашивал.
ОДНОДВОРЕЦ ОВСЯННИКОВ
Овсянников был человеком полным, высоким, лет 70, с лицом, напоминающим лицо Крылова. Одеждой и манерой держаться он походил на зажиточного купца. Своей важностью, смышлёностью, ленью, упорством и прямодушием он напоминал мне русских бояр допетровских времён. Это был один из последних людей старого века. Все соседи его очень уважали. Жил он со своей женой в уютном домике, людей своих одевал по-русски и называл работниками, и себя за дворянина не выдавал. По привычке Овсянников придерживался старинных обычаев, однако бороду брил и волосы стриг по-немецки.
Продавать хлеб Овсянников считал за грех, и во время голода в 40-м году раздал окрестным помещикам весь свой запас. К нему часто прибегали соседи с просьбой рассудить и всегда слушались его совета. И жену он сыскал по себе. Татьяна Ильинична Овсянникова была женщина высокая, важная и молчаливая. Многие бедняки называли её благодетельницей. Правильные черты лица до сих пор сохраняли остатки её знаменитой красоты. Детей у Овсянниковых не было.
Я с ним познакомился у Радилова и через два дня поехал к нему. Принял он меня ласково и величаво. Мы разговорились о том, как люди жили раньше, и как живут теперь. Против моего ожидания, Лука Петрович Овсянников не стал хвалить старое время. Он припомнил, как были беззащитны однодворцы перед более богатыми и сильными. В том числе вспомнил и моего покойного деда, который отнял у него клин земли. Я не знал, что ответить Овсянникову, и не смел взглянуть ему в лицо.
Рассказал Овсянников и о другом своём соседе, Степане Никтополионыче Комове. Очень любил Комов выпить и других угостить, а если кто отказывался - застрелить грозился. Полюбился ему отец Овсянникова. Чуть Комов его в гроб не вогнал, да сам умер: свалился пьяный с голубятни. Вспомнил Овсянников о том, как жил в Москве, видел там многих вельмож, в том числе и графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского, у которого дядя Луки Петровича служил дворецким. Был граф высокого роста и могучего телосложения, каждого человека до своей особы допускал и до всего охотник был. Устроил он как-то собачьи бега, на которые съехались охотники со всей Руси. Всех тогда обскакала Миловидка, собака моего деда.
Я спросил у Овсянникова, любит ли он охоту. Он ответил, что неловко ему за дворянами тянуться - только себя срамить. Очень удивлялся Овсянников современным дворянам: и люди учёные, а в делах ничего не смыслят. В пример он привёл Василия Николаевича Любозвонова, который получил имение в наследство от матери. В первый раз он вышел к мужикам одетый как кучер, а потом стал жить в собственном поместье как чужой.
Подали чай. Татьяна Ильинична заговорила с мужем о своём непутёвом племяннике Мите. Он бросил службу, стал сочинять для крестьян просьбы и кляузы и выводить на чистую воду землемеров. Наконец Овсянников согласился его простить, и Митя вошёл в комнату. Это был парень лет 28, высокий, стройный и кудрявый. Он считал, что стоит за правду, с бедных не берёт и стыдиться ему нечего.
Вдруг дверь отворилась, и вошёл Франц Иваныч Лежень, мой сосед и орловский помещик. Родился он в Орлеане, а в Россию попал во время войны с Наполеоном. На обратном пути он попал в руки смоленским мужикам, которые собрались утопить его в проруби речки Гнилотёрки. Мимо проезжал помещик и выкупил француза у мужиков. От этого помещика Лежень переехал к другому, женился на его воспитаннице, выдал дочь замуж за орловского помещика Лобызаньева и сам переселился жить в Орёл. С Овсянниковым Лежень состоял в дружбе.
ЛЬГОВ
Однажды Ермолай предложил мне поехать в Льгов - поохотиться на уток. Льгов - большое село на болотистой речке Росоте. Вёрст за 5 от Льгова эта речка превращается в широкий пруд, заросший густым тростником. На этом пруду водилось бесчисленное множество уток всех возможных пород. Охотиться на этом пруду оказалось делом трудным: собаки не могли достать подстреленную дичь из сплошных тростниковых зарослей. Мы решили сходить в Льгов за лодкой.
Вдруг из-за густой ракиты нам на встречу вышел человек среднего роста в потёртой одежде и дырявых сапогах. На вид ему было лет 25, его длинные русые волосы торчали неподвижными косицами, небольшие карие глазки приветливо моргали, а лицо, повязанное чёрным платком, улыбалось. Он представился Владимиром и предложил нам свои услуги.
По дороге в Льгов я узнал его историю. Владимир был вольноотпущенный, в юности обучался музыке, потом служил камердинером, был грамотен и почитывал книжки. Выражался он очень изящно, как провинциальный актёр, играющий первых любовников, за что его любили девушки. Я спросил, зачем он повязал лицо платком. Владимир рассказал, что это его приятель, неопытный охотник, случайно отстрелил ему подбородок и указательный палец правой руки.
Мы дошли до Льгова, и Ермолай решил взять лодку у человека по прозвищу Сучок. Босоногому и взъерошенному Сучку на вид было лет 60. лодка у него была, но плохая. Мы всё равно решили воспользоваться ею, забив щели паклей. Я спросил Сучка, давно ли он здесь служит рыбаком. Оказалось, что Сучок сменил множество занятий и хозяев, прежде чем оказался в Льгове. Был он и кучером, и поваром, и садовником, и даже актёром; сменил пятерых хозяев, и вот теперь его сделали рыболовом на пруду, где совсем не было рыбы. Женат он не был - его покойная барыня, старая дева, не позволяла дворовым жениться.
Наконец лодка была готова, и мы отправились на охоту. К обеду наша лодка до краёв наполнилась дичью. Мы уже собирались вернуться в село, как вдруг с нами произошло неприятное происшествие. Лодка понемногу протекала, и Владимиру поручено было вычёрпывать воду. Увлёкшись охотой, он забыл о своих обязанностях. Вдруг от резкого движения Ермолая наша ветхая лодка накренилась и торжественно пошла ко дну. Через мгновение мы уже стояли по горло в воде, окружённые телами уток.
Вода была очень холодной. Кругом росли тростники. Вдали, над их верхушками, виднелся берег. Ермолай пошёл искать брод. Он не возвращался больше часа, и мы успели замёрзнуть. Вывел нас Ермолай из пруда только под вечер. Через два часа мы уже сидели, обсушенные, в большом сенном сарае и собирались ужинать.
БЕЖИН ЛУГ
В прекрасный июльский день охотился я за тетеревами в Чернском уезде Тульской губернии. Уже вечерело, когда я решил вернуться домой. Я взобрался на холм и вместо знакомых мест увидел узкую долину, напротив стеной возвышался частый осинник. Я пошёл вдоль осинника, обогнул бугор и очутился в лощине. Она имела вид котла с пологими боками, на дне её стояло несколько больших белых камней - казалось, они сползлись туда для тайного совещания. В долине было так глухо и уныло, что сердце у меня сжалось.
Я понял, что окончательно заблудился и решил идти по звёздам. Вдруг я увидел под собой огромную равнину, которую огибала широкая река. Прямо подо мной в темноте горели и дымились два костра. Я понял, что зашёл на Бежин Луг. Ноги мои подкашивались от усталости. Я спустился к кострам и обнаружил там ребятишек, которые вывели лошадей в ночное.
Я прилёг и стал наблюдать за мальчиками. Из разговоров я понял, что их звали Федя, Павлуша, Ильюша, Костя и Ваня. Старшему из них, Феде, было лет 14. Это был стройный, красивый мальчик, который, судя по одежде, принадлежал к богатой семье. У Павлуши была неказистая внешность, но взгляд умный и прямой, а в голосе звучала сила. Горбоносое, вытянутое и подслеповатое лицо Ильюши выражало тупую заботливость. И ему, и Павлуше было не более 12-ти лет. Костя, маленький, тщедушный мальчик лет 10, поражал задумчивым и печальным взором. Ване, прикорнувшему в сторонке, было всего лет 7.
Я притворился спящим, и мальчики продолжили разговор. Ильюша стал рассказывать о том, как пришлось ему с компанией ребят заночевать на бумажной фабрике. Вдруг наверху кто-то затопал, потом стал по лестнице спускаться, к двери подошёл. Дверь распахнулась, а за ней - никого. А потом вдруг кто-то как закашляет. Напугал домовой мальчишек.
Новый рассказ начал Костя. Раз плотник Гаврила пошёл в лес по орехи и заблудился. Стемнело. Присел Гаврила под деревом и задремал. Проснулся он оттого, что его кто-то зовёт. Смотрит Гаврила - а на дереве русалка сидит, зовёт его к себе и смеётся. Гаврила взял и перекрестился. Русалка смеяться перестала, заплакала жалобно. Гаврила спросил, почему она плачет. Плачет она оттого, что Гаврила перекрестился - ответила русалка. Если бы он не крестился - жил бы с ней весело, а теперь и он до конца дней плакать будет. С тех пор Гаврила невесёлый ходит.
В отдалении раздался протяжный звук, в лесу отозвались тонким хохотом. Мальчишки вздрогнули и перекрестились. Ильюша рассказал историю, которая приключилась на прорванной плотине, нечистом месте. Давным-давно там был похоронен утопленник. Однажды послал приказчик псаря Ермила на почту. Возвращался он через плотину поздно ночью. Вдруг видит Ермил: на могилке утопленника беленький барашек сидит. Решил Ермил забрать его с собой. Барашек из рук не вырывается, только в глаза пристально смотрит. Жутко стало Ермилу, гладит он барашка и приговаривает: "Бяша, бяша!". А барашек оскалил зубы, и отвечает ему: "Бяша, бяша!".
Вдруг собаки залаяли и кинулись прочь. Павлуша бросился за ними. Вскоре он вернулся и сказал, что собаки почуяли волка. Я изумился храбрости мальчика. Ильюша между тем рассказал о том, как на нечистом месте встретили покойного барина, который искал разрыв-траву - уж очень могила на него давила. Следующая история была о бабе Ульяне, которая пошла в родительскую субботу ночью на паперть, чтобы узнать, кто умрёт в этом году. Смотрит - баба идёт; пригляделась - а это она сама, Ульяна. Потом Ильюша рассказал поверье об удивительном человеке Тришке, который придёт во время солнечного затмения.
Помолчав немного, мальчишки начали обсуждать, чем леший отличается от водяного. Костя рассказал о мальчике, которого водяной утащил под воду. Уснули ребята только к рассвету. В том же году Павел убился, упав с лошади.
КАСЬЯН С КРАСИВОЙ МЕЧИ
Душным летним днём я возвращался с охоты в тряской тележке. Вдруг кучер мой забеспокоился. Взглянув вперёд, я увидел, что путь нам пересекает похоронный обоз. Это была дурная примета, и кучер стал погонять лошадей, чтобы успеть проехать перед обозом. Мы не проехали и ста шагов, как у нашей тележки сломалась ось. Между тем покойник нагнал нас. Кучер Ерофей сообщил, что хоронят Мартына-плотника.
Шагом мы добрались до Юдиных выселок, чтобы купить там новую ось. В выселках не было ни души. Наконец я увидел человека, спящего посреди двора на самом солнцепёке, и разбудил его. Меня поразила его наружность. Это был карлик лет 50-ти со смуглым, сморщенным лицом, маленькими карими глазками и шапкой густых, курчавых, чёрных волос. Его тело было тщедушно, а взгляд необыкновенно странен. Голос его был удивительно молод и по-женски нежен. Кучер назвал его Касьяном
После долгих уговоров старик согласился проводить меня на ссечки. Ерофей запряг Касьянову лошадку, и мы тронулись в путь. В конторе я быстро купил ось и углубился в ссечки, надеясь поохотиться на тетеревов. Касьян увязался за мной. Недаром его прозвали Блохой: он ходил очень проворно, срывал какие-то травки и поглядывал на меня странным взглядом.
Не наткнувшись ни на один выводок, мы вошли в рощу. Я лёг на траву. Вдруг Касьян заговорил со мной. Он сказал, что домашняя тварь богом определена для человека, а лесную тварь грешно убивать. Речь старика звучала не по-мужичьи, это был язык торжественный и странный. Я спросил Касьяна, чем он промышляет. Он ответил, что работает плохо, а промышляет ловом соловьёв для удовольствия человеческого. Человек он был грамотный, семьи у него не было. Иногда Касьян лечил людей травами, и в округе его считали юродивым. Переселили их с Красивой Мечи года 4 назад, и Касьян скучал по родным местам. Пользуясь своим особым положением, Касьян обошёл пол-России.
Вдруг Касьян вздрогнул, пристально всматриваясь в чащу леса. Я оглянулся и увидел крестьянскую девочку в синем сарафанчике и с плетёным кузовком на руке. Старик ласково позвал её, называя Алёнушкой. Когда она подошла поближе, я увидел, что она старше, чем мне показалось, лет 13-ти или 14-ти. Она была маленькой и худенькой, стройной и ловкой. Хорошенькая девочка была поразительно похожа на Касьяна: те же острые черты, движения и лукавый взгляд. Я спросил, не его ли это дочь. С притворной небрежностью Касьян ответил, что она его родственница, при этом во всём его облике была видна страстная любовь и нежность.
Охота не удалась, и мы вернулись в выселки, где меня с осью ждал Ерофей. Подъезжая ко двору, Касьян сказал, что это он отвёл от меня дичь. Я так и не смог убедить его в невозможности этого. Через час я выехал, оставив Касьяну немного денег. По дороге я спросил у Ерофея, что за человек Касьян. Кучер рассказал, что сначала Касьян со своими дядьями ходил в извоз, а потом бросил, стал жить дома. Ерофей отрицал, что Касьян умеет лечить, хотя его самого он вылечи от золотухи. Алёнушка же была сиротой, жила у Касьяна. Он не чаял в ней души и собирался учить грамоте.
Мы несколько раз останавливались, чтобы смочить ось, которая нагревалась от трения. Уже совсем завечерело, когда мы вернулись домой.
БУРМИСТР
Недалеко от моего имения живёт молодой помещик, офицер в отставке, Аркадий Павлович Пеночкин. Человек он рассудительный и воспитанный, о подданных своих печётся и наказывает их для их же блага. Роста он небольшого и собой недурён. От его светло-карих глаз и румяных щёк так и пышет здоровьем и доброжелательством. Аркадий Павлович считается одним из самых образованных дворян и завидных женихов нашей губернии. Он осторожен, и ни в одну историю замешан не был. Его дом в Петербурге содержится в завидном порядке. Говорит Аркадий Павлович мягким и приятным голосом, обильно пересыпая речь фразами по-французски. Несмотря на все эти достоинства, я посещаю его неохотно. В его доме мною овладевает странное беспокойство.
Однажды мне пришлось провести у Аркадия Павловича ночь. Утром он не отпустил меня без завтрака, во время которого был наказан лакей, забывший подогреть вино. Пеночкин узнал, что я еду в Рябово, и решил отправиться со мной - в тех же местах находилось его село Шипиловка. Он очень хвалил тамошнего бурмистра Софрона, "государственного человека".
С собой Аркадий Павлович захватил бездну вещей и повара. Ехали мы долго, и приехали прямо в Шипиловку. В тот день мне пришлось забыть про охоту и покориться своей участи. У околицы нас встречал староста, сын бурмистра, огромный рыжий мужик. Самого Софрона дома не оказалось. Мы поехали по деревне. При виде нашей коляски люди замолкали и разбегались. По селу распространялось тревожное волнение. Жена бурмистра встретила нас у крыльца и долго целовала ручку Аркадия Павловича.
Мы уже успели расположиться в холодной избе, когда приехал бурмистр. Он был небольшого роста, плотен, плечист и сед, с красным носом, маленькими голубыми глазками и бородой в виде веера. Войдя в избу, он заговорил нараспев и со слезами умиления приложился к ручке барина. Нам подали ужин, а бурмистр всё докладывал о делах и жаловался, что мало земли. Он рассказал, как на земле Пеночкина нашли мёртвое тело, а он велел стащить его на землю соседей и задобрил станового. Пеночкина позабавила эта уловка. Засыпая, Пеночкин заметил мне, что со времени управления Софрона за крестьянами не водится недоимок.
На другой день Аркадий Павлович уговорил меня остаться, чтобы показать мне своё имение. Нас сопровождал Софрон. Во время осмотра он всё напирал на то, что мало земли, и Пеночкин разрешил прикупить её от своего имени. Выходя из сарая после осмотра веялки, мы увидели двух мужиков в заплатанных рубахах. Старшего звали Антип. Они пришли жаловаться на бурмистра. Оказалось, что Софрон выплатил за них недоимку и взял в кабалу, да и не их одних. Всех взрослых сыновей Антипа Софрон отдал в солдаты, и последнего хотел отдать. Аркадий Павлович не захотел выслушать их до конца. До самого моего отъезда он дулся на Софрона.
Через час я уже был в Рябове и вместе со знакомым мужиком Анпадистом собирался на охоту. Я заговорил с Анпадистом о Софроне. Он рассказал, что Шипиловка только числится за Пенкиным, а владеет ею бурмистр. Земли у него гораздо больше, чем думает Пеночкин, кроме того бурмистр ещё и торговлей занимается. Антип как-то поспорил с бурмистром, и теперь Софрон мстит ему.
КОНТОРА
Осенью я бродил с ружьём по полям. Мелкий и холодный дождь заставил меня искать какое-нибудь убежище. У древнего старика, сторожившего гороховое поле, я узнал дорогу в ближайшую деревню. Наконец, я добрался до большого села с каменной церковью. Я направился к самой большой избе, предполагая, что это - жилище старосты, но нашёл там контору. Ко мне вышел человек лет 50, толстый, низкий, с бычьей шеей, глазами навыкате и очень круглыми щеками. За плату толстяк согласился приютить меня и провёл в соседнюю комнату. От него я узнал, что это имение Елены Николаевны Лосьняковой.
Вскоре конторский дежурный принёс мне чай. Он сообщил, что толстяк является главным конторщиком. Кроме него в конторе работает ещё 6 человек. В имении есть бурмистр и староста из немцев, но управляет всем барыня. В конторе пишутся распоряжения и приказы для бурмистра и старосты, которые подписывает только Лосьнякова.
Я уснул. Часа через 2 я проснулся и услышал голоса в конторе за перегородкой. Главный конторщик, Николай Еремеич, торговался с каким-то купцом. Из разговора я понял, что перед тем, как заключить сделку с барыней, купцы платят мзду главному конторщику. С мужиков Николай Еремеич тоже брал "оброк" и за это отправлял их на хорошие работы. Думая, что я сплю, они не таясь обсуждали свои дела.
На крыльце послышался шум и в контору вошёл низенький человек с необыкновенно длинным носом, большими неподвижными глазами и горделивой осанкой. Он нёс вязанку дров, около него толпились дворовые люди. Из их криков я узнал, что человека звали Купря. Раньше он был портным при барыне. Она отпустила Купрю на вольные хлеба, но из-за несчастной любви он вернулся и стал истопником, за что над ним издевалась вся дворня.
Николая Еремеича вызвали к барыне. Вдруг послышался громкий голос и вошёл высокий, рассерженный человек, опрятно одетый, с неправильным, но выразительным и смелым лицом по имени Павел. Он искал главного конторщика. Когда Николай Еремеич вернулся, Павел потребовал, чтобы тот оставил в покое его невесту Татьяну. Главный конторщик оговорил девушку, её перевели в судомойки и запретили выходить замуж. Павел был фельдшером, и Николай мстил ему из-за неудачного лечения. С отцом Павла он тоже враждовал.
Еремеич заявил, что барыне придётся выбирать одного из них. Павел бросился на Еремеича с кулаками. Неделю спустя я узнал, что Лосьнякова оставила у себя и Павла и Николая, а Татьяну сослала.
БИРЮК
Я ехал с охоты вечером один, на беговых дрожках. В дороге меня застала сильная гроза. Кое-как схоронился я под широким кустом и терпеливо ожидал конца ненастья. Вдруг при блеске молний я увидел на дороге высокую фигуру. Это оказался здешний лесник. Он отвёз меня в свой дом - небольшую избушку посреди обширного двора, обнесённого плетнём. Изба состояла из одной комнаты. На самой середине висела люлька с младенцем, которую качала босая девочка лет 12-ти. Я понял, что хозяйки в избе не было. Из всех углов смотрела нищета.
Наконец я смог рассмотреть лесника. Он был высокого роста, плечист и хорошо сложён, его суровое и мужественное лицо заросло бородой, из-под широких бровей смело смотрели небольшие карие глаза. Лесник представился Фомой, по прозвищу Бирюк. От Ермолая я часто слышал рассказы о Бирюке, которого боялись все окрестные мужики. Из его леса нельзя было вынести даже вязанки хвороста - был он силён и ловок, как бес. Подкупить его было невозможно, да и со свету сжить нелегко.
Я спросил, есть ли у него хозяйка. Бирюк с жестокой улыбкой ответил, что его жена бросила детей и сбежала с прохожим мещанином. Угостить он меня не мог: в доме не было ничего, кроме хлеба. Между тем гроза закончилась, и мы вышли на двор. Бирюк сказал, что слышит стук топора; я не слышал ничего. Лесник взял своё ружьё, и мы пошли к тому месту, где рубили лес. В конце пути Бирюк опередил меня. Я услышал звуки борьбы и жалобный крик. Я ускорил шаг и вскоре увидел срубленное дерево, возле которого лесник связывал руки вору - мокрому мужику в лохмотьях с длинной растрёпанной бородой. Я сказал, что заплачу за дерево и попросил отпустить несчастного. Бирюк промолчал.
Снова полил дождь. С трудом мы добрались до избы лесника. Я дал себе слово во что бы то ни стало освободить бедняка. При свете фонаря я смог разглядеть его испитое, морщинистое лицо и худое тело. Вскоре мужик стал просить Фому отпустить его, но лесник не соглашался. Вдруг мужик выпрямился, на его лице выступила краска, и он стал бранить Бирюка, называя его зверем.
Бирюк схватил мужика, одним движением освободил ему руки и велел убираться к чёрту. Я был удивлён и понял, что на самом деле Бирюк - славный малый. Через полчаса он простился со мной на опушке леса.
ДВА ПОМЕЩИКА
Позвольте мне познакомить вас с двумя помещиками, у которых я часто охотился. Первый из них - отставной генерал-майор Вячеслав Илларионович Хвалынский. Высокий и когда-то стройный, он и теперь был вовсе не дряхлый. Правда, некогда правильные черты его лица немного изменились, щёки повисли, появились морщины, но выступает Вячеслав Илларионович бойко, звонко смеётся, позвякивает шпорами и крутит усы. Человек он очень добрый, но с довольно странными привычками. Он не может обращаться с небогатыми дворянами, как с равными себе людьми, даже речь его при этом меняется.
Хлопотун он и жила страшный, а хозяин плохой: взял себе в управляющие отставного вахмистра, необычайно глупого человека. Хвалынский большой любитель женщин. В карты он любит играть только с людьми низшего звания. Когда же ему приходится играть с вышестоящими, то он сильно меняется и даже не жалуется на проигрыш. Читает Вячеслав Илларионович мало, при чтении постоянно шевелит усами и бровями. На выборах он играет значительную роль, но от почётного звания предводителя по скупости отказывается.
О своём военном прошлом генерал Хвалынский говорить не любит. Живёт он один в небольшом домике и до сих пор считается выгодным женихом. Его ключница, полная, свежая, черноглазая и чернобровая женщина лет 35, по будним дням ходит в накрахмаленных платьях. На больших званых обедах и публичных торжествах генерал Хвалынский чувствует себя в своей тарелке. Особым даром слова Хвалынский не владеет, поэтому длинных споров не терпит.
Мардарий Аполлоныч Стегунов похож на Хвалынского только в одном - он тоже холостяк. Он нигде не служил и красавцем не считался. Мардарий Аполлоныч низенький, пухленький старичок, лысый, с двойным подбородком, мягкими ручками и брюшком. Он хлебосол и балагур, живёт в своё удовольствие. Своим имением Стегунов занимается довольно поверхностно и живёт на старый лад. Люди у него одеты по-старинному, хозяйством заведует бурмистр из мужиков, а домом - сморщенная и скупая старуха. Гостей Мардарий Аполлоныч принимает радушно и угощает на славу.
Как-то приехал я к нему летним вечером, после всенощной. После того, как Стегунов отпустил молодого священника, угостив его водкой, мы сели на балконе. Вдруг он увидел в саду чужих кур и послал дворового Юшку выгнать их. Юшка и ещё трое дворовых кинулись на кур, и пошла потеха. Выяснилось, что это куры Ермила-кучера и Стегунов велел их отобрать. Потом разговор зашёл о выселках, которым отвели плохое место. Мардарий Аполлоныч сказал, что там живут опальные мужики, особенно две семьи, которые никак не удаётся извести. В отдалении я услышал странные звуки. Оказалось, это наказывали Ваську-буфетчика, который прислуживал нам за обедом.
Через четверть часа я простился со Стегуновым. Проезжая через деревню, я встретил Васю и спросил, за что его наказали. Он ответил, что наказали за дело, а такого барина, как у них, и в целой губернии не сыщешь.
ЛЕБЕДЯНЬ
Лет 5 тому назад я попал в Лебедянь в самый разгар ярмарки. Я остановился в гостинице, переоделся и отправился на ярмарку. Половой в гостинице успел мне сообщить, что у них остановился князь Н. и много других господ. Мне хотелось купить тройку лошадей для своей брички. Я нашёл двух, а третью подобрать не успел.
После обеда я отправился в кофейную. В бильярдной комнате собралось человек 20, среди которых я заметил князя Н, молодого человека лет 22-х с весёлым и несколько презрительным лицом. Он играл с отставным поручиком Виктором Хлопаковым, маленьким, смугленьким и худеньким человеком лет 30-ти, с чёрными волосами, карими глазами и тупым вздёрнутым носом. Хлопаков обладал умением нравиться молодым московским богачам, за счёт чего и жил. Успех поручика состоял в том, что он в течение года или двух употреблял одно и то же выражение, которое неизвестно почему смешило его покровителей. Через некоторое время это выражение переставало смешить, и Хлопаков начинал искать нового покровителя.
На другой день я пошёл смотреть лошадей к известному барышнику Ситникову. Мне понравился серый в яблоках жеребец, и мы начали торговаться. Вдруг из-за угла с грохотом вылетела тройка лошадей, запряжённая в щёгольскую тележку. В ней сидел князь Н. с Хлопаковым. Ситников засуетился и начал показывать князю лучших лошадей. Я не дождался конца сделки и ушёл.
На углу улицы я заметил большой лист бумаги, прикреплённый к воротам сероватого домика. На бумаге значилось, что некий Анастасей Иваныч Чернобай, тамбовский помещик, продаёт здесь лошадей. Анастасей Иваныч оказался стариком среднего роста, с белыми волосами, прекрасными голубыми глазами, любезной улыбкой и приятным, сочным голосом. Я купил у него недорогую лошадь. На другой день она оказалась загнанной и хромой. Обратно Чернобай лошадь не взял. Я понял, в чём дело, и покорился своей участи. К счастью, за урок я заплатил недорого.
Дня через два я уехал и завернул в Лебедян через неделю, на обратном пути. В кофейне я опять застал князя Н. за бильярдом, но в судьбе Хлопакова произошла обычная перемена - его сменил белокурый офицерик.
ТАТЬЯНА БОРИСОВНА И ЕЁ ПЛЕМЯННИК
Татьяна Борисовна - женщина лет 50-ти, с большими серыми глазами навыкате, румяными щеками и двойным подбородком, лицо её дышит лаской. Овдовев, она поселилась безвыездно в своём маленьком поместье. Родилась она в бедной семье и не получила никакого воспитания. Несмотря на это, она не заражена обычными недугами мелкопоместной барыни. Татьяна Борисовна свободно себя держит, чувствует и мыслит. С соседями она мало знается и принимает у себя только молодёжь. В ёе небольших комнатках человеку хорошо, тепло. Никто не умеет так утешать в горе, как Татьяна Борисовна.
Прислугу она держит небольшую. Домом у неё заведует ключница Агафья, бывшая её няня, добрейшее, слезливое и беззубое существо. Должность камердинера и дворецкого занимает 70-летний Поликарп, отставной скрипач, чудак и начитанный человек, личный враг Наполеона и страстный охотник до соловьёв. В помощь Поликарпу выделен его же внук Вася, в котором он усердно воспитывает ненависть к Наполеону.
С помещицами Татьяна Борисовна мало водится - она не умеет их занимать и засыпает под шум разговоров. Сестра её молодого приятеля, старая дева, существо добрейшее, но натянутое и восторженное, вздумала окончательно довоспитать богатую натуру Татьяны Борисовны. Она стала ездить к ней каждый день и вогнала бы её в гроб, если бы не влюбилась в проезжего студента.
Лет 8 тому назад проживал у Татьяны Борисовны её племянник Андрюша, мальчик лет 12-ти, круглый сирота. У него были большие, светлые, влажные глаза, маленький ротик, правильный нос и прекрасный возвышенный лоб. Он говорил сладким голосом и держался вкрадчиво и тихо. С самых ранних лет Андрюша почувствовал охоту к рисованию. Большой любви Татьяна Борисовна к Андрюше не чувствовала - ей не нравилось подобострастие племянника. Постепенно она начинала задумываться о будущем мальчика.
Однажды к ней заехал Пётр Михайлыч Беневоленский, который пылал бескорыстной страстью к искусству, решительно ничего в нём не смысля. Беневоленский посмотрел рисунки Андрюши, и признал в нём выдающийся талант. В тот же день он предложил Татьяне Борисовне увезти Андрюшу в Петербург и дать ему художественное образование. Через два дня они уехали.
С каждым годом Андрюша писал тетке всё реже. Однажды Татьяна Борисовна получила от племянника записочку с просьбой выслать денег. Через месяц он потребовал ещё, потом попросил в третий раз. На этот раз Татьяна Борисовна отказала, и Андрюша приехал в гости "для поправки здоровья". Нежный Андрюша превратился в Андрея Ивановича Беловзорова, плечистого, толстого малого с широким красным лицом и жирными курчавыми волосами. Опрятность и застенчивость прежних лет заменили нестерпимое неряшество и дерзость.
Загостился Андрей у тётушки. Дни он проводил, завывая романсы и аккомпанируя себе одним пальцем на фортепьяно. За год он стал поперёк себя шире, тётка в нём души не чает, а окрестные девицы в него влюбляются. Много прежних знакомых перестало ездить к Татьяне Борисовне.
СМЕРТЬ
В одно прекрасное июльское утро заехал я к моему молодому соседу Ардалиону Михайловичу с предложением поохотиться на тетеревов. Он согласился с условием, что по дороге мы заедем к нему в Чаплыгино, где рубят дубовый лес. Сосед взял с собой десятского Архипа, толстого и приземистого мужика с четырёхугольным лицом, и управляющего Готлиба фон-дер-Кока, юношу лет 19-ти, худого, белокурого, подслеповатого, с покатыми плечами и длинной шеей. Поместье недавно досталось Ардалиону в наследство от тётки.
Дубовый лес Ардалиона Михайловича был мне знаком с детства - я часто гулял здесь с моим гувернёром. Бесснежная и морозная зима 40-го года погубила вековые дубы и ясени. Мне горько было смотреть на умирающий лес. Мы пробирались на место рубки, как вдруг послышался шум упавшего дерева и крик. Из чащи выскочил бледный мужик и сказал, что подрядчика Максима придавило срубленным ясенем. Когда мы подбежали к Максиму, он уже умирал.
При виде этой смерти я подумал, что русский мужик умирает, словно совершает обряд: холодно и просто. Несколько лет назад, в деревне у другого моего соседа, мужик обгорел в овине. Когда я зашёл к нему, он умирал, а в избе шла обычная, повседневная жизнь. Я не вытерпел и вышел.
Ещё, помнится, завернул я однажды в больницу села Красногорья, к знакомому фельдшеру Капитону. Вдруг на двор въехала телега, в которой сидел плотный мужик с разноцветной бородой. Это был мельник Василий Дмитриевич. Поднимая жернова, он надорвался. Капитон осмотрел его, нашел грыжу и начал уговаривать остаться в больнице. Мельник наотрез отказался и поспешил домой, чтобы распорядиться своим имуществом. На четвёртый день он умер.
Вспомнил я и моего старинного приятеля, недоучившегося студента Авенира Сорокоумова. Он учил детей у великороссийского помещика Гура Крупяникова. Авенир не отличался ни умом, ни памятью, но никто не умел так, как он, радоваться успехам друзей. Я посетил Сорокоумова незадолго до его смерти от чахотки. Помещик не выгонял его из дому, но жалование платить перестал и нанял детям нового учителя. Авенир вспоминал студенческую юность и жадно слушал мои рассказы. Через 10 дней он умер.
Много ещё примеров приходит в голову, но ограничусь одним. При мне умирала старушка помещица. Священник подал ей крест. Приложившись к кресту, она засунула руку под подушку, где лежал целковый - плата священнику, и испустила дух. Да, удивительно умирают русские люди.
ПЕВЦЫ
Небольшое село Котловка лежит на скате голого холма, рассечённого глубоким оврагом, который вьётся по самой середине улицы. В нескольких шагах от начала оврага стоит небольшая четырёхугольная избушка, крытая соломой. Это - кабак "Притынный". Посещается он гораздо охотней, чем остальные заведения, и причиной этому - целовальник Николай Иваныч. Этот необычайно толстый, поседевший мужчина с заплывшим лицом и хитро-добродушными глазками уже более 20-ти лет проживает в Котловке. Не отличаясь ни особой любезностью, ни говорливостью, он обладает даром привлекать гостей и знает толк во всём, что интересно русскому человеку. Ему известно обо всём, что происходит в округе, но он никогда не пробалтывается.
У соседей Николай Иваныч пользуется уважением и влиянием. Он женат, и дети у него есть. Жена его - бойкая, востроносая и быстроглазая мещанка, Николай Иваныч во всём на неё полагается, а пьяницы-крикуны её боятся. Дети Николая Иваныча пошли в родителей - умные и здоровые ребята.
Был жаркий июльский день, когда я, мучимый жаждой, подошёл к Притынному кабачку. Вдруг на пороге кабачка показался седой мужчина высокого роста и начал кого-то подзывать, махая руками. Ему отозвался низенький, толстый и хромой человек с лукавым выражением лица по прозвищу Моргач. Из разговора между Моргачом и его приятелем Обалдуем я понял, что в кабачке затевается соревнование певцов. Лучший в околотке певец Яшка Турок покажет своё мастерство.
В кабачке уже собралось довольно много народу, в том числе и Яшка, худой и стройный человек лет 23-х с большими серыми глазами и светло-русыми кудрями. Возле него стоял широкоплечий мужчина лет 40-ка с чёрными блестящими волосами и со свирепо-задумчивым выражением на татарском лице. Звали его Диким Барином. Напротив него сидел соперник Яшки - рядчик из Жиздры, плотный, невысокий мужчина лет 30-ти, рябой и курчавый, с тупым носом, карими глазками и жидкой бородкой. Распоряжался действом Дикий Барин.
Прежде, чем описывать соревнование, хочу сказать несколько слов о собравшихся в кабачке. Евграф Иванов, или Обалдуй, был загулявший холостяк. Он не умел ни петь, ни плясать, но ни одна попойка не обходилась без него - его присутствие переносили как неизбежное зло. Прошлое Моргача было неясным, знали только, что он был кучером у барыни, попал в приказчики, был отпущен на волю и разбогател. Это опытный человек себе на уме, не добрый и не злой. Всё его семейство состоит из сына, который пошёл в отца. Яков, происходивший от пленной турчанки, был художником в душе, а по званию - черпальщик на бумажной фабрике. Никто не знал, откуда появился Дикий Барин (Перевлесов) и чем он живёт. Этот угрюмый человек жил, ни в ком не нуждаясь, и пользовался огромным влиянием. Он не пил вина, не знался с женщинами и страстно любил пение.
Первым запел рядчик. Пел он плясовую с бесконечными украшениями и переходами, чем вызвал улыбку Дикого Барина и бурное одобрение остальных слушателей. Яков начал с волнением. В его голосе была глубокая страсть, и молодость, и сила, и сладость, и увлекательно-беспечная, грустная скорбь. Русская душа звучала в нём и хватала за сердце. У всех на глазах выступили слёзы. Рядчик сам признал поражение.
Я вышел из кабачка, чтобы не испортить впечатление, добрался до сеновала и заснул мёртвым сном. Вечером, когда я проснулся, в кабачке уже вовсю праздновали победу Яшки. Я отвернулся и стал спускаться с холма, на котором лежит Котловка.
ПЁТР ПЕТРОВИЧ КАРАТАЕВ
Лет 5 тому назад, осенью, на дороге из Москвы в Тулу, пришлось мне просидеть почти целый день в почтовом доме за недостатком лошадей. С холодным отчаянием смотрел я в окно, как вдруг перед крыльцом остановилась небольшая телега. В комнату вошёл человек лет 30-ти со следами оспы на сухом, желтоватом лице, иссиня-чёрными волосами и небольшими опухшими глазками. За чаем мы разговорились. Разорившийся помещик Пётр Петрович Каратаев ехал в Москву служить. Он рассказал мне о причине разорения.
Когда Каратаев жил в деревне, он влюбился в красивую девушку по имени Матрёна. Девушка ему не принадлежала, и Каратаев захотел выкупить её. Госпожой её была богатая и страшная старушенция, жившая от него верстах в 15-ти, ей принадлежало село Кукуевка. Каратаев приехал к ней. Встретила его старая компаньонка, которая обещала передать его просьбу барыне. Через два дна Каратаев снова отправился к барыне и долго уговаривал её продать ему Матрёну, обещал любые деньги, но вредная старуха, узнав о чувствах Каратаева, отказала наотрез. Она заявила, что отослала Матрёну в дальнюю степную деревню, и предложила найти Каратаеву добропорядочную невесту.
Каратаев долго мучился и винил себя в том, что погубил Матрёну. Наконец, он не вытерпел: узнал, в какой деревне держат девушку, поехал туда и уговорил Матрёну бежать. Поселил её Каратаев у себя в имении, в маленьком домике, и стали они жить душа в душу. Однажды зимой они выехали покататься в санях, и Матрёна направила лошадей прямо в Кукуевку. На беду, встретилась им старая барыня. Они так быстро проехали мимо, что возок барыни перевернулся. Несмотря на это, барыня узнала Матрёну и послала к Каратаеву исправника.
С этого момента и начались беды Каратаева. Барыня не жалела денег, чтобы вернуть Матрёну. Оказалось, что она хотела женить Каратаева на своей компаньонке, и очень злилась, когда её планы расстроились. Матрёну Каратаев спрятал на дальнем хуторе. Однажды ночью она пришла к нему попрощаться: она видела, какие беды свалились на Каратаева из-за неё. На следующий день Матрёна вернулась в Кукуевку. Что случилось с ней потом, я так и не узнал.
Спустя год случилось мне зайти в одну московскую кофейню. Там, в бильярдной, я встретил Петра Петровича Каратаева. Всё это время он прожил в Москве - его деревню продали с аукциона. Теперь это был потрёпанный, нетрезвый человек, разочарованный в жизни. Больше я с Каратаевым не встречался.
СВИДАНИЕ
Однажды осенью, в середине сентября, я сидел в берёзовой роще и любовался погожим днём. Незаметно для себя я заснул. Проснувшись, я увидел крестьянскую девушку, она сидела в 20-ти шагах от меня с пучком полевых цветов в руке, задумчиво опустив голову. Девушка была недурна собою. Её густые белокурые волосы пепельного оттенка придерживались узкой алой повязкой, надвинутой на белый лоб. Глаз она не поднимала, но я видел её тонкие, высокие брови и длинные влажные ресницы. На одной из её щёк блестел на солнце след слезы. Выражение её лица было кроткое, простое и грустное, полное детского недоумения перед этой грустью.
Она кого-то ждала. В лесу что-то хрустнуло, и в тени блеснули её глаза, большие, светлые и пугливые, как у лани. Вдали послышались шаги, и на поляну вышел молодой человек, которого девушка встретила, трепеща от радости. По всем признакам, это был избалованный камердинер богатого барина. Его одежда изобличала притязание на вкус и щёгольскую небрежность. Его красные и кривые пальцы были украшены серебряными и золотыми кольцами с незабудками из бирюзы. Лицо его, румяное, свежее и нахальное, принадлежало к числу тех лиц, которые очень часто нравятся женщинам. Он нестерпимо кривлялся, пытаясь придать своему глуповатому лицу презрительное и скучающее выражение.
Я подслушал их разговор. Это было последнее свидание Виктора Александровича с Акулиной - завтра его барин уезжал на службу в Петербург. Акулина подарила ему букетик голубых васильков. Виктор с задумчивой важностью вертел цветы в пальцах, а Акулина смотрела на него с благоговейной покорностью и любовью. На его лице сквозь притворное равнодушие проглядывало пресыщенное самолюбие.
Вскоре Виктор собрался уходить. Акулина начала плакать. Она боялась, что её выдадут за немилого. Виктора раздражали её слёзы. Он заявил, что не может на ней жениться. При этом он всячески подчёркивал, что она не образованная, и поэтому недостойна его. Девушка хотела услышать от любимого на прощание ласковое словечко, но так его и не дождалась. Она упала лицом в траву и горько заплакала. Виктор постоял над нею, досадливо пожал плечами и ушёл.
Она вскочила, чтобы бежать за ним, но у неё подкосились ноги и она упала на колени. Я не выдержал и бросился к ней. Увидев меня, она слабо вскрикнула и убежала, оставив разбросанные цветы на земле. Я вернулся домой, но образ бедной Акулины долго не выходил у меня из головы. Её васильки до сих пор хранятся у меня.
ГАМЛЕТ ЩИГРОВСКОГО УЕЗДА
Во время одной из моих поездок я получил приглашение отобедать у богатого помещика и охотника, Александра Михайлыча Г***. Александр Михалыч не был женат и не любил женщин, общество у него собиралось холостое и жил он на широкую ногу. В тот день он ожидал важного сановника и испытывал волнение, несовместимое с его богатством. Почти все гости были мне незнакомы. Я начинал скучать, когда ко мне подошёл Войницын, недоучившийся студент, проживавший в этом доме неизвестно в каком качестве. Он познакомил меня с местным остряком Петром Петровичем Лупихиным, человеком маленького роста, с высоким хохлом и желчными чертами лица. Я выслушал его язвительные замечания о присутствующих на обеде.
Вдруг тревожное волнение распространилось по всему дому: приехал сановник. Через несколько минут всё общество отправилось в столовую. Сановника усадили на почётное место и в течении всего обеда с благоговением ему внимали. После обеда всё общество село за карты. Я кое-как дождался вечера и отправился на покой.
Из-за обилия гостей никто не спал в одиночку. Я никак не мог заснуть. Мой сосед заметил это и завёл со мной разговор. Он начал сетовать на отсутствие в нём оригинальности, а потом предложил рассказать историю своей жизни.
Родился он от небогатых родителей в Щигровском уезде Курской губернии. Отца он не помнил, его воспитанием занималась матушка. Брат его умер в младенчестве. Когда ему стукнуло 16 лет, матушка прогнала гувернёра, отвезла сына в Москву, записала в университет и умерла, оставив сына на попечение дяде, стряпчему Колтуну-Бабуре. Уже тогда он замечал в себе недостаток оригинальности. В университете он не пошёл своей дорогой, а, как все, вступил в кружок, в котором гибло всё самобытное и оригинальное. Таким образом он прожил в Москве 4 года.
Когда ему исполнился 21 год, он вступил во владение тем, что осталось от его наследства - дядя обобрал его дочиста. Оставив управляющим вольноотпущенного Василия Кудряшова, он уехал в Берлин, где провёл 6 месяцев, так и не узнав европейской жизни. Случай привёл его в дом одного профессора. Он влюбился в одну из дочерей профессора, от чего у него периодически начинало сосать под ложечкой, и по желудку пробегала холодная дрожь. Не выдержав такого счастья, он убежал и ещё 2 года скитался по Европе.
Вернувшись в Москву, он возомнил себя оригинальнейшим человеком, нашлись и те, кто поддержал это заблуждение. Вскоре на его счёт была пущена сплетня, которая заставила его уехать. Он удалился к себе в деревню и занялся хозяйством. По соседству жила вдова-полковница с двумя дочерьми. Однажды он посетил их, и через 6 месяцев женился на одной из дочерей. Софья была добрейшим существом, но в неё так въелись привычки старой девы, что она так и не смогла стать женой и хозяйкой. На четвёртый год Софья умерла от родов вместе с ребёнком.
После смерти жены он поступил на службу в губернском городе, но долго служить не смог и вышел в отставку. Со временем он смирил свою гордыню, утихли амбиции. О нём стали отзываться, как о пустом, выдохшемся человеке, а исправник говорил ему "ты". С его глаз спала завеса, и он увидел семя таким, какой он есть - ничтожным, ненужным, неоригинальным человеком.
Имени своего он мне не назвал, сказал только: "Назовите меня Гамлетом Щигровского уезда". На другое утро в комнате его уже не было. Он уехал до зари.
ЧЕРТОПХАНОВ И НЕДОПЮСКИН
В жаркий летний день мы с Ермолаем возвращался с охоты на телеге. Заехав в густые заросли кустов, мы решили поохотиться на тетеревов. После первого же выстрела к нам подъехал верховой и спросил, по какому праву я здесь охочусь. Вглядевшись в него, я понял, что никогда не видел ничего подобного. Он был маленького роста, белокурый, с красным вздёрнутым носиком, длинными рыжими усами и бледно-голубыми стеклянными глазами, которые разбегались как у пьяного. Его лоб по самые брови закрывала остроконечная персидская шапка, через плечо висел рог, а за поясом торчал кинжал. Восседал он на чахлой рыжей лошади. Всё существо незнакомца дышало сумасбродной отвагой и непомерной гордостью.
Выяснив, что я дворянин, он милостиво позволил мне охотиться и представился Пантелеем Чертопхановым. Затрубив в рог, он помчался прочь сломя голову. Не успел я прийти в себя, как из кустов тихо выехал толстенький человек лет 40-ка на маленькой вороной лошадёнке. Его пухлое и круглое лицо выражало застеньчивость, добродушие и кроткое смирение, круглый, испещрённый синими жилками, нос изобличал сластолюбца, узенькие глазки ласково мигали. Осведомившись у меня, куда поехал Чертопханов, он потрюхал за ним. Ермолай сообщил мне, что это Тихон Иваныч Недопюскин, он живёт у Чертопханова и является его лучшим другом.
Эти друзья возбудили моё любопытство. Вот что я узнал о них. Пантелей Еремеич Чертопханов слыл человеком опасным и сумасбродным, гордецом и забиякой. Очень недолго он служил в армии и вышел в отставку "по неприятности". Происходил он из старинного, некогда богатого, рода. Его отец, Еремей Лукич, оставил наследнику заложенное сельцо Бессоново, когда тому пошёл 19-ый год. Совершенно неожиданно Пантелей из богатого наследника превратился в бедняка. Он одичал, ожесточился и превратился в гордеца и забияку, который перестал знаться с соседями и по малейшему поводу предлагал резаться на ножах.
Отец Недопюскина вышел из однодворцев и сорокалетней службой добился дворянства. Он принадлежал к числу людей, которых постоянно преследует несчастье, и умер, не заработав детям на кусок хлеба. Ещё при жизни отец успел устроить Тихона заштатным чиновником в канцелярию, но после его смерти Тихон вышел в отставку. Тихон был существом чувствительным, ленивым, мягким, одарённым тонким обонянием и вкусом, предназначенным для наслаждений. Судьба мыкала им по всей России. Тихон был и мажордомом у сварливой барыни, и нахлебником у богатого скряги-купца, и полудворецким-полушутом псового охотника. Эта должность была ещё мучительней оттого, что у Тихона не было дара смешить людей.
Последний из благодетелей оставил Тихону по завещанию деревню Бесселендеевку. Во время чтения завещания над Тихоном начал издеваться один из наследников. Из этого унизительного положения его спас Чертопханов, который тоже входил в число наследников. С того дня они больше не расставались. Тихон благоговел перед безбоязненным и бескорыстным Чертопхановым.
Через несколько дней я отправился в село Бессоново к Пантелею Еремеичу. Небольшой его домик торчал на голом месте, как ястреб на пашне. Побеседовав со мной и показав свою свору борзых, Чертопханов позвал Машу. Ею оказалась красивая женщина лет 20-ти, высокая и стройная, с по-цыгански смуглым лицом, карими глазами, чёрной косой и лицом, выражавшим своенравную страсть и беззаботную удаль. Чертопханов представил её "почти женой". Маша взяла гитару, и через полчаса мы болтали и шалили, как дети. Поздно вечером уехал я из Бессонова.
КОНЕЦ ЧЕРТОПХАНОВА
Года два спустя на Пантелея Еремеича Чертопханова обрушились всевозможные бедствия. Первое из них было для него самое чувствительное: от него ушла Маша. Чертопханов был убеждён, что виною Машиной измены был молодой сосед, отставной уланский ротмистр Яфф, но причиной всему являлась бродячая цыганская кровь, которая текла в жилах Маши. Чертопханов пытался остановить Машу, грозился застрелить её, умолял, чтобы она его застрелила, но ничего не помогло. Маша пропала без вести. Чертопханов запил, потом пришёл в себя, и тут его настигло второе бедствие.
Скончался его закадычный приятель Тихон Иваныч Недопюскин. Последние два года он страдал одышкой, беспрестанно засыпал, а проснувшись, долго не мог прийти в себя. Уездный врач уверял, что с ним происходили "ударчики". Уход Маши очень сильно подкосил Тихона. После первых морозов с ним случился настоящий удар. В тот же день он умер. Имение своё Тихон завещал своему другу Чертопханову, но вскоре оно было продано. За эти деньги Чертопханов воздвиг на могиле друга статую, которую выписал из Москвы. Статуя должна была представлять молящегося ангела, но вместо этого ему прислали богиню Флору. Она до сих пор стоит над могилой Недопюскина.
После смерти друга дела Чертопханова пошли плохо, даже охотиться стало не на что. Проезжая однажды верхом по соседней деревне, Чертопханов увидел, что мужики бьют жида. Он разогнал толпу плёткой и забрал жида с собой. Несколько дней спустя в благодарность за спасение жид привёл ему чудесного коня. Из гордости Чертопханов не захотел принять его в дар и пообещал заплатить 250 рублей через 6 месяцев. Назвал он коня Малек-Адель.
С этого дня Малек-Адель стал главной заботой в жизни Чертопханова. Он полюбил коня сильнее, чем Машу, и привязался к нему больше, чем к Недопюскину. Благодаря Малек-Аделю, у Чертопханова появилось несомненное, последнее превосходство над соседями. Между тем приближался срок платежа, а денег у Чертопханова не было. За два дня до срока он получил в наследство от дальней тётки 2000 рублей. В ту же ночь у него украли Малек-Аделя. Сперва Чертопханов решил, что коня украл жид и чуть не задушил его, когда тот пришёл за деньгами. Затем, после усиленных размышлений, Чертопханов пришёл к выводу, что Малек-Аделя увёл его первый хозяин: только ему конь не стал бы сопротивляться. Вместе с жидом, Мошелем Лейбой, они отправились в погоню, оставив дома казачка Перфишку.
Через год Чертопханов вернулся домой с Малек-Аделем. Он рассказал Перфишке, как нашёл коня на ярмарке в Ромнах, и как ему пришлось выкупить его у цыгана-барышника. В глубине души он был не совсем уверен, что приведённый им конь на самом деле Малек-Адель, но гнал эти мысли прочь. Больше всего Чертопханова смущали различия в повадках того Малек-Аделя и этого.
Однажды Чертопханов проезжал по задворкам поповской слободки, окружавшей местную церковь. Встретившийся ему дьякон поздравил Чертопханова с приобретением нового коня. На возражение Чертопханова, что конь тот же самый, дьякон возразил, что Малек-Адель был серой масти в яблоках, и теперь такой же остался, хотя должен был побелеть - серая масть со временем белеет. После этого разговора Чертопханов примчался домой, заперся на ключ и начал пить.
Выпив полведра водки, Чертопханов взял пистолет и повёл Малек-Аделя к соседнему лесу, чтобы застрелить самозванца. В последний момент он передумал, прогнал коня и пошёл домой. Вдруг что-то толкнуло его в спину - это вернулся Малек-Адель. Чертопханов выхватил пистолет, приставил дуло ко лбу коня, выстрелил и бросился прочь. Теперь он понимал, что на этот раз он покончил и с собой.
Шесть недель спустя казачок Перфишка остановил проезжавшего мимо усадьбы станового пристава и сообщил ему, что Чертопханов слёг и, видно, помирает. Всё это время он пил не просыхая. Становой велел казачку сходить за попом. В ту же ночь Пантелей Еремеич скончался. Гроб его провожали два человека: Перфишка да Мошель Лейба, который не преминул отдать последний долг своему благодетелю.
ЖИВЫЕ МОЩИ
Для охотника дождь - сущее бедствие. Такому бедствию подверглись мы с Ермолаем во время охоты на тетеревов в Белевском уезде. Наконец, Ермолай предложил пойти на хутор Алексеевка, принадлежавший моей матушке, о существовании которого я раньше не подозревал. При хуторке оказался ветхий флигель, нежилой и чистый, в котором я и переночевал. На следующий день я проснулся рано и вышел в заросший сад. Неподалёку я заметил пасеку, к ней вела узкая тропинка. Подойдя к пасеке, я увидел рядом с ней плетёный сарайчик, и заглянул в полуоткрытую дверь. В углу я заметил подмостки и маленькую фигуру на них.
Я уже пошёл прочь, как вдруг слабый, медленный и сиплый голос окликнул меня по имени: "Барин! Пётр Петрович!". Я приблизился и остолбенел. Передо мной лежало существо с высохшей, словно бронзовой головой. Нос узкий, как лезвие ножа, губ почти не видно, только белеют зубы и глаза, да из-под платка выбиваются пряди жёлтых волос. Из-под одеяла виднеются две крошечные высохшие ручки. Лицо было не безобразное, даже красивое, но страшное своей необычностью.
Оказалось, что это существо когда-то было Лукерьей, первой красавицей в нашей дворне, плясуньей и певуньей, по которой я - 16-летний мальчик - втайне вздыхал. Лукерья рассказала про свою беду. Лет 6 или 7 назад Лукерью помолвили с Василием Поляковым. Как-то ночью она вышла на крыльцо, и ей почудился Васин голос. Спросонья она оступилась у пала с крыльца. С того дна начала Лукерья чахнуть и сохнуть, ноги отказали. Ни один врач не смог ей помочь. Под конец она совсем окостенела, и её перевезли на этот хутор. А Василий Поляков потужил, да и женился на другой.
Летом Лукерья лежит в сарайчике, а зимой её переносят в предбанник. Она рассказала, что почти не ест, лежит, наблюдает за окружающим миром. Она приучила себя не думать и не вспоминать - так время быстрее проходит. Прочтёт молитвы, какие знает, и опять лежит безо всякой думочки. Я предложил забрать её в больницу, где за ней будет хороший уход, но Лукерья отказалась. Привыкнув к темноте, я ясно различал её черты, и даже смог отыскать на этом лице следы былой красоты.
Лукерья пожаловалась, что мало спит из-за боли во всём теле, но если уснёт, то сняться ей сны диковинные. Однажды приснилось Лукерье, будто сидит она на большой дороге в одежде странницы-богомолки. Проходит мимо неё толпа странников, а между ними - женщина, на голову выше других. Платье на ней не русское и лицо строгое, Спросила Лукерья женщину, кто она, а женщина ответила, что она - её смерть. Стала просить Лукерья смерть забрать её с собой, и смерть ответила, что придёт за ней после петровок. Только, бывает, целая неделя пройдёт, а Лукерья не заснёт ни разу. Как-то проезжая барыня оставила ей скляночку с лекарством против бессонницы, да только давно выпита та скляночка. Я догадался, что это был опиум, и обещал достать ей такую скляночку.
Я не мог не подивиться вслух её мужеству и терпению. Лукерья возразила, что многие люди страдали больше, чем она. Помолчав, я спросил, сколько ей лет. Оказалось, что Лукерье ещё не было 30-ти. Попрощавшись, я спросил, не надо ли ей чего. Лукерья попросила только, чтобы моя матушка уменьшила оброк для местных крестьян, а для себя - ничего.
В тот же день я узнал от хуторского десятского, что в деревне Лукерью прозвали "Живые Мощи", и нет от неё никакого беспокойства. Несколько недель спустя я узнал, что Лукерья умерла, как раз после петровок. Весь день перед смертью она слышала колокольный звон, который шёл с неба.
СТУЧИТ!
Дело было в десятых числах июля. Я прилёг отдохнуть после удачной охоты на тетеревов, когда ко мне вошёл Ермолай и сообщил, что у нас кончилась дробь. Он предложил послать его за дробью в Тулу, которая была в 45-ти верстах от нас. На моих лошадях Ермолай ехать не мог - захромал коренник, но лошадей можно было взять у местного крестьянина, которого Ермолай назвал "из глупых глупым". Пока Ермолай ходил за ним, я решил ехать в Тулу сам. Я плохо надеялся на Ермолая, который мог вернуться через несколько дней без денег, дроби и лошадей. К тому же в Туле я мог купить новую лошадь.
Через четверть часа Ермолай привёл рослого, белобрысого и подслеповатого мужика с рыжей бородой клинышком, длинным пухлым носом и разинутым ртом. Звали его Филофей. Договорившись с Филофеем об оплате в 20 рублей, мы тронулись в путь. Мой верный слуга Ермолай, обидевшись, что я не пустил его в Тулу, даже не простился со мной.
По дороге я заснул. Разбудило меня странное бульканье. Я поднял голову и увидел, что вокруг тарантаса простирается водная гладь, а впереди, на козлах, неподвижно сидит Филофей. Оказалось, что Филофей немного ошибся, пропустил брод, и теперь ждал, что коренник покажет, куда надо ехать. Наконец, лошадь зашевелилась, и мы благополучно выехали из реки. Вскоре я снова заснул.
Меня разбудил Филофей. На этот раз тарантас стоял по самой середине большой дороги. Филофей сказал: "Стучит!.. Стучит!". И точно, вдалеке слышался прерывистый стук колёс. Филофей объяснил, что под Тулой "шалят", и это могут быть разбойники. Через полчаса звуки стали ближе, уже был слышен свист и бряцанье бубенчиков. Я вдруг уверился, что за нами едут недобрые люди.
Через 20 минут нас нагнали. Я приказал Филофею остановиться - убежать всё равно было невозможно. Тут же большая телега, запряжённая тройкой, обогнала нас и загородила дорогу. В телеге находилось 6 человек, все пьяные. Правил телегой какой-то великан в полушубке. Они поехали шагом, мы - за ними. Миновать телегу нам не давали. Впереди, в ложбине над ручьём, виднелся мостик. По мнению Филофея, именно там нас и собирались грабить.
Вдруг тройка с гиканьем понеслась, и, доскакав до мостика, остановилась сбоку дороги. Когда мы поравнялись с телегой, с неё спрыгнул великан - и прямо к нам. Положив руки на дверцы и осклабившись, великан скороговоркой сообщил, что едут они с весёлой свадьбы, и попросил денег на опохмел. Я дал ему два целковых. Он схватил деньги, прыгнул на телегу, и только мы их и видели.
Опомнились мы с Филофеем не сразу. Подъезжая к Туле, мы увидели у кабака знакомую телегу и торопливо проехали мимо. В тот же вечер мы вернулись в деревню Филофея, и я рассказал о случившемся Ермолаю. Два дня спустя он сообщил мне, что в ту ночь, когда мы ездили в Тулу, на той же самой дороге ограбили и убили какого-то купца. Уж не с этой ли "свадьбы" возвращались наши удальцы? В этой деревне я оставался дней 5, и каждый раз встречая Филофея, говорил ему: "А? стучит?".
ЛЕС И СТЕПЬ
Охота с ружьём и собакой сама по себе прекрасна, но даже если вы не охотник, а просто любите природу, вы не можете не завидовать нашему брату. Какое наслаждение выехать весной из дому до зари! На тёмно-сером небе мигают звёзды, влажный ветерок набегает лёгкой волной, слышится неясный шёпот ночи. Но вот край неба алеет, просыпаются птицы, светлеет воздух. Вот уже золотые полосы протянулись по небу, подул предрассветный ветер - и тихо всплывает багровое солнце. Погода будет славная. Как вольно дышит грудь, как крепнет человек, охваченный дыханием весны!
А кто, кроме охотника, испытал, как отрадно бродить летним июльским утром по кустам. Вы раздвигаете мокрый от росы куст, и вас обдаёт тёплым запахом ночи. Ещё свежо, но уже чувствуется близость жары. Солнце всё выше. Вот уже стало жарко. Сквозь густые кусты орешника вы спускаетесь в овраг, где под самым обрывом таиться источник. Вы напились и остаётесь в тени, дышите пахучей сыростью. Внезапно налетает ветер. Кругом ещё светит солнце, но на горизонте уже слабо сверкает молния. Туча накрывает свод тёмным рукавом, и вы прячетесь в сенном сарае. Как после грозы свеж воздух, как пахнет грибами и земляникой!
Но вот заря охватила пожаром полнеба, солнце садится. Вместе с росой на поляны падает алый блеск, от деревьев и кустов побежали длинные тени. Солнце село, синеет небо, воздух наливается мглою. Пора домой.
А то заложишь беговые дрожки и поедешь в лес на рябчиков. Весело пробираться по узкой дорожке, между двумя стенками высокой ржи. Лес встречает тенью и тишиной. Вы едете по зелёной дорожке всё дальше. Лес глохнет, кругом дремотно и тихо. И как же этот лес хорош поздней осенью, когда в мягком воздухе разлит осенний запах. Вся жизнь развёртывается перед человеком, как свиток, и ничего ему не мешает - ни солнца нет, ни ветра, ни шуму.
А осенний, ясный, утром морозный день, когда солнце уже не греет, небольшая осиновая роща вся сверкает, а берёза стоит вся золотая, как сказочное дерево. Хороши также летние туманные дни, когда вокруг невыразимо тихо. А в зимний день ходить по сугробам, дышать морозным острым воздухом и щуриться от ослепительного сверкания мягкого снега. А первые весенние дни, когда вокруг всё блестит и тает, сквозь тяжёлый пар талого снега уже пахнет согретой землёй и на проталинках поют жаворонки.
Однако - пора кончать. Весной легко расставаться, весной и счастливых тянет вдаль...
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)
Шрифт:
100% +
Иван Сергеевич Тургенев
Записки охотника
Хорь и Калиныч
Кому случалось из Болховского уезда перебираться в Жиздринский, того, вероятно, поражала резкая разница между породой людей в Орловской губернии и калужской породой. Орловский мужик невелик ростом, сутуловат, угрюм, глядит исподлобья, живет в дрянных осиновых избенках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти; калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок ростом, глядит смело и весело, лицом чист и бел, торгует маслом и дегтем и по праздникам ходит в сапогах. Орловская деревня (мы говорим о восточной части Орловской губернии) обыкновенно расположена среди распаханных полей, близ оврага, кое-как превращенного в грязный пруд. Кроме немногих ракит, всегда готовых к услугам, да двух-трех тощих берез, деревца на версту кругом не увидишь; изба лепится к избе, крыши закиданы гнилой соломой… Калужская деревня, напротив, большею частью окружена лесом; избы стоят вольней и прямей, крыты тесом; ворота плотно запираются, плетень на задворке не разметан и не вываливается наружу, не зовет в гости всякую прохожую свинью… И для охотника в Калужской губернии лучше. В Орловской губернии последние леса и площадя исчезнут лет через пять, а болот и в помине нет; в Калужской, напротив, засеки тянутся на сотни, болота на десятки верст, и не перевелась еще благородная птица тетерев, водится добродушный дупель, и хлопотунья куропатка своим порывистым взлетом веселит и пугает стрелка и собаку.
В качестве охотника посещая Жиздринский уезд, сошелся я в поле и познакомился с одним калужским мелким помещиком, Полутыкиным, страстным охотником и, следовательно, отличным человеком. Водились за ним, правда, некоторые слабости: он, например, сватался за всех богатых невест в губернии и, получив отказ от руки и от дому, с сокрушенным сердцем доверял свое горе всем друзьям и знакомым, а родителям невест продолжал посылать в подарок кислые персики и другие сырые произведения своего сада; любил повторять один и тот же анекдот, который, несмотря на уважение г-на Полутыкина к его достоинствам, решительно никогда никого не смешил; хвалил сочинение Акима Нахимова и повесть Пинну; заикался; называл свою собаку Астрономом; вместо однако говорил одначе и завел у себя в доме французскую кухню, тайна которой, по понятиям его повара, состояла в полном изменении естественного вкуса каждого кушанья: мясо у этого искусника отзывалось рыбой, рыба – грибами, макароны – порохом; зато ни одна морковка не попадала в суп, не приняв вида ромба или трапеции. Но за исключением этих немногих и незначительных недостатков, г. Полутыкин был, как уже сказано, отличный человек.
В первый же день моего знакомства с г. Полутыкиным он пригласил меня на ночь к себе.
– До меня верст пять будет, – прибавил он, – пешком идти далеко; зайдемте сперва к Хорю. (Читатель позволит мне не передавать его заиканья.)
– А кто такой Хорь?
– А мой мужик… Он отсюда близехонько.
Мы отправились к нему. Посреди леса, на расчищенной и разработанной поляне, возвышалась одинокая усадьба Хоря. Она состояла из нескольких сосновых срубов, соединенных заборами; перед главной избой тянулся навес, подпертый тоненькими столбиками. Мы вошли. Нас встретил молодой парень, лет двадцати, высокий и красивый.
– А, Федя! дома Хорь? – спросил его г-н Полутыкин.
– Нет, Хорь в город уехал, – отвечал парень, улыбаясь и показывая ряд белых, как снег, зубов. – Тележку заложить прикажете?
– Да, брат, тележку. Да принеси нам квасу.
Мы вошли в избу. Ни одна суздальская картина не залепляла чистых бревенчатых стен; в углу перед тяжелым образом в серебряном окладе теплилась лампадка; липовый стол недавно был выскоблен и вымыт; между бревнами и по косякам окон не скиталось резвых прусаков, не скрывалось задумчивых тараканов. Молодой парень скоро появился с большой белой кружкой, наполненной хорошим квасом, с огромным ломтем пшеничного хлеба и с дюжиной соленых огурцов в деревянной миске. Он поставил все эти припасы на стол, прислонился к двери и начал с улыбкой на нас поглядывать. Не успели мы доесть нашей закуски, как уже телега застучала перед крыльцом. Мы вышли. Мальчик лет пятнадцати, кудрявый и краснощекий, сидел кучером и с трудом удерживал сытого пегого жеребца. Кругом телеги стояло человек шесть молодых великанов, очень похожих друг на друга и на Федю. «Всё дети Хоря!» – заметил Полутыкин. «Всё Хорьки, – подхватил Федя, который вышел вслед за нами на крыльцо, – да еще не все: Потап в лесу, а Сидор уехал со старым Хорем в город… Смотри же, Вася, – продолжал он, обращаясь к кучеру, – духом сомчи: барина везешь. Только на толчках-то, смотри, потише: и телегу-то попортишь, да и барское черево обеспокоишь!» Остальные Хорьки усмехнулись от выходки Феди. «Подсадить Астронома!» – торжественно воскликнул г-н Полутыкин. Федя, не без удовольствия, поднял на воздух принужденно улыбавшуюся собаку и положил ее на дно телеги. Вася дал вожжи лошади. Мы покатили. «А вот это моя контора, – сказал мне вдруг г-н Полутыкин, указывая на небольшой низенький домик, – хотите зайти?» – «Извольте». – «Она теперь упразднена, – заметил он, слезая, – а все посмотреть стоит». Контора состояла из двух пустых комнат. Сторож, кривой старик, прибежал с задворья. «Здравствуй, Миняич, – проговорил г-н Полутыкин, – а где же вода?» Кривой старик исчез и тотчас вернулся с бутылкой воды и двумя стаканами. «Отведайте, – сказал мне Полутыкин, – это у меня хорошая, ключевая вода». Мы выпили по стакану, причем старик нам кланялся в пояс. «Ну, теперь, кажется, мы можем ехать, – заметил мой новый приятель. – В этой конторе я продал купцу Аллилуеву четыре десятины лесу за выгодную цену». Мы сели в телегу и через полчаса уже въезжали на двор господского дома.
– Скажите, пожалуйста, – спросил я Полутыкина за ужином, – отчего у вас Хорь живет отдельно от прочих ваших мужиков?
– А вот отчего: он у меня мужик умный. Лет двадцать пять тому назад изба у него сгорела; вот и пришел он к моему покойному батюшке и говорит: дескать, позвольте мне, Николай Кузьмич, поселиться у вас в лесу на болоте. Я вам стану оброк платить хороший. – «Да зачем тебе селиться на болоте?» – «Да уж так; только вы, батюшка Николай Кузьмич, ни в какую работу употреблять меня уж не извольте, а оброк положите, какой сами знаете». – «Пятьдесят рублев в год!» – «Извольте». – «Да без недоимок у меня, смотри!» – «Известно, без недоимок…» Вот он и поселился на болоте. С тех пор Хорем его и прозвали.
– Ну, и разбогател? – спросил я.
– Разбогател. Теперь он мне сто целковых оброка платит, да еще я, пожалуй, накину. Я уж ему не раз говорил: «Откупись, Хорь, эй, откупись!..» А он, бестия, меня уверяет, что нечем; денег, дескать, нету… Да, как бы не так!..
На другой день мы тотчас после чаю опять отправились на охоту. Проезжая через деревню, г-н Полутыкин велел кучеру остановиться у низенькой избы и звучно воскликнул: «Калиныч!» – «Сейчас, батюшка, сейчас, – раздался голос со двора, – лапоть подвязываю». Мы поехали шагом; за деревней догнал нас человек лет сорока, высокого роста, худой, с небольшой загнутой назад головкой. Это был Калиныч. Его добродушное смуглое лицо, кое-где отмеченное рябинами, мне понравилось с первого взгляда. Калиныч (как узнал я после) каждый день ходил с барином на охоту, носил его сумку, иногда и ружье, замечал, где садится птица, доставал воды, набирал земляники, устроивал шалаши, бегал за дрожками; без него г-н Полутыкин шагу ступить не мог. Калиныч был человек самого веселого, самого кроткого нрава, беспрестанно попевал вполголоса, беззаботно поглядывал во все стороны, говорил немного в нос, улыбаясь, прищуривал свои светло-голубые глаза и часто брался рукою за свою жидкую, клиновидную бороду. Ходил он не скоро, но большими шагами, слегка подпираясь длинной и тонкой палкой. В течение дня он не раз заговаривал со мною, услуживал мне без раболепства, но за барином наблюдал, как за ребенком. Когда невыносимый полуденный зной заставил нас искать убежища, он свел нас на свою пасеку, в самую глушь леса. Калиныч отворил нам избушку, увешанную пучками сухих душистых трав, уложил нас на свежем сене, а сам надел на голову род мешка с сеткой, взял нож, горшок и головешку и отправился на пасеку вырезать нам сот. Мы запили прозрачный теплый мед ключевой водой и заснули под однообразное жужжанье пчел и болтливый лепет листьев. – Легкий порыв ветерка разбудил меня… Я открыл глаза и увидел Калиныча: он сидел на пороге полураскрытой двери и ножом вырезывал ложку. Я долго любовался его лицом, кротким и ясным, как вечернее небо. Г-н Полутыкин тоже проснулся. Мы не тотчас встали. Приятно после долгой ходьбы и глубокого сна лежать неподвижно на сене: тело нежится и томится, легким жаром пышет лицо, сладкая лень смыкает глаза. Наконец мы встали и опять пошли бродить до вечера. За ужином я заговорил опять о Хоре да о Калиныче. «Калиныч – добрый мужик, – сказал мне г-н Полутыкин, – усердный и услужливый мужик; хозяйство в исправности, одначе, содержать не может: я его все оттягиваю. Каждый день со мною на охоту ходит… Какое уж тут хозяйство, – посудите сами». Я с ним согласился, и мы легли спать.
На другой день г-н Полутыкин принужден был отправиться в город по делу с соседом Пичуковым. Сосед Пичуков запахал у него землю и на запаханной земле высек его же бабу. На охоту поехал я один и перед вечером завернул к Хорю. На пороге избы встретил меня старик – лысый, низкого роста, плечистый и плотный – сам Хорь. Я с любопытством посмотрел на этого Хоря. Склад его лица напоминал Сократа: такой же высокий, шишковатый лоб, такие же маленькие глазки, такой же курносый нос. Мы вошли вместе в избу. Тот же Федя принес мне молока с черным хлебом. Хорь присел на скамью и, преспокойно поглаживая свою курчавую бороду, вступил со мною в разговор. Он, казалось, чувствовал свое достоинство, говорил и двигался медленно, изредка посмеивался из-под длинных своих усов.
Мы с ним толковали о посеве, об урожае, о крестьянском быте… Он со мной все как будто соглашался; только потом мне становилось совестно, и я чувствовал, что говорю не то… Так оно как-то странно выходило. Хорь выражался иногда мудрено, должно быть из осторожности… Вот вам образчик нашего разговора:
– Послушай-ка, Хорь, – говорил я ему, – отчего ты не откупишься от своего барина?
– А для чего мне откупаться? Теперь я своего барина знаю и оброк свой знаю… барин у нас хороший.
– Все же лучше на свободе, – заметил я.
Хорь посмотрел на меня сбоку.
– Вестимо, – проговорил он.
– Ну, так отчего же ты не откупаешься?
Хорь покрутил головой.
– Чем, батюшка, откупиться прикажешь?
– Ну, полно, старина…
– Попал Хорь в вольные люди, – продолжал он вполголоса, как будто про себя, – кто без бороды живет, тот Хорю и набольший.
– А ты сам бороду сбрей.
– Что борода? борода – трава: скосить можно.
– Ну, так что ж?
– А, знать, Хорь прямо в купцы попадет; купцам-то жизнь хорошая, да и те в бородах.
– А что, ведь ты тоже торговлей занимаешься? – спросил я его.
– Торгуем помаленьку маслишком да дегтишком… Что же, тележку, батюшка, прикажешь заложить?
«Крепок ты на язык и человек себе на уме», – подумал я.
– Нет, – сказал я вслух, – тележки мне не надо; я завтра около твоей усадьбы похожу и, если позволишь, останусь ночевать у тебя в сенном сарае.
– Милости просим. Да покойно ли тебе будет в сарае? Я прикажу бабам постлать тебе простыню и положить подушку. Эй, бабы! – вскричал он, поднимаясь с места, – сюда, бабы!.. А ты, Федя, поди с ними. Бабы ведь народ глупый.
Четверть часа спустя Федя с фонарем проводил меня в сарай. Я бросился на душистое сено, собака свернулась у ног моих; Федя пожелал мне доброй ночи, дверь заскрипела и захлопнулась. Я довольно долго не мог заснуть. Корова подошла к двери, шумно дохнула раза два, собака с достоинством на нее зарычала; свинья прошла мимо, задумчиво хрюкая; лошадь где-то в близости стала жевать сено и фыркать… я, наконец, задремал.
На заре Федя разбудил меня. Этот веселый, бойкий парень очень мне нравился; да и, сколько я мог заметить, у старого Хоря он тоже был любимцем. Они оба весьма любезно друг над другом подтрунивали. Старик вышел ко мне навстречу. Оттого ли, что я провел ночь под его кровом, по другой ли какой причине, только Хорь гораздо ласковее вчерашнего обошелся со мной.
– Самовар тебе готов, – сказал он мне с улыбкой, – пойдем чай пить.
Мы уселись около стола. Здоровая баба, одна из его невесток, принесла горшок с молоком. Все его сыновья поочередно входили в избу.
– Что у тебя за рослый народ! – заметил я старику.
– Да, – промолвил он, откусывая крошечный кусок сахару, – на меня да на мою старуху жаловаться, кажись, им нечего.
– И все с тобой живут?
– Все. Сами хотят, так и живут.
– И все женаты?
– Вон один, пострел, не женится, – отвечал он, указывая на Федю, который по-прежнему прислонился к двери. – Васька, тот еще молод, тому погодить можно.
– А что мне жениться? – возразил Федя, – мне и так хорошо. На что мне жена? Лаяться с ней, что ли?
– Ну, уж ты… уж я тебя знаю! кольца серебряные носишь… Тебе бы все с дворовыми девками нюхаться… «Полноте, бесстыдники!» – продолжал старик, передразнивая горничных. – Уж я тебя знаю, белоручка ты этакой!
– А в бабе-то что хорошего?
– Баба – работница, – важно заметил Хорь. – Баба мужику слуга.
– Да на что мне работница?
– То-то, чужими руками жар загребать любишь. Знаем мы вашего брата.
– Ну, жени меня, коли так. А? что! Что ж ты молчишь?
– Ну, полно, полно, балагур. Вишь, барина мы с тобой беспокоим. Женю, небось… А ты, батюшка, не гневись: дитятко, видишь, малое, разуму не успело набраться.
Федя покачал головой…
– Дома Хорь? – раздался за дверью знакомый голос, и Калиныч вошел в избу с пучком полевой земляники в руках, которую нарвал он для своего друга, Хоря. Старик радушно его приветствовал. Я с изумлением поглядел на Калиныча: признаюсь, я не ожидал таких «нежностей» от мужика.
Я в этот день пошел на охоту часами четырьмя позднее обыкновенного и следующие три дня провел у Хоря. Меня занимали новые мои знакомцы. Не знаю, чем я заслужил их доверие, но они непринужденно разговаривали со мной. Я с удовольствием слушал их и наблюдал за ними. Оба приятеля нисколько не походили друг на друга. Хорь был человек положительный, практический, административная голова, рационалист; Калиныч, напротив, принадлежал к числу идеалистов, романтиков, людей восторженных и мечтательных. Хорь понимал действительность, то есть: обстроился, накопил деньжонку, ладил с барином и с прочими властями; Калиныч ходил в лаптях и перебивался кое-как. Хорь расплодил большое семейство, покорное и единодушное; у Калиныча была когда-то жена, которой он боялся, а детей и не бывало вовсе. Хорь насквозь видел г-на Полутыкина; Калиныч благоговел перед своим господином. Хорь любил Калиныча и оказывал ему покровительство; Калиныч любил и уважал Хоря. Хорь говорил мало, посмеивался и разумел про себя; Калиныч объяснялся с жаром, хотя и не пел соловьем, как бойкий фабричный человек… Но Калиныч был одарен преимуществами, которые признавал сам Хорь; например: он заговаривал кровь, испуг, бешенство, выгонял червей; пчелы ему дались, рука у него была легкая. Хорь при мне попросил его ввести в конюшню новокупленную лошадь, и Калиныч с добросовестною важностью исполнил просьбу старого скептика. Калиныч стоял ближе к природе; Хорь же – к людям, к обществу; Калиныч не любил рассуждать и всему верил слепо; Хорь возвышался даже до иронической точки зрения на жизнь. Он много видел, много знал, и от него я многому научился; например: из его рассказов узнал я, что каждое лето, перед покосом, появляется в деревнях небольшая тележка особенного вида. В этой тележке сидит человек в кафтане и продает косы. На наличные деньги он берет рубль двадцать пять копеек – полтора рубля ассигнациями; в долг – три рубля и целковый. Все мужики, разумеется, берут у него в долг. Через две-три недели он появляется снова и требует денег. У мужика овес только что скошен, стало быть заплатить есть чем; он идет с купцом в кабак и там уже расплачивается. Иные помещики вздумали было покупать сами косы на наличные деньги и раздавать в долг мужикам по той же цене; но мужики оказались недовольными и даже впали в уныние; их лишали удовольствия щелкать по косе, прислушиваться, перевертывать ее в руках и раз двадцать спросить у плутоватого мещанина-продавца: «А что, малый, коса-то не больно того?» Те же самые проделки происходят и при покупке серпов, с тою только разницей, что тут бабы вмешиваются в дело и доводят иногда самого продавца до необходимости, для их же пользы, поколотить их. Но более всего страдают бабы вот при каком случае. Поставщики материала на бумажные фабрики поручают закупку тряпья особенного рода людям, которые в иных уездах называются «орлами». Такой «орел» получает от купца рублей двести ассигнациями и отправляется на добычу. Но, в противность благородной птице, от которой он получил свое имя, он не нападает открыто и смело: напротив, «орел» прибегает к хитрости и лукавству. Он оставляет свою тележку где-нибудь в кустах около деревни, а сам отправляется по задворьям да по задам, словно прохожий какой-нибудь или просто праздношатающийся. Бабы чутьем угадывают его приближенье и крадутся к нему навстречу. Второпях совершается торговая сделка. За несколько медных грошей баба отдает «орлу» не только всякую ненужную тряпицу, но часто даже мужнину рубаху и собственную паневу. В последнее время бабы нашли выгодным красть у самих себя и сбывать таким образом пеньку, в особенности «замашки», – важное распространение и усовершенствование промышленности «орлов»! Но зато мужики, в свою очередь, навострились и при малейшем подозрении, при одном отдаленном слухе о появлении «орла» быстро и живо приступают к исправительным и предохранительным мерам. И в самом деле, не обидно ли? Пеньку продавать их дело, и они ее точно продают, – не в городе, в город надо самим тащиться, а приезжим торгашам, которые, за неимением безмена, считают пуд в сорок горстей – а вы знаете, что за горсть и что за ладонь у русского человека, особенно, когда он «усердствует»! – Таких рассказов я, человек неопытный и в деревне не «живалый» (как у нас в Орле говорится), наслушался вдоволь. Но Хорь не все рассказывал, он сам меня расспрашивал о многом. Узнал он, что я бывал за границей, и любопытство его разгорелось… Калиныч от него не отставал; но Калиныча более трогали описания природы, гор, водопадов, необыкновенных зданий, больших городов; Хоря занимали вопросы административные и государственные. Он перебирал все по порядку: «Что, у них это там есть так же, как у нас, аль иначе?.. Ну, говори, батюшка, как же?..» – «А! ах, Господи, твоя воля!» – восклицал Калиныч во время моего рассказа; Хорь молчал, хмурил густые брови и лишь изредка замечал, что «дескать, это у нас не шло бы, а вот это хорошо – это порядок». Всех его расспросов я передать вам не могу, да и незачем; но из наших разговоров я вынес одно убежденье, которого, вероятно, никак не ожидают читатели, – убежденье, что Петр Великий был по преимуществу русский человек, русский именно в своих преобразованиях. Русский человек так уверен в своей силе и крепости, что он не прочь и поломать себя, он мало занимается своим прошедшим и смело глядит вперед. Что хорошо – то ему и нравится, что разумно – того ему и подавай, а откуда оно идет, – ему все равно. Его здравый смысл охотно подтрунит над сухопарым немецким рассудком; но немцы, по словам Хоря, любопытный народец, и поучиться у них он готов. Благодаря исключительности своего положенья, своей фактической независимости, Хорь говорил со мной о многом, чего из другого рычагом не выворотишь, как выражаются мужики, жерновом не вымелешь. Он действительно понимал свое положенье. Толкуя с Хорем, я в первый раз услышал простую, умную речь русского мужика. Его познанья были довольно, по-своему, обширны, но читать он не умел; Калиныч – умел. «Этому шалопаю грамота далась, – заметил Хорь, – у него и пчелы отродясь не мерли». – «А детей ты своих выучил грамоте?» Хорь помолчал. «Федя знает». – «А другие?» – «Другие не знают». – «А что?» Старик не отвечал и переменил разговор. Впрочем, как он умен ни был, водились и за ним многие предрассудки и предубеждения. Баб он, например, презирал от глубины души, а в веселый час тешился и издевался над ними. Жена его, старая и сварливая, целый день не сходила с печи и беспрестанно ворчала и бранилась; сыновья не обращали на нее внимания, но невесток она содержала в страхе Божием. Недаром в русской песенке свекровь поет: «Какой ты мне сын, какой семьянин! не бьешь ты жены, не бьешь молодой…» Я раз было вздумал заступиться за невесток, попытался возбудить сострадание Хоря; но он спокойно возразил мне, что «охота-де вам такими… пустяками заниматься, – пускай бабы ссорятся… Их что разнимать – то хуже, да и рук марать не стоит». Иногда злая старуха слезала с печи, вызывала из сеней дворовую собаку, приговаривая: «Сюды, сюды, собачка!» – и била ее по худой спине кочергой или становилась под навес и «лаялась», как выражался Хорь, со всеми проходящими. Мужа своего она, однако же, боялась и, по его приказанию, убиралась к себе на печь. Но особенно любопытно было послушать спор Калиныча с Хорем, когда дело доходило до г-на Полутыкина. «Уж ты, Хорь, у меня его не трогай», – говорил Калиныч. «А что ж он тебе сапогов не сошьет?» – возражал тот. «Эка, сапоги!.. на что мне сапоги? Я мужик…» – «Да вот и я мужик, а вишь…» При этом слове Хорь поднимал свою ногу и показывал Калинычу сапог, скроенный, вероятно, из мамонтовой кожи. «Эх, да ты разве наш брат!» – отвечал Калиныч. «Ну, хоть бы на лапти дал: ведь ты с ним на охоту ходишь; чай, что день, то лапти». – «Он мне дает на лапти». – «Да, в прошлом году гривенник пожаловал». Калиныч с досадой отворачивался, а Хорь заливался смехом, причем его маленькие глазки исчезали совершенно.
Калиныч пел довольно приятно и поигрывал на балалайке. Хорь слушал, слушал его, загибал вдруг голову набок и начинал подтягивать жалобным голосом. Особенно любил он песню: «Доля ты моя, доля!» Федя не упускал случая подтрунить над отцом. «Чего, старик, разжалобился?» Но Хорь подпирал щеку рукой, закрывал глаза и продолжал жаловаться на свою долю… Зато в другое время не было человека деятельнее его: вечно над чем-нибудь копается – телегу чинит, забор подпирает, сбрую пересматривает. Особенной чистоты он, однако, не придерживался и на мои замечания отвечал мне однажды, что «надо-де избе жильем пахнуть».
– Посмотри-ка, – возразил я ему, – как у Калиныча на пасеке чисто.
– Пчелы бы жить не стали, батюшка, – сказал он со вздохом.
«А что, – спросил он меня в другой раз, – у тебя своя вотчина есть?» – «Есть». – «Далеко отсюда?» – «Верст сто». – «Что же ты, батюшка, живешь в своей вотчине?» – «Живу». – «А больше, чай, ружьем пробавляешься?» – «Признаться, да». – «И хорошо, батюшка, делаешь; стреляй себе на здоровье тетеревов, да старосту меняй почаще».
На четвертый день, вечером, г. Полутыкин прислал за мной. Жаль мне было расставаться с стариком. Вместе с Калинычем сел я в телегу. «Ну, прощай, Хорь, будь здоров, – сказал я… – Прощай, Федя». – «Прощай, батюшка, прощай, не забывай нас». Мы поехали; заря только что разгоралась. «Славная погода завтра будет», – заметил я, глядя на светлое небо. «Нет, дождь пойдет, – возразил мне Калиныч, – утки вон плещутся, да и трава больно сильно пахнет». Мы въехали в кусты. Калиныч запел вполголоса, подпрыгивая на облучке, и все глядел да глядел на зарю…
На другой день я покинул гостеприимный кров г-на Полутыкина.
Этот Цикл состоит из двадцати пяти рассказов, которые собой представляют рассказы из жизни мелкого дворянства и помещиков первой половины XIX века.
Хорь и Калиныч Здесь автор описывает разницу между бытом и внешностью мужиков Калужской и Орловской губерний. Орловский мужик маленького роста, угрюмый, и живёт в осиновых избах, носит лапти, и ходит на барщину. Калужский же беспахатный мужик живет в больших и просторных сосновых домах, он высокий, взгляд у него смелый, лицом бел и чист, по праздникам в сапогах ходит и торгует. Я в Жиздринском уезде охотился, и там с калужским помещиком Полутыкиным познакомился. Полутыкин был странноватым человеком, но страстным охотником. Он пригласил меня переночевать в свое имение. Имение было далеко, и по пути мы к Хорю заехали, который был одним из мужиков Полутыкина.
Хоря не было дома, но нас его сын Федя встретил, и пригласил в избу. Очень скоро приехали и остальные шесть сыновей Хоря, которые были очень друг на друга похожи. Уже через полчаса мы приехали в имение.
Я поинтересовался у Полутыкина, почему Хорь отдельно живёт от других мужиков. Полутыкин рассказал о том, что 25 лет назад в деревне дом Хоря сгорел, и он к отцу Полутыкина пришёл, и просил переселить его на болото, а еще за это пообещал платить оброк. Его отец и согласился. С тех времен Хорь разбогател и оброк платит 100 рублей. Также Полутыкин рассказал о том, что предлагал откупиться Хорю, но он отказывается.
На следующий день мы снова поехали на охоту. Мы проезжали мимо деревни, где захватили с собой Калиныча, он был крестьянином. Калиныч был очень веселым человеком. Он каждый день с барином ходил на охоту, и без него не мог и шагу сделать Полутыкин. Днем Калиныч на свою пасеку нас привел, которая находилась в глубине леса, где мы поели свежего меда. На следующий же день по делам в город уехал Полутыкин. На охоту я поехал один, а потом заехал к Хорю. Хорь был человеком, который сам себе на уме. Я остался ночевать у Хоря на сеновале. Утром я поинтересовался у Хоря о том, почему у него все его дети, кроме Феди, живут вместе с ним, хоть и женатые. На это Хорь ответил, то что они сами так хотят. Немного позже в дом вошел Калиныч, и принес своему другу земляники.
Еще три дня я жил у Хоря, с большим удовольствием наблюдал за Калинычем и Хорём. Оба они были друг на друга не похожи. Хорь был разумником, и практичным и положительным человеком, а Калиныч был мечтателем, идеалистом и романтиком. Хорь жил хорошо, а Калиныч перебеваясь с хлеба на воду. Раньше у него была жена, а вот детей вообще не было. Хорь видел господина Полутыкина насквозь, а Калиныч поклонялся своему господину. Калиныч был ближе к природе, а Хорь был к обществу ближе. Я им рассказал, что я был а границей и Хорь стал меня расспрашивать об их них обычаях устоях. Калиныча больше интересовали описания городов и природы. Хорь блистал своими знаниями, но не умел читать как Калиныч. Хорь презирал баб всей душой. Он часто подшучивал над Калинычем и говорил ему о том, что тот жить не умеет. Калиныч имел хороший голос, и достаточно часто пел, а Хорь ему подпевал. Полутыкин на четвёртый день за мной прислал человека, и мне было очень жалко расставаться с Калинычем и Хорём.
Ермолай и мельничиха Мы с Ермолаем вечером поехали охотиться на птиц. Ермолай был охотником, ему было 45 лет. Он был худощавым и высоким человеком. И зимой и летом он в кафтане ходил и синих шароварах. У него была собака Валетка и старинное кремнёвое ружье. Ермолай принадлежал помещику, но помещик от него оказался, Так как Ермолай был человеком, котоый не годился ни на одну работу. В его обязанность в ходила доставка на кухню помещика несколько пар куропаток и тетеревов один раз в месяц.
Ермолай постоянно в разные переделки попадал, и всегда домой возвращался невредимый с собакой и с ружьём. Он очень любил поговорить, и всегда находился в хорошем расположении духа. У Ермолая была и жена, которой приходилось жить в полуразвалившейся избе и терпеть все лишения. Дома он появлялся раз в неделю и с женой обходился очень грубо и жестоко. Дома он обычно бывал только один день. На берегу Исты в большую берёзовую рощу мы пошли охотиться. На ночь мы остались на ближайшей мельнице, чобы завтра с утра опять пойти охотиться. Хозяева мельницы не хотели нас пускать переночевать. В результате мы у мельника купили соломы и переночевали под навесом на улице. Мельничиха еды нам принесла.
Я проснулся от легкого шепота. Я проснулся и увидел перед собой мельничиха Арину. Она тихо разговаривала с Ермолаем. Он её вал к себе жить, а жену обещал выгнать. Поговорив с Ариной, я узнал, что она была у жены графа Зверкова горничной. С графом Зверковым я был знаком еще в Петербурге. Он занимал важное место. Он то мне и рассказал историю Арины. Жена Зверкова была злой женщиной и не любила у себя держать замужних горничных. Арина была дочерью старосты. Отслужив верой и правдой 10 лет, Арина сала просить у Зверкова разрешения выйти замуж, но ей отказали. Через какое-то время стало ясно, что Арина от лакея Петра беременна. Зверков приказал девушку остричь, дать ей тряпьё и отослать в деревню.
Ермолай мне рассказал, что у Арины ребёнок умер. Уже два года как она вышла замуж за мельника, который её у барина выкупил, а лакея Петра в солдаты отдали.
Малиновая вода В один августовский день я был на охоте. Было очень жарко и я с большим трудом добрался я до ключа, который назывался «Малиновая вода», и бил он с высокого берега Исты, напившись я прилег отдохнуть. От меня недалеко сидели два старика ловили рыбу. В одном из них, я узнал Стёпушку. Стёпушка жил у садовника Митрофана в селе Шумихоно. Ни кто не знал откуда Стёпушка, и чем живёт. С ним никто не заговаривал. В другом старике я узнал Михайло Савельева, которого называли Туман. Он был от графа Петра Ильича *** вольноотпущенным человеком и жил у болховского мещанина, который содержал постоялый двор. В свое время Петр Ильич разорился и уехал в Петербург искать себе место, в номере гостиницы он умер. Туман у него дворецким служил.
Я подошёл к ним и стал с ними разговаривать. Туман стал вспоминать покойного графа. Также он вспомнил пиры и охоты, которые Пётр Ильич устраивал, а еще его многочисленных любовниц. Неожиданно позади в овраге раздался шум. Я посмотрел и увидел мужичка 50 лет, у него была котомка за плечами. Его звали Влас. Мужик рассказал о том, как он в Москву ходил к своему барину и просил его уменьшить оброк ему или на барщину посадить. У Власа был сын, который умер, он раньше оброк за отца вносил, но потом барин рассердился и выгнал его. Туман поинтересовался у него о том, как он жить будет, а Влас сказал, что теперь с него нечего взять. Я поинтересовался у него размером оброка, который назначил ему барин. Он ответил, что девяносто рублей, а потом присел к нам и пригорюнился. Мы разошлись спустя полчаса.
Уездный лекарь Один раз осенью я заболел, когда возвращался с охоты. В это время я был в одном уездном городе, и послал за доктором. С лекарем я разговорился, и он мне рассказал одну историю. В великий пост, доктора пригласили к больной, которая была дочерью бедной вдовы, помещицы, которая жила от города в 20 вёрстах. Доктор с большим трудом доехал до маленького домика. Помещица сразу же отвела доктора к больной. Доктор заметил, что девушка была достаточно молода и даже очень красива.
Больная уснула и доктора напоили чаем и предоставили постель, чтобы отдохнуть, но он все никак не мог уснуть, тогда он решил взглянуть на пациентку. У девушки опять была горячка. На следующий день больной стало лучше. Доктору она понравилась и он решил остаться. В этой семье был отец, но он умер, и наследство, которое он им оставил были книги. В это время было бездорожье, и даже из города лекарства доставлялись с трудом. Девушка не поправлялась. Спустя несколько дней Александра Андреевна, которая была больной к доктору почувствовала дружеское расположение, которое приняла за любовь. Но ей становилось все хуже и хуже. Вся семья верила, что доктор ее вылечит. Все ночи доктор сидел у ее постели и развлекал её, а также очень долго с ней разговаривал.
Со временем он стал понимать, что не выживет девушка. Александра тоже это понимала. Один раз ночью она сказала ему, что любит его. Они поцеловались, и он не смог устоять. Она ещё три дня прожила, и каждый раз доктор был с ней. В комнату в последнюю ночь пришла мать, и Александра сообщила ей о том, что с доктором обручена. Девушка умерла на следующий день. Доктор женился на злой и ленивой купеческой дочери. Мой сосед Радилов Один раз осенью я с Ермолаем охотился на птиц в одном заброшенном липовом саду, в Орловской губернии. Выяснилось, что этот сад принадлежал помещику Радилову, который меня и пригласил на обед. Меня представили матери Радилова, которая была маленькой старушкой и печальным взглядом. Также в доме был Фёдор Михеич, ему было лет 70, раньше он был помещиком, но потом разорился и теперь из милости живет у Радилова.
В комнату пришла девушка Оля и мы за стол сели. За обедом Радилов наблюдал за Олей и рассказывал рассказы. Оля тоже внимательно следила, за Радиловым. Отобедав мы с Радиловым пошли в его кабинет. Радилов был добрым человеком, но почему то он ни с кем не мог подружиться. Радилов в разговоре вспомнил о покойной жене, Ольга была ее сестрой. Ольга вышла в сад. В комнату пришел старик однодворец Овсянников. На следующий день я с Ермолаем опять поехали на охоту.
Спустя неделю я снова пришел к Радилову, но дома не было ни его, ни Ольги. Потом я узнал, что он оставил мать и куда-то уехал со своей золовкой. Мне нужно было уезжать из деревни и перед отъездом я зашел к старушке Радилова, и поинтересовался о том, есть ли от сына новости. Старушка стала плакать и я больше ни о чем не стал спрашивать.
Однодворец Овсянников Овсянникову было лет 70. Своей манерой поведения он был похож на зажиточного купца. Соседи его уважали. Жил он в уютном домике со своей женой, к своим людям он относился хорошо и называл их работниками, но себя не выдавал за дворянина. Овсянников всегда придерживался старинных обычаев, но волосы стриг и бороду брил по-немецки. В 40-м году во время голода весь свой запас хлеба раздавал окрестным помещикам, это грех. К нему даже приходили совета спрашивать. Овсянникова Татьяна Ильинична была женщиной молчаливой и важной. Детей у них не было.
С ним я познакомился еще у Радилова и поехал к нему через два дня. Принял он меня хорошо. Мы разговаривали о том, как сейчас живут люди, и как жили раньше. Овсянников Лука Петрович время старое не стал хвалить. Он вспомнил, как однодворцы были беззащитны перед более сильными и богатыми. А также вспомнил моего деда покойного, который когда-то у него отнял участок земли, Я молчал, опустив глаза, так как не знал, что ответить Овсянникову.
Также Овсянников рассказал и своём соседе, Комове Степане Никтополионыче. Комов очень любил выпить, а также и других угостить. Нравился ему отец Овсянникова. Его Комов чуть не вогнал в гроб, да и сам умер, пьяным свалившись с голубятни. Также Овсянников вспомнил о том, как он в Москве жил, и там видел многих вельмож, а также и графа Орлова-Чесменского Алексея Григорьевича, у которого дядя Овсянникова дворецким служил. Граф был высок ростом и крепкого телосложения. Однажды он собачьи бега устроил, на которые приехали охотники со всей Руси. Тогда всех обогнала собака моего деда Миловидка.
Я у Овсянникова спросил о том, что любит ли он охоту. Он ответил, что не может он, что тянуться за дворянами. За чаем, Татьяна Ильинична с мужем заговорила о Мите, своём непутёвом племяннике. Он службу бросил, и стал писать для крестьян просьбы, и на чистую воду выводить землемеров. Согласился Овсянников его простить, и тогда Митя пришел в комнату. Это был парень высокий, кудрявый, лет 28. Он думал, что за правду стоит, с бедных не берёт и поэтому ему стыдиться нечего. Неожиданно пришел Лежень Франц Иваныч, орловский помещик и мой сосед. Он в Орлеане родился, а в Россию во время войны с Наполеоном попал. На обратном пути Лежень в руки к смоленским мужикам попал, которые хотели его утопить в проруби, но мимо помещик проезжал и он то и выкупил у мужиков француза. Потом от этого помещика он переехал к другому, и потом на его воспитаннице женился, а дочь выдал за орловского помещика Лобызаньева, а потом и сам переехал в Орел жить... Лежень с Овсянниковым дружили.
Льгов Один раз мне Ермолай предложил в Льгов поехать, чтобы на уток поохотиться. Льгов является большим селом, которое находится на болотистой речке Росоте. Недалеко от Льгова эта речка превращалась в широкий пруд, который зарос густым тростником. Здесь-то и было много уток. Охотиться здесь было трудно, так как не могли собаки достать подстреленную дичь, так как было много тростниковых зарослей. И тогда мы решили идти за лодкой в Льгов.
Вдруг из-за густого кустарника на встречу нам вышел человек. Его звали Владимиром. Владимир был вольноотпущенным человеком, и в юности даже учился музыке, а потом камердинером служил, он был начитанным и грамотным человеком. Я поинтересовался, о том, что зачем он на лица повязал платок. Владимир сказал, что приятель его охотник неопытный, и что он случайно ему подбородок отстрелил, а еще на правой руке указательный палец. Когда мы до Льгова дошли, то Ермолай захотел лодку взять у человека, по прозвищу Сучок. У него была лодка, но она была плохой, но мы все равно решили взять ее, а щели забить паклей. Я поинтересовался у Сучка о том, что как давно он здесь рыбаком служит. Сучок рассказал, что он сменил множество хозяев и занятий и хозяев, прежде чем стал жить в Льгове. Он был он и поваром, и кучером, а еще и актером, и садовником, и вот теперь он рыболов. Жены у него не было, так как барыня, запрещала жениться дворовым.
Взяв лодку, мы поехали на охоту. В обед мы уже наловили, целую лодку дичи. Мы уже хотели возвращаться домой, как наша лодка стала понемногу протекать, и Владимиру мы поручили вычёрпывать воду. Он сильно увлекся охотой и позабыл про свои обязанности. Ермолай сделал резкое движение и поэтому наша лодка пошла ко дну. Очень быстро мы оказались в воде по горло в воде, и вокруг нас плавали утки. Вода была очень холодной. Ермолай брод искать пошёл. Его не было больше часа, и мы уже замерзнуть успели. Из пруда мы выбрались уже только под вечер.
Бежин Луг В один июльский день я за тетеревами охотился в Тульской губернии в Чернском уезде. Когда я решил вернуться домой, уже вечерело. Я залез на холм и увидел какую-то узкую долину. Я пошел туда и оказался в лощине, на ее дне стояло несколько больших белых камней. В долине было очень уныло и глухо. В этот момент я понял, что уже совсем заблудился, и тогда решил ориентироваться по звездам. Неожиданно перед собой я увидел огромную равнину, ее река огибала. В темноте было видно, что дымились и горели два костра. Теперь я понял, что попал на Бежин Луг. Я подошел к кострам и увидел там ребятишек, которые лошадей вывели в ночное.
Я стал наблюдать за мальчиками. Их звали Павлуша, Федя, Костя, Илюша и Ваня. По одежде было видно, что Федя был из богатой семьи. Павлуша был умным. У Илюши, было немного туповатое лицо. У Кости был печальный и задумчивый взгляд. Ваня в сторонке спал. Я сделал вид, что сплю, и тогда мальчики продолжили разговор. Илюша стал рассказывать о том, как он с компанией ребят ночевал на бумажной фабрике. Неожиданно наверху кто-то затопал, а потом стал спускаться по лестнице, дверь открылась, но за ней никого не было, а потом кто-то закашлял. Это был домой, который мальчишек напугал.
Костя рассказывал о том, один раз плотник Гаврила в лес по орехи пошел и там заблудился. Уже стемнело, и Гаврила под деревом присел и задремал. Проснулся от того, что его кто-то зовёт. Посмотрел Гаврила, а на дереве сидит русалка, которая его к себе зовет, да еще и смеется. Гаврила перекрестился, русалка та и смеяться перестала, и стала жалобно плакать. Тогда Гаврила спросил у нее, почему она плачет. А она сказала, что плачет от того, что перекрестился Гаврила. А вот если бы он не перекрестился, то с ней бы весело жил, а теперь он плакать будет до конца дней своих. Вот с тех пор то плотник и ходит невесёлый.
Ильюша историю рассказал, которая случилась на прорванной плотине, которая считается нечистым местом. Очень давно там был утопленник похоронен. Один раз приказчик послал псаря Ермила на почту. Тот ночью через платину возвращался. Вдруг Ермил видит, что на могиле утопленника сидит беленький барашек. И Ермил решил его с собой забрать. Барашек в глаза пристально смотрел. Ермилу стало жудко, и он погладил барашка и сказал, что тот Бяша, бяша!, а барашек оскалив зубы, ему в ответ сказал тоже самое.
Неожиданно залаяли собаки и побежали прочь. Павлуша за ними побежал. Вернулся он очень быстро, и сказал, что собаки волка почуяли. Я был очень удивлен храбрости мальчика. Илюша рассказал о том, как на одном нечистом месте встретили барина покойного, который разрыв-траву искал. Другая история была о том, как баба Ульяна, ночью в родительскую субботу пошла на паперть для того, чтобы узнать о том, кто в этом году умрёт. Она смотрит идет баба, а пригляделась узнала себя. Потом Илюша рассказал рассказ о человеке Тришке, который во время солнечного затмения придет. Потом мальчики помолчали немного, и стали рассуждать о том, чем водяной от лешего отличается. Костя о мальчике рассказал, которого под воду утащил водяной. Спать они легли, только ближе к рассвету. Потом в этом же году убился Павел, когда с лошади упал.
Касьян с Красивой Мечи Однажды в один летний день, я с охоты возвращался в тряской тележке. Вдруг мой кучер стал беспокойным, я вперед заглянул и увидел, что путь нам преграждает похоронный обоз. Это считалось плохой приметой, и кучер стал лошадей погонять для того, чтобы успеть перед обозом проехать. Но у нашей телеги ось сломалась, и похоронный обоз догнал нас. Кучер Ерофей сказал, что хоронят Мартына-плотника.
Пешком мы дошли до Юдиных выселок для того, чтобы там новую ось купить. В выселках никого не было. Вдруг я увидел человека, который спал по середине двора и я его разбудил. Это был карлик 50-ти лет. У него был странный взгляд, а голос был очень нежен и молод. Его звали Касьяном Карлика пришлось долго уговаривать, чтобы он проводил меня на ссечки. Потом мы опять поехали в дорогу. Я очень быстро в конторе ось купил, и пошел в глубь ссечков, для того, чтобы поохотиться на тетеревов. Касьян пошел за мной. Его называли болохой, так как он очень быстро ходил. Мы пошли в рощу. Я на траву прилёг. Касьян стал разговаривать со мной. Он сказал, что лесных животных убивать грешно.
Я спросил у Касьяна, чем он занимается, он сказал, что он для удовольствия человеческого ловит соловьёв. Семьи у Касьяна не было. Иногда он лечил травами людей. Их четыре года назад переселили с Красивой Мечи, и Касьян скучает по родным местам. Вдруг Касьян стал пристально в чащу леса всматриваясь. Я присмотрелся и увидел крестьянскую девочку в руке у нее был с плетёный кузовок. Старик подозвал её, называя Алёнушкой. Она была на Касьяна похожа. Я поинтересовался у Касьяна, о том, не является ли она его дочерью, он сказал, что это его родственница.
Охота не удалась, и мы в выселки вернулись, где меня ждал Ерофей с осью. Потом Касьян сказал о том, что это именно он от меня отвёл дичь. Я не смог убедить его в обратном. Потом я у Ерофея спросил о том, что за человек этот Касьян. Он рассказал мне о том, что раньше Касьян ходил в извоз со своими дядьями, а потом все это бросил, и стал жить дома. Также Ерофей отрицал то, что Касьян лечить умеет, даже не смотря на то, что он его самого от золотухи вылечил. Алёнушка сиротой была и у Касьяна жила. Домой мы вернулись уже совсем поздно вечером.
Бурмистр От моего имения недалеко жил один молодой помещик, который был офицером в отставке, Пеночкин Аркадий Павлович. Человеком он был воспитанным и рассудительным. В Петербурге у него есть дом, который в завидном порядке содержится. У него очень много хороших качеств, но я посещаю его очень редко, так как его доме овладевает мною какое-то странное беспокойство. Один раз я провел ночь у Аркадия Павловича. А утром мы с ним завтракали, и во время завтрака, был лакей наказан, который забыл вино подогреть. Пеночкин узнал о том, что я в Рябово еду, и тогда он решил со мной ехать, так как находилось в тех местах его село Шипиловка. Он очень нахваливал тамошнего бурмистра Софрона.
С собой Пеночкин, взял кучу вещей и повара. Дорога была долгой. И вот мы приехали в в Шипиловку. Нас староста встретил, это был сын бурмистра, так как самого Софрона дома не было. Мы по деревни поехали. Мы прошли в дом и расположились в холодной избе. Бурмистр приехал. Вошел в избу, и стал со слезами на глазах прикладываться к ручке барина. Бурмистр пожаловался на то, что ему земли мало. Также он рассказал о том, что один раз нашел мертвое тело, на земле Пеночкина, и приказал его стащить на землю соседей. Пеночкин подметил, что в то время пока управляет Софрон за крестьянами не было недоимок.
На следующий день Аркадий Павлович меня остаться уговорил, для того, чтобы мне показать своё имение. Сопровождал нас Софрон. Тот во время осмотра все жаловался на то, что земли мало, и тогда Пеночкин разрешил купить земли от его имени. Выйдя из сарая, где мы осматривали веялки, мы двух мужиков увидели. Они пришли на на бурмистра жаловаться, так как Софрон за них недоимку выплатил и взял в кабалу. Одного мужика звали Антип. Бурмистр всех его сыновей в солдаты отдал. Но Пеночкин не захотел их до конца слушать, и обижался на Софрона, до самого моего отъезда. Я был в Рябове уже через час, и вместе со знакомым мужиком Анпадистом уже хотел ехать на охоту. Я стал с Анпадистом о Софроне разговаривать. Он рассказал о том, что Шипиловка только за Пенкиным числится, а бурмистр ею владеет. И земли у него очень много, нежели думает Пеночкин, так бурмистр ещё занимается торговлей. Антип один раз с бурмистром поспорил, и теперь Софрон ему мстит.
Контора Осенью я с ружьём по полям бродил. Начался дождь и мне пришлось искать место, где моно было укрыться от дождя. Один старик подсказал мне дорогу, которая вела в деревню. В деревни я пошел к самой большой избе, думая, что там живет староста, но это была контора. Ко мне вышел человек 50 лет и за плату он был, согласен меня приютить. От него то я узнал, что это имение принадлежит Лосьняковой Елене Николаевне. Также я узнал, что толстяк, который приютил меня, является главным конторщиком, а помимо него работает в конторе ещё 6 человек. Также в имении есть староста из немцев и бурмистр, но всем этим управляет барыня. В этой конторе пишут приказы и распоряжения для старосты и бурмистра, а подписывает их Лосьнякова.
Я лег спать, но уже через два часа я проснулся, так как за перегородкой в конторе услышал голоса. Николай Еремеич, главный конторщик, с купцом каким-то торговался. Из этого разговора мне стало ясно, что купцы, перед тем, как с барыней заключить сделку, платят главному конторщику мзду. Николай Еремеич и с мужиков тоже брал оброк, и за это их на хорошие работы отправлял. Они обсуждали свои дела, так как думали, что я сплю.
Потом в контору пришел какой-то низенький человек, с горделивой осанкой и неподвижными глазами. Нёс он дров вязанку, и около него дворовые люди толпились. Его звали Купря, когда-то при барыне он был портным, но она Купрю отпустила на вольные хлеба, но он вернулся из-за несчастной любви и стал истопником, а это над ним вся дворня издевалась. Николая Еремеича позвали к барыне. Вдруг пришел, рассерженный и высокий человек, его звали Павел, который искал главного конторщика. Когда конторщик вернулся, Павел от него потребовал, чтобы он в покое оставил его невесту Татьяну. Николай Еремеич оговорил девушку, и её сделали судомойкой и замуж запретили выходить. Павел же был фельдшером, и Николай ему из-за неудачного лечения мстит. Также он враждовал и с отцом Павла.
Еремеич сказал, что барыне нудно выбрать одного из них. Павел на Еремеича набросился с кулаками. Через неделю я узнал о том, что Лосьнякова у себя оставила и Николая, и Павла, а вот Татьяну сослала. Бирюк Однажды вечером я ехал с охоты. В дороге началась сильная гроза. Я спрятался под кустом, и ждал когда, закончится гроза. Вдруг на дороге я увидел высокую фигуру. Это был лесник, он то и отвез меня в свой дом. Дом состоял из одной комнаты, и на середине комнаты висела с младенцем люлька, которую девочка лет 12-ти качала. Мне стало ясно, в избе хозяйки не было. Лесника звали Фомой, а прозвище у него было Бирюк. Ермолай мне часто рассказывал о Бирюке, его боялись все мужики окрестные. Даже нельзя было из его леса вынести вязанки хвороста, потому что он был он ловок и силён. Также было невозможно его подкупить, или сжить со свету. Я поинтересовался о том, что есть ли у него хозяйка. Бирюк сказал, что его жена бросив детей сбежала с каким-то мещанином. Гроза уже закончилась и мы во двор вышли. Бирюк сообщил, о том, что слышит где-то стук топора, лесник взял с собой ружьё, и мы отправились к тому месту, где лес рубили. Бирюк дошел до того места, быстрее меня, и я услышал жалобный крик, и звуки борьбы. Когда я пришел на место, то увидел срубленное дерево, около которого Бирюк связывал руки вору. Мужик просил отпустить его, и сказал, что заплати за срубленное дерево, но лесник ничего не ответил.
Опять начался дождь. Мы с большим трудом дошли до избы лесника. Я пообещал себе, что помогу освободить бедняка. Мужик просил Фому отпустить его, но тот на это не соглашался. Тогда мужик стал называть лесника зверем, а тот схватил его и развязав ему руки, сказал, чтобы тот быстрее уходил по добру по здорову. В этот момент я понял то, что Бирюк хороший человек. И уже через пол часа на опушке леса мы попрощались.
Два помещика Я очень часто охотился у двух помещиков. Один из них был отставным генералом-майором Хвалынский Вячеслав Илларионович. Он очень добрый человек, но у него есть достаточно странные привычки. Также он может разговаривать с небогатыми дворянами, на равне. Хлопотун, его еще называли жила страшный, был хозяином плохим, он взял в управляющие к себе необычайно глупого человека, отставного вахмистра. Хвалынский очень любит женщин. В карты он играет только с людьми если они ниже его звания. Он играет значительную роль на выборах, но от звания предводителя отказывается.
Хвалынский не любит говорить о своём военном прошлом. Живёт он в небольшом домике один, но и посей день считается завидным женихом. Его ключница, женщина лет 35. Генерал Хвалынский чувствует себя, как в своей тарелке на публичных торжествах и званых обедах. Стегунов Мардарий Аполлоныч был похож на Хвалынского, но только в одном он тоже был холостяком. Он не считался красавцем, да нигде и не служил. Мардарий Аполлоныч был балагуром, и жил в своё удовольствие. Стегунов своим имением занимается только поверхностно и жил на старый лад. Люди у него по-старинному одеты, а хозяйство ведет бурмистр из мужиков, а домом заведует скупая старуха. Гостей он принимает очень хорошо.
Однажды я приехал к нему вечером. Мы с ним посидели на балконе. Вдруг он увидел чужих кур в саду и дворового Юшку послал выгнать их. Юшка и ещё трое дворовых на кур кинулись, так получилась потеха. Выяснилось то, что это куры были Ермилы-кучера, и тогда Стегунов их отобрать велел. Потом мы разговаривали о выселках, которым плохое место отвели. Стегунов сказал, что там живут наказанные мужики, и в особенности две семьи, которых никак извести не удаётся. Потом вдалеке я услышал странные звуки. Выяснилось, что это Ваську-буфетчика наказывали, который нам за обедом прислуживал.
Потом я прощался со Стегуновым, и поехал по деревни, и встретил Васю, у него я поинтересовался о том, за что его наказали. Он сказал, что его за дело наказали.
Лебедянь Пять лет назад в Лебедянь я попал, и там был самый разгар ярмарки. Остановился я в гостинице, и потом пошел на ярмарку. В гостинице мне сообщили о том, что у них также еще остановился князь Н. Я хотел тройку лошадей для своей кареты купить, но нашел только двух, а третью подобрать не успел. После обеда я пошел в кофейную. В бильярдной человек 20 собралось, среди которых был и князь Н, а также еще молодой человек с весёлым и немного презрительным лицом. Он с отставным поручиком Хлопаковым Виктором играл. Хлопаков нравился московским молодым богачам, вот и жил за счёт этого.
Успех поручика был в том, что он в течение двух лет говорил одно и то же выражение, которое почему смешило его покровителей. Но потом спустя какое-то время это выражение смешить переставало, и Хлопакову приходилось искать новых покровителей. На следующий день я пошёл лошадей смотреть к барышнику Ситникову. Мне понравился один серый жеребец, и мы стали торговаться. Неожиданно из-за угла вылетела с большим грохотом тройка лошадей, которая была запряжена запряжённая в красивую тележку. В ней то и князь Н. сидел с Хлопаковым. Ситников стал показывать лучших лошадей князю. Я не дождавшись конца сделки ушёл.
На углу улицы я приметил большой лист бумаги, который был прикреплён к воротам какого-то домика. Там было написано, что Анастасей Иваныч Чернобай, котоый является тамбовским помещиком, продаёт лошадей здесь. Я купил у Анастасейя Иваныча недорогую лошадь. На следующий день я увидел, что она хромая и загнанная, но обратно Чернобай не взял лошадь.. Уже через дня два я уехал и заехал в Лебедянь только на обратном пути, уже через неделю. В кофейне я опять увидел князя Н. Но судьба Хлопакова изменилась, он белокурый офицерик сменил.
Татьяна Борисовна и её племянник Татьяна Борисовна была женщиной 50-ти лет, очень доброй. Когда она стала вдовой, то сала жить в своём маленьком поместье безвыездно. Родилась она в семье бедняка, и у нее не было никакого воспитания. Татьяна Борисовна достаточно свободно себя держит, и мыслит, и чувствует. С соседями она общается мало и у себя принимает только молодёжь. Прислуги у нее не много. У неё заведует домом ключница Агафья, которая была её няней. 70-летний Поликарп занимает должность дворецкого и камердинера. Он раньше был скрипачом, также он большой чудак и очень начитанный человек, а еще он очень любит охотиться на соловьев. Помогает Поликарпу его же внук Вася.
Татьяна Борисовна мало общается с помещицами, так как она не умеет их занять и часто под шум разговоров засыпает. Сестра её молодого приятеля, которая является старой девой решила довоспитать Татьяну Борисовну. Она каждый день к ней ездила и её бы в гроб вогнала, но случилось чудо она в проезжего студента влюбилась. Восемь лет назад у Татьяны Борисовны проживал её племянник Андрюша. Это был мальчик лет 12-ти, который был круглой сирой. С ранних лет Андрюша любил рисовать. К Андрюше Татьяна Борисовна не чувствовала большой любви, ей не нравилось увлечение племянника. Постепенно она задумывалась о будущем мальчика.
Один раз к ней заехал Беневоленский Пётр Михайлыч, который очень любил искусство, несмотря на то, что даже ничего в нем не понимал. Он посмотрел рисунки Андрюши, и сказал, что он талант. В тот же день он Татьяне Борисовне предложил увезти Андрюшу в Петербург и дать ему выучиться на художника. Они уехали спустя два дня.
Андрюша с каждым годом тётке писал всё реже. Один раз Татьяна Борисовна от племянника получила записочку, где он просил ее выслать ему денег. Через месяц он попросил ещё, а потом был и третий раз, но она отказала ему, и тогда Андрюша в гости приехал, чтобы здоровье поправить. Андрюша стал плечистым и толстым юношей в Андреям Ивановичем Беловзоровым. Если раньше он был опрятным мальчиком, то теперь он был неряшливым и дерзким человеком. Дни Андрюша проводил, запевая романсы. За тот год, который он повел у тетки он стал еще шире, а тётка души в нём не чаяла, а девицы влюблялись в него. Много знакомых к Татьяне Борисовне перестало ездить.
Смерть Однажды утром я приехал к моему молодому соседу Ардалиону Михайловичу и предложил ему поохотиться на тетеревов. Он согласился, но с одним с условием, что мы заедем к нему в Чаплыгино, где дубовый лес рубят. Сосед с собой взял Архипа, и управляющего Готлиба фон-дер-Кока, а еще юношу 19-ти лет. Поместье ему досталось в наследство, недавно от тётки. Дубовый лес Ардалиона Михайловича мне был с детства знаком, так как я здесь очень часто гулял. Мне было смотреть горько на умирающий лес, так как морозная и бесснежная зима 40-го года сгубила вековые ясени и дубы. Мы пришли на место рубки, неожиданно послышался крик и звук упавшего дерева. Из чащи выбежал бледный мужик, который сообщил, что подрядчика Максима срубленным ясенем придавило. Мы прибежали к Максиму, но он уже умирал.
Когда я увидел эту смерть, то подумал о том, что умирает русский мужик, как будто обряд совершает просто и холодно. В деревне несколько лет назад, у другого соседа моего, мужик в овине обгорел. Когда я пришел к нему, он умирал, а в доме была обычная, повседневная жизнь. Я не смог на это смотреть, и поэтому вышел.
Ещё, помню, такой случай. Однажды я заехал в больницу села Красногорья к знакомому фельдшеру Капитону. Неожиданно на двор телега въехала, в которой сидел мельник Василий Дмитриевич. Он поднимал жернова, и надорвался. Капитон осмотрев его нашел грыжу и стал его уговаривать в больнице остаться. Мельник отказался и поехал домой, но он умер на четвёртый день. Также я вспомнил и моего старого приятеля, который был недоучившемся студентом Авенир Сорокоумов. Он детей учил у помещика Гура Крупяникова. Я приезжал к нему незадолго до его смерти, а умер он от чахотки. Помещик его из дому не выгонял, но детям нанял нового учителя. Авенир мои рассказы внимательно слушал, а также вспоминал юность студенческую. Он умер через 10 дней. При мне старушка помещица умирала. Священник ей крест подал. Она приложилась к кресту, и под подушку засунула руку, где лежал целковый, чтобы заплатить священнику, и дух испустила.
Певцы Село Котловка находится на скате голого холма, который рассечён глубоким оврагом, который находится по самой середине улицы. В начале от оврага стоит избушка, это - кабак «Притынный». Посетителей здесь больше, чем в остальных заведения, и причиной этому является целовальник Николай Иваныч. Он уже больше 20-ти лет живет в Котловке. Он не очень то любезен, не очень говорлив, он имеет дар привлекать гостей. Он знает обо всём о том, что происходит в округе. Соседи Николай Иваныча уважают. У него есть жена и дети. Жена его мещанка, во всём на неё полагается Николай Иваныч. Дети Николая Иваныча здоровые и умные ребята. Было очень жарко в тот день, когда я подошёл к Притынному кабачку. Неожиданно на пороге кабака показался седой мужчина и сал кого-то звать, махая руками. Ему отозвался Моргач. Из разговора Обалдуя и Моргача я понял, что в кабачке состоится соревнование певцов. Лучший в селе певец Яшка Турок.
В кабачке было уже много народу, также там был и Яшка, это был молодой человек лет лет 23. Около него стоял человек лет 40-ка и татарским лицом, его звали Дикий Барин, а напротив него сидел Яшкин соперник, это был из Жиздры рядчик, мужчина 30-ти лет, невысокий, плотный, курчавый и рябой. Действом распоряжался Дикий Барин. Также в кабаке был Евграф Иванов, он же Обалдуй, который был загулявшим холостяком. Он не умел ни плясать, ни петь, но без него не обходилась ни одна попойка. Моргач у барыни был кучером, потом он попал в приказчики, и был на волю отпущен и там разбогател. У него был сын Яков, он в душе был художником, а по званию черпальщиком на бумажной фабрике. Никто ничего не знал, о Диком Барине, он же Перевлесов. Он очень любил пение.
Началось соревнование. Первым стал петь рядчик. Он пел плясовую, его подбадривали слушатели. Яков начал петь с волнением. В его голосе была и молодость, и глубокая страсть, и сладость, и сила, и грустная скорбь. У всех на глазах появились слёзы. Рядчик сам поражение признал. Я ушел из кабачка, и добравшись до сеновала заснул. Проснулся я уже вечером, и в кабачке уже давно праздновали Яшкину победу. Я стал с холма спускаться, на котором лежит Котловка.
Пётр Петрович Каратаев Осенью 5 лет назад, по дороге в Тулу из Москвы, мне пришлось просидеть в почтовом доме почти целый день, за недостатком лошадей. Я смотрел в окно, и увидел, что перед крыльцом остановилась телега, и в комнату пришел человек 30-ти лет со следами оспы на сухом лице. Мы разговорились. Это был разорившийся помещик Каратаев Пётр Петрович, он ехал служить в Москву. Он поделился со мной причиной разорения.
Когда-то Каратаев в деревне жил, и там он влюбился в девушку Матрёну. Эту девушка он хотел выкупить, так как она ему не принадлежала. Ее госпожой была страшная и богатая старушенция, которая жила в 15-ти верстах от него, и ей село Кукуевка принадлежало. Каратаев к ней приехал. Его старая компаньонка встретила, которая пообещала его просьбу передать барыне. Через два дня Каратаев опять к барыне поехал, и он очень долго её уговаривал продать ему Матрёну, и обещал за нее любые деньги, но противная старуха, узнала о чувствах Каратаева, и отказала ему. Она сказала, что Матрёну отослала в дальнюю деревню, и предложила Каратаеву найти добропорядочную невесту.
Каратаев очень долго мучился и себя винил в том, что Матрёну погубил. Не вытерпев, он узнал, в какой деревне девушку держат, и отправился туда, да и уговорил Матрёну бежать с ним. Каратаев ее поселил у себя в имении, в небольшом домике, и стали они душа в душу жить. Один раз зимой они поехали в санях покататься, и Матрёна лошадей направила прямо в Кукуевку. На их беду, там им старая барыня встретилась. Барыня Матрёну узнала и послала исправника к Каратаеву. Отсюда и пошли все беды Каратаева. Барыня денег не жалела для того, чтобы Матрёну вернуть, так как она хотела Каратаева женить на своей компаньонке. Каратаев спрятал Матрёну на дальнем хуторе. Один раз ночью она к нему попрощаться пришла, так как она видела, какие беды на Каратаева из-за неё свалились. Матрёна на следующий день в Кукуевку вернулась. Через год я зашел в одну московскую кофейню, и там встретил Каратаева Петра Петровича. Всё это время он жил в Москве, а его деревню с аукциона продали. Теперь это был нетрезвый, потрёпанный человек, который разочаровался в жизни.
Свидание Однажды осенью, я в берёзовой роще сидел и любовался хорошим деньком. Я уснул, и проснувшись, крестьянскую девушку увидел, которая сидела от меня в 20-ти шагах с пучком полевых цветов. Девушка была хороша собою. Я заметил, что девушка плачет. Было понято, что она кого-то ждет. Что-то хрустнуло в лесу, и ее глаза блеснули. И на поляну пришел молодой человек, которого встретила девушка с радостью. Это был богатого барина избалованный камердинер.
Я их разговор подслушал. Это было последнее свидание Акулины с Виктором Александровичем, так как его барин завтра уезжал в Петербург на службу. Акулина ему букетик цветов подарила. Очень быстро Виктор уходить собрался. Акулина плакать начала. Она очень боялась, что её выдадут замуж за нелюбимого. Виктора её слёзы раздражали. Он говорил о том, что на ней жениться не может, так как она не образованная, и следовательно его недостойна. Девушка хотела, чтобы любимый сказал ласковое словечко на прощание, но он так этого и не сделал. Она упала на траву и заплакала. Виктор немного над нею постоял, и ушел пожав плечами. Она хотела бежать за ним, но у нее ноги подкосились, и она на колени упала. Я побежал к ней. Когда она меня увидела, она вскрикнула и убежала, и только на земле остались лежать разбросанные васильки. Вернувшись домой Акулина еще долго не выходила из головы у меня, а её васильки я до сих пор храню у себя.
Гамлет Щигровского уезда Однажды я получил приглашение на обед к одному богатому помещику и охотнику, Александру Михайлычу Г***. У Александра Михайлыча не было жены, так как он не любил женщин, и жил он на широкую ногу. В тот день он ждал важного сановника. Большинство его гостей были мне знакомы. Мне было скучно, и ко мне Войницын, который был недоучившимся студентом, который проживал в этом доме не понятно в качестве кого. Он то меня и познакомил с местным остряком Лупининым Петром Петровичем.
Неожиданно приехал сановник. Потом все пошли в столовую. Сановника посадили на почётное место. После обеда все стали играть в карты. Я еле-еле дождался вечера и пошел отдыхать. Мне никак не удавалось заснуть. Мой сосед увидел, что я не сплю и стал со мной разговаривать. Он рассказал мне историю своей жизни.
Родился он в небогатой семье в Курской губернии в Щигровском уезде. Отца он не помнил, так как его воспитанием занималась мать, а его брат умер, еще когда был младенцем. Когда ему исполнилось 16 лет, матушка отвезла сына в Москву, учиться в университете, а потом и умерла, а сына оставила дяде на попечение, стряпчему Колтуну-Бабуре. В университете он вступил в кружок, в котором гибло всё оригинальное и самобытное. В Москве он прожил 4 года. В 21 год, он стал владеть тем, что осталось от его наследства, так как дядя его дочиста обобрал. Он уехал в Берлин, и оставил управляющим вольноотпущенного Кудряшова Василия. Там он провел шесть месяцев, но он так и не узнал европейской жизни. Однажды он оказался в доме какого-то профессора, и в одну из дочерей профессора влюбился. Но потом он убежал и еще два года колесил по Европе.
Когда он вернулся в Москву, то себя возомнил оригинальнейшим человеком. Потом про него стали ходить сплетни, и он был вынужден уехать. Он стал жить в деревни и там занимался хозяйством. С ним по соседству жила вдова-полковница у которой было двое дочерей. Он познакомился с ними, и уже через шесть месяцев на одной из них женился. Прожил он с Софьей четыре года, потом она от родов умерла вместе с ребёнком. После смерти жены он стал служить в губернском городе, но служил он не долго, а потом ушел в отставку. Со временем с глаз его спала пелена, и он себя увидел таким, какой он есть на самом деле, ненужным, ничтожным, неоригинальным человеком. Он не сказал как его зовут, но сказал о том, чтобы его называли Гамлетом Щигровского уезда. На следующее утро он еще до зари уехал.
Чертопханов и Недопюскин В один летний день возвращался я с Ермолаем на телеге с охоты. Мы заехали в заросли кустов, и там решили на тетеревов поохотиться. Когда я сделал первый выстрел, к нам верховой подъехал, который спросил, о том, кто нам здесь разрешил охотиться. Когда он выяснил, что я дворянин, то позволил мне охотиться. Его звали Пантелеем Чертопхановым. Он уехал. Вдруг из-за кустов выехал толстый человек лет 40-ка. Он был добрым и застенчивым человеком. Он мне рассказал о том, куда поехал Чертопханов, он за ним направился. Ермолай сказал мне о том, что это Недопюскин Тихон Иваныч, живёт у Чертопханова и считается его лучшим другом.
Пантелей Еремеич Чертопханов был человеком сумасбродным и опасным, забиякой и гордецом. Он в армии служил, но не долго, потом ушел в отставку. Он принадлежал к старинному и богатому роду. Еремей Лукич, его отец, наследнику оставил заложенное сельцо Бессоново, владеть он им стал, когда ему исполнилось 19 лет. И Пантелей превратился в бедняка. Отец Недопюскина был из однодворцев и отслужив 40 лет добился дворянства. Его постоянно преследовали несчастье, он даже умер, и так и не смог заработать детям на кусок хлеба. Тихона был чиновником в канцелярии. Тихон был мягким, ленивым человеком. Судьба кидала его по всей России. Тихон был и управителем у сварливой барыни, а еще у богатого скряги-купца нахлебником, и полудворецким-полушутом псового охотника.
Один благодетель Тихону по завещанию оставил деревню Бесселендеевку. Когда зачитывалось завещаени, над Тихоном стал издеваться один из наследников. О него его спас Чертопханов, который также в число наследников входил. С тех пор они и дружат. Я отправился к Пантелею Еремеичу в село Бессоново. Его дом находился на холме. Мы сним поговорили и он показал мне в свою свору борзых, и потом Чертопханов Машу позвал. Она была очень красива, ей было лет 20, она была похожа на цыганку. Ее Чертопханов представил почти своей женой. Потом мы играли как дети. Поздним вечером я из Бессонова уехал.
Конец Чертопханова Спустя два года два на Чертопханова Пантелея Еремеича обрушились разные бедствия. От него Маша ушла, так как Чертопханов был убеждён, что Маша изменила ему с молодым соседом, который был отставным уланским Ом и звали его Яфф, но всему причиной оказалась бродячая цыганская кровь, которая в жилах Маши текла. Чертопханов делал попыки остановить Машу, но ничего не получилось. Чертопханов стал пить, когда он вышел из-за поя, то у него случилось другое бедствие. Умер его лучший друг Недопюскин Тихон Иваныч. В последние годы он страдал одышкой, постоянно засыпал. Уездный врач говорил, что у него случаются ударники. Когда ушла Маша, Тихону стало хуже. И он вскоре умер. Свое имение Тихон завещал Чертопханову, но оно очень быстро было подано. Чертопханов на могиле друга воздвиг статую, которую заказал из Москвы. Из себя статуя должна была молящегося ангела представлять, но ему богиню Флору прислали.
Дела Чертопханова, после смерти друга, пошли плохо, и даже стало не на что охотиться. Один раз Чертопханов проезжал по соседней деревне, и увидел, что мужики жида бьют. Он всю толпу разогнал, а жида с собой забрал. Спустя несколько дней в благодарность за спасение он Чертопханову привёл чудесного коня. Но Чертопханов из-за гордости не желал принять в дар его и сказал, что через шесть месяцев заплатит 250 рублей. Коня он назвал Малёк-Адель. Чертопханов стал заботиться об этом коне. Благодаря Малёк-Аделю, у Чертопханова появилось несомненное превосходство над соседями. Тем временем, сок платеа приближался, но Чертопханову нечем было платить. Когда до срока оставалось два дня он от дальней тетки в наследство получил 2000 рублей. У него в эту же ночь и украли Малёк-Аделя. Сначала Чертопханов подумал, что коня жид украл, и чуть его не задушил, когда тот пришел за деньгами. Потом Чертопханов решил, что Малёк-Аделя его первый хозяин увёл, и они вместе с жидом, и еще Мошелем Лейбой, поехали в погоню, а дома ли Перфишку.
Спустя год Чертопханов домой с Малёк-Аделем вернулся. Он Перфишке рассказал о том, что коня он на ярмарке в Ромнах нашел, и о том, как он выкупил его у цыгана-барышника. В глубине души он не до конца был уверен, что это Малёк-Адель, но об этом старался не думать, но его все-таки смущали повадки того Малёк-Аделя и этого. Один раз Чертопханов по задворкам поповской слободки проезжал, и встретился ему дьякон, который поздравил Чертопханова с покупкой нового коня. Чертопханов, скал, что это тот е конь, а дьякон ему сказал, что Малёк-Адель был серой масти в яблоках, и такой же масти и остался, а должен был побелеть, так как со временем серая масть белеет. После этого Чертопханов приехал домой, и опять стал пить.
Когда Чертопханов напился, он взял пистолет и Малёк-Аделя повёл к соседнему лесу для того, чтобы его застрелить, но потом он передумал и отпустил коня, и домой пошел. Но неожиданно его в спину, что-то толкнуло, - это Малёк-Адель вернулся. Чертопханов схватил пистолет, выстрелил в коня, бросился бежать. Теперь он понял, что точно с собой покончит. Казачок Перфишка через шесть недель остановил станового пристава, который проезжал мимо усадьбы и сказал о том, что Чертопханов все лежит, так как наверное помирать собрался. Всё это время он пил. Становой приказал казачку за попом сходить. Ночью же Пантелей Еремеич умер.
Живые мощи Мы с Ермолаем под дождь попали во время охоты в Белевском уезде. Ермолай предложил идти на хутор Алексеевка, который принадлежал моей матушке, которую я раньше даже и не знал. Я переночевал во флигель, а проснувшись в заросший сад вышел. Неподалёку была пасека, а к ней узкая тропинка вела. Я подошел к пасеке и рядом с ней увидел плетёный сарайчик, я и заглянул в приоткрытую дверь. В углу я подмостки заметил, а на них маленькую фигуру.. Я хотел уже идти, но вдруг меня тихо по имени окрикнули. Я подошел ближе и удивился, передо мной лежало существо с высохшей головой, с узким носом, и губ почти не было видно, а из из-под платка выбивались пряди жёлтых волос.
Это была Лукерьей, которая была в нашей дворне первой красавицей, которую я в 16 полюбил. Лукерья про свою беду рассказала. Лукерью лет шесть или семь назад помолвили с Василием Поляковым. И один раз ночью, она на крыльцо вышла, ей послышался Васин голос. Она оступилась и с крыльца пала. С того дна у Лукерьи стали ноги отказывать, да и сама она стала сохнуть и чахнуть. Ни какой врач ей не смог помочь. Потом она вообще окостенела, и тогда её на этот хутор перевезли. А Василий Поляков потом на другой женился. Летом Лукерья в сарайчике лежит, а зимой её в предбанник переносят. Она скала, что практически ничего не ест. Она молитвы читает. Я хотел ее в больницу забрать, где за ней хороший уход будет, но она отказалась.
Лукерья также рассказала, о том, что спит мало, из-за болей в теле, но уж если ей удастся уснуть, но сняться ей красивые, да странные сны. Однажды ей приснилось, что она в одежде странницы-богомолки сидит на большой дороге, а мимо походит женщина. Лукерья спросила женщину о том, кто она, а та ей скала,что она смерть ее, и еще она скала, что за ней придет после петровок. Еще она рассказала, что ей барыня оставляла лекарство против бессонницы, но его уже нет. Я тогда догадался о том, что это опиум был, и обещал ей такое лекарство достать. Я спросил у нее о том, что сколькой ей лет она сказала, что ещё и 30-ти не было. Прощаясь, я ее спросил о том, что нужно ли ей что-нибудь. А она сказала, что для себя ничего не надо, а попросила о том только, чтобы моя матушка оброк для местных крестьян, уменьшила. В деревне я узнал, что Лукерью называют Живыми Мощами. Спустя несколько недель Лукерья умерла, так и получилось, что после петровок.
Стучит Дело было в июле. Я после удачной охоты прилёг отдохнуть, но ко мне пришел Ермолай, который и сообщил, что у нас дробь кончилась. Он предложил в Тулу его за дробью послать, которая от нас была в 45-ти верстах. Ермолай пошел за конями к местному крестьянину, так как мои кони захворали. Когда Ермолай пришел, я сказал, что в Тулу сам поеду. Ермолай привёл мужика с рыжей бородой и длинным носом, его звали Филофей. С ним я договорился об оплате в 20 рублей, мы в путь поехали. Ермолай обиделся на меня, из-а того, что я его в Тулу не пустил.
В дороге я уснул. Проснулся я от странного бульканья. Я посмотел и увидел, что вокруг тарантаса водная гладь, а на козлах, неподвижно Филофей сидит. Филофей ошибся, и брод пропустил, и теперь ждал, что лошадь покажет, куда нужно ехать. Мы очень быстро выбрались из болота. . Меня Филофей разбудил, и сказал, что что-то стучит. Я прислушался и услышал, что вдалеке слышался стук колёс. Филофей скал, что под Тулой могут быть разбойники. Спустя полчаса звуки стали слышнее, и я уже слышал бубенчиков и свист. Я понял, что едут за нами недобрые люди. Спустя 20 минут нас догнали. Мы остановились и большая телега, обогнала нас и перегородила дорогу. В телеге было 6 пьяных человек. Они поехали вперед, а мы - за ними. Обогнать телегу не давали нам. Впереди был мостик, Филофей, предположил, что там то нас и будут грабить. Тройка поскакала в перед и сбоку дороги остановилась. Мы поравнялись с телегой, и к нам подошел великан, который управлял тройкой. Великан сказал, что они едут с весёлой свадьбы, и он денег на опохмел попросил. Я дал ему деньги и они поехали дальше.
Подъезжая к Туле, у кабака мы увидели знакомую телегу и быстро проехали мимо. Вечером мы вернулись в деревню, и я рассказал Ермолаю о случившемся. Он мне рассказал, что спустя два дня в ту ночь, когда мы в Тулу, ездили на той же самой дороге убили и ограбили какого-то купца.
Лес и степь Охота с собакой и с ружьём, очень хороша, но даже если вы не охотник, вам приятно насладиться весеннею природою. На небе звёзды мигают, а легкий ветерок колышет траву. Утром просыпаются птицы. И можно увидеть как прекрасен восход солнца. И как приятно дышать запахом весны, и понимать, что день будет хорошим. Охотника, испытывал радость ходя по кустам летним июльским утром. Солнце становится все выше и выше. Сквозь густые кусты в овраге, где-то под обрывом таиться источник, из которого можно насладиться вкусной водой. Но неожиданно начинается сильный ветер и солнце еще свети ярко, но на горизонте уже сверкает молния. После грозы можно насладиться свежим воздухом, и как пахнет земляникой и грибами.
Но вот уже и закат, солнце садится. От кустов и деревьев и кустов падают длинные тени. Солнце уже село, и пора собираться домой. А можно еще и поохотиться на рябчиков. И очень весело по узкой дорожке, пробираться между двумя стенками высокой ржи. Лесу становиться тихо. Этот лес поздней осенью очень хорош, когда в воздухе пахнет осенью. И осенью жизнь перед человеком вся развёртывается, как свиток, и ему ничего не мешает, так как нет ни ветра, ни солнца, ни шума. А осенний день хорош, когда уже не греет солнце, а осиновая роща сверкает, словно в золоте. Летние туманные дни очень хороши, когда вокруг тишина. А в зимний день хорошо ходить по сугробам, и дышать острым морозным воздухом. А первые весенние деньки хороши тем, что все оживает и просыпается.
Обращаем ваше внимание, что это только краткое содержание литературного произведения «Записки охотника». В данном кратком содержании упущены многие важные моменты и цитаты.
Ивану Сергеевичу Тургеневу принесли славу и известность не только его великолепные романы, но и очерки, которые он писал легко и быстро. Один из таких сборников рассказов вышел впервые в печать в 1847 году, и публиковались постепенно в журнале «Современник» по 1851 год. А в 1852 году тургеневский цикл очерков «Записки охотника» был издан уже отдельной печатной книгой. Но после этого писатель сделал доработки, и в этот сборник были дописаны еще три очерка. К какому жанру причислить эти произведения, вошедшие в один сборник, исследователи так и не смогли определиться, поэтому их можно назвать и рассказами, и очерками.История создания тургеневского цикла
Известно, что в летнюю пору 1846 года писатель долгое время проводит в родовом имении, где вместе со знакомым егерем Алифановым активно охотится. Но уже в октябре он вынужден был распрощаться и с егерем Афанасием, и с охотой. Дела обязывали вернуться в Петербург. Тут-то писатель и узнает, что журнал, где он всегда хотел свободно печататься, принадлежит Николаю Некрасову, который сразу же принял решение сотрудничать с автором замечательных рассказов.
Уже в январе этого же года выходит номер журнала, где и был опубликован первый сюжет «Хорь и Калиныч». Вот тогда и родилось второе, а потом как выяснилось, и основное название сборника «Из записок охотника». Посоветовал это название второй редактор журнала, Панаев. Это означает, что пока Иван Тургенев писал рассказы, но совсем не задумывался объединить их в одно произведение. В основу всего сборника легли те наблюдения, которые он увидел в своем крае. Их было так много, что получилась целая книга, которая заняла свое место в литературе, открыв в ней новую определенную эпоху. К значимым рассказам, которые вошли в этот сборник можно отнести:
➥ «Хорь и Калиныч».
➥ «Ермолай и мельничиха».
➥ «Петр Петрович Каратаев».
➥ «Бежин луг».
➥ «Певцы».
Уже летом в 1847 году Тургенев с другом, критиком Белинским уезжают в Зальцбрунн, где писатель продолжает свою работу над сборником. Там был написан очерк «Бурмистр». Прочитав его друзьям, он увидел восторженные лица своих друзей. Из всего тургеневского сборника только этот рассказ подписан точно: дата и место. Но известно, что когда книга полностью вышла в печать, то сильно пострадал цензур, который, по мнению властей, пропустил такое вольнолюбивое и свободное произведение.
Основное содержание тургеневского сборника «Записки охотника»
Первым произведением в сборнике Ивана Тургенева стал очерк «Хорь и Калиныч», в котором говорится о двух мужиках, встретившихся совершенно случайно. Один из этих мужиков – Хорь. О нем автор рассказывает, что став погорельцем это крестьянин поселился вместе со своей семьей в лесу, а занимался он торговлей. Во всем этот мужик был положительным: вовремя платил оброк, мог руководить любой работой, да и всегда у него были хорошие идеи. Другое дело второй мужик – Калиныч. Он постоянно находится в своих мечтах, поэтому был скромен и немного труслив. Так, он боялся не только своего барина, но даже жены. Зато у него был отличный дар: он мог лечить от страхов и умел хорошо заговаривать кровь. Любил он слушать и рассказы других людей.
Главному герою следующего рассказа барин разрешил жить везде, где ему будет нравиться, но только он должен был соблюдать условие: каждый месяц на кухню поставлять не меньше двух куропаток или какой-либо другой птицы. И вот этому охотнику, рассказчику из сюжета «Ермолай и мельничиха», как-то пришлось ночевать в доме мельника, где он услышал историю его жены, которая раньше жила в Петербурге, была горничной и мечтала стать женой Петра, но ее хозяйка распорядилась по-другому. Петрушку отправила в солдаты, а девушку отдала замуж в деревню за мельника.
Тему безнадежной и трагической любви автор продолжает и в своем очерке «Уездный лекарь». Медик был свидетелем бессмысленной гибели девушки, которая умерла в доме помещицы. И вот то бессилие, которое овладевало медиком, когда он пытался бороться со смертью, чтобы Александра Андреевна жила, он не смог забыть.
Герой очерка «Мой сосед Радилов» почти три года был самым счастливым человеком. Он сильно любил свою жену, и семейная жизнь у него была счастлива. Однажды он узнал, что скоро станет отцом. Но счастье было недолгим. Его жена умирает при родах, он словно каменеет. Казалось, что его сердце совсем перестало стучать. И когда этот несчастный помещик рассказывал свою историю охотнику, то рассказчик успел заметить необычный взгляд Ольги, которая его жене приходилась сестрой. А через время он узнает, что помещик уехал вместе с нею, и даже никто не знал, куда они отправились.
Необычный герой рассказа «Однодворец Овсяников», который имел фамилию Лежень. Он был помещиком и решил отправиться с французской армией в Россию, но когда армия стала отступать, то попал он в руки простых мужиков, которые его чуть в проруби не утопили. Спас его помещик, который взял его учителем французского. Чуть позже он переехал к другому помещику и, обучая языку, влюбился в свою воспитанницу. Через время он смог жениться на ней и даже поступил, как дворянин, на службу.
Художественные особенности цикла рассказов «Записки охотника»
Считается, что Хорь и Калиныч могут смело называться типичными носителями русского национального характера. Известно, что у некоторых тургеневских героев были и прототипы. Так, например, Хорь был написан с крестьянина, который был крепостным в имении его матери.
Этот крестьянин был наделен не только большой силой, но и необычным радушием. Известно, что про этого прототипа знал и поэт Афанасий Фет, который иногда во время охоты ночевал в его доме. Тургенев же после того как его рассказ вышел в печать, прислал один экземпляр крестьянину, который знал грамоту и, как утверждают современники, он несколько раз его перечитывал и гордился. Хорь в тургеневском рассказе изображен лишь только с положительной стороны, говорится и о том, что он человек довольно практический. Совсем другое дело Калиныч, который оказался романтиком, любителем помечтать, задушевно попеть, повосхищаться природой.
Рассмотрим другой рассказ из тургеневского сборника - «Ермолай и мельничиха». Главная героиня этого очерка – Арина, помещица, у которой гости засиживаются до вечера. Про нее автор говорит, что она не разрешила одной из своих девушек выйти замуж по любви за Петрушку, а просто продала ее мельнику, который ей был противен. Матрена, девушка, которая была продана, становится главной героиней следующего тургеневского очерка – «Петр Петрович Каратаев». Она полюбила Петра Петровича и не желает быть игрушкой в руках своей хозяйки, поэтому и решается на побег. Но спокойная жизнь длилась недолго. Хозяйка узнала где прячется её крепостная и девушке пришлось вернуться.
В очерке «Бежин луг» героями оказываются крестьянские дети, которые в ночном рассказывают страшные истории о домовых, покойниках и русалках. Автор, который становится невольным свидетелем этой ночной беседы, удивлен одаренности ребятишек, их внутренней красоте и силе. И этот тургеневский рассказ переплетается с другой историей из сборника – «Певцы». Главный герой этого очерка Яков, который молод и красив, но в его прекрасной песни звучит какая-то скорбь и грусть, которая увлекает и манит за собой.
Язык и стиль тургеневского цикла очерков
Автор рассказов хотел вставлять в свои произведения больше местного разговора. Но на это по-разному реагировали критики. Ивану Сергеевичу приходилось умеренно использовать местный диалект. Например, Белинский считал, что народного говора слишком много в произведения, и он так это прокомментировал:
«пересаливает в употреблении слов».
Критик прямо заявлял, что некоторые слов просто бессмысленны. Но исследователи тургеневского творчества пришли к выводу, что описание крестьян в некоторых рассказах из его сборника было бы не таким ярким и полным, без использования местных словечек. А эта простонародная лексика и диалектизмы позволяли показать своеобразие и колорит орловской жизни. Не менее важным представляются и географические названия, которые использует автор. Так, понемногу читатель узнает местность, где живут герои. Например, это не только название сел: Бессоново, Худобубново, но даже название родников и оврагов.
Образ рассказчика в сборнике рассказов «Записки охотника»
Одним из главных героев является рассказчик, от имени которого идет все повествование. Именно благодаря этому тургеневскому персонажу можно связать все рассказы, помещенные в этот сборник, в одно целое. Но роль рассказчика в каждом произведении своя. В каком-то очерке, например, «Свидание» он простой слушатель, а где-то, как в очерке «Касьян с Красивой Мечи» старается поддержать разговор, может задавать вопросы. Очень редко рассказчик является сам участником событий. Например, в очерке «Бирюк», где он дает деньги за уже срубленное дерево.
Такой необычный прием необходим был писателю затем, чтобы пробудить активность творческого воображения у своих читателей. Кстати, это помогает добавить всем тургеневским рассказам правдивости и создает ощущение реальности. Все дорожные впечатления полны деталей, и это тоже один из приемов. Объединяет рассказы то, что все они имеют лирическую и задушевную интонацию.
Критические отзывы
Известный критик Белинский в одной из статей о русской литературе девятнадцатого века утверждал, что невозможно одним словом оценить все очерки, помещенные в тургеневский сборник, так как по своим художественным достоинствам они неравноценны. Но, по утверждению критика, все они очень интересны.
Писатель Салтыков-Щедрин говорил, что тургеневский цикл рассказов положил начало новой литературы, где главным героем стал народ. Но вот В. Боткин, который в то время писал очерки, все-таки решил, что у Ивана Тургенева все изображено слишком придумано.
В действительности, внимательный читатель должен заметить, что автор не делает никаких выводов и не навязывает своего мнения. Тургенев оставлял право своим читателям подвести итог и самостоятельно решить, хочется ли делиться своими мыслями или оставить их при себе.
Год написания: 1852
Жанр: повесть, состоящая из коротких рассказов, объединенных главным героем
Сюжет
25 коротких рассказов, объединенных в общий сборник, рассказывают о встречах автора с разными людьми и его впечатлениях и размышлениях об этих встречах.
Хорь и Калиныч
Здесь рассказывается о крепкой дружбе двух совершенно различных мужиков: Хорь- хозяйственный и трудолюбивый, имеющий дом и крепкую семью, и Калиныч- мечтательный, романтичный, не имеет ни дома, ни семьи, ни даже надежного угла.
Ермолай и мельничиха
В этой главе автор невольно стал незримым свидетелем ночного разговора между Ермолаем, крепостным соседского помещика, и Ариной, женой мельника. Девушка рассказал, что она любила лакея и забеременела от него, но барыня узнав об этом, ее отдала замуж за старого мельника, а Петра отдала в солдаты.
Малиновая вода
У источника под названием Малиновая вода, охотник встретил несколько крепостных мужиков, по скупым словам их разговоров он узнал об их тяжелой доле и безвыходном положении.
Уездный лекарь
Мой сосед Радилов
Охотясь в липовом саду соседней усадьбы, охотник знакомится с соседом, который много лет живет со старой матерью и золовкой. А спустя несколько дней он узнает, что Радилов уехал с сестрой жены, оставив мать без помощи.
Однодворец Овсянников
У Радилова автор знакомится с мелким помещиком Овсянниковым, похожим на старозаветного купца, с важными манерами. Этот человек жил с женой, не имея детей, что его очень расстраивало, а среди соседей пользовался большим уважением.
Льгов
Охотясь на уток, которых на озере в селе Льгов было великое множество, охотник познакомился с бывшим крепостным крестьянином Владимиром. Он пытался показать себя человеком образованным и искушенным и для этого употреблял вычурные и громоздкие выражения.
Бежин луг
Долго плутая по лесу, охотник вышел к месту, где деревенские ребятишки пасли в ночи лошадей. Он прилег отдохнуть у их костра и невольно слушал разговоры ребят о леших, о русалках и водяных и другой нечисти, которая водится около человеческого жилья.
Бурмистр
Соседом автора являлся молодой военный в отставке Пеночкин, культурный и образованный человек, с которым у автора по каким-то причинам не ладились отношения. Однажды им вместе пришлось ехать в село Рябово для встречи с бурмистром Софроном. Бурмистр постоянно жаловался хозяину на недоимки, на строптивых крестьян, на недостаток земли, но вскоре автор узнал, что село только юридически принадлежит Пеночкину, а на самом деле все здесь решает Софрон.
Бирюк
Крестьянин, стыдясь людей из-за того, что его жена убежала с любовником и бросила своих детей на мужа, стал работать лесником. ОН жил нелюдимо и казался жестоким и равнодушным к чужой беде, но, как вскоре убедился автор, был способен на добрые и милосердные поступки.
Контора
Автор стал невольным свидетелем ссоры между конторщиком и фельдшером, который упрекал Николая Еремеича за то, что тот наговаривает на него своей хозяйке и всячески мешает его браку с любимой девушкой. Вскоре автор узнал, что хозяйка поместья действительно отправила Татьяну в дальнюю деревню.
Вывод (мое мнение)
Охотник во время своих хождений по лесам и лугам встречает множество самых разных людей, беседует с ними и узнает их грустные истории. Каждому встреченному он дает меткую и точную характеристику, а также старается каждому заглянуть в душу и понять, что человека ревожит.
