Адмирал корнилов владимир алексеевич биография кратко. Назначение генерала корнилова верховным главнокомандующим В а корнилов годы жизни

Владимир Алексеевич Корнилов (1 (13 по новому стилю) февраля 1806 - 5 (17) октября 1854) - вице-адмирал Российского Императорского флота, командующий обороной Севастополя во время Русско-турецкой войны 1853-1855 годов. По одной из версий, родился в .

В.А. Корнилов: биографическая справка

Меня вопрос о месте рождения Владимира Алексеевича Корнилова заинтересовал с 2003 г., т.к. я знал, что отец будущего флотоводца, был иркутским и жил в с 15 июля 1805 г. по 29 июля 1806 г.

Прибыв в Иркутск в качестве губернатора, А.М. Корнилов оказался в подчинении сибирского (генерал-губернатора) , резиденция которого находилась в . Селифонтов, будучи до этого сенатором, проводил с 1801 г. ревизию Сибири, после чего в 1803 г. был назначен наместником. Селифонтов вел себя как «сибирский сатрап». В первой половине 1805 г. он добился смещения Н.П. Картвелина, иркутского губернатора, недовольного методами правления генерал-губернатора, со своего поста.

3 сентября 1805 г., как сообщает « », в Иркутск прибыл посол России в Китае граф . Из в Китай Головкин выехал 26 сентября. Так как въезд в Пекин графу не разрешили из-за его отказа выполнять унизительные церемонии в Урге, он вернулся в Иркутск 27 февраля 1806 г. и жил там до 1 ноября, когда выехал в Петербург.

Тремя главными фигурами в Иркутске оказались Головкин, Селифонтов и стоявший ниже их Корнилов. О том, какие отношения сложились у этих лиц, подробно рассказывает декабрист , прекрасно осведомленный о происходивших там событиях:

«На губернаторство приехал честный моряк Корнилов, лично известный по Галерной гавани, в коей он был начальником, государю. Вы, верно, догадаетесь, что и этот не сошелся с Бакулиным и, следовательно, с Селифонтовым. У них доходило до публичной разбранки, и конечно, Корнилову было бы дурно, если бы не подоспело посольство графа Головкина.

Вам, конечно, известно, что графу Головкину поручено было, в проезде до границы Китая, обращать внимание на состояние губерний, по тракту лежащих, и доносить правительству, что заметит дурное. Как (иркутский губернатор 1798–1802 гг. – А.Д.) по надменности своей не захотел кланяться Селифонтову, так точно и этот в качестве полномочного вице-роя не оказал приезжему гостю особенного уважения. С первой встречи заметили в нем сухость. Напротив, Корнилов старался привлечь на свою сторону не только посла, но и всю его свиту. Жена Корнилова, Александра Ефремовна, урожденная фон дер Флит, была весьма любезная, ловкая, гостеприимная женщина. Вообще семейство Корнилова показалось посольству весьма любезным, и кавалеры, как говорили в Иркутске, «живмя жили» в губернаторском доме. После, когда Корнилов выехал из Иркутска с долгами, повторяли, что он “прожился на посольстве”. Как бы то ни было, верно то, что Александра Ефремовна успела передать свите графа всю, как говорится, подноготную о Селифонтове, и граф всякое утро получал верный отчет о том, что там слышали. Последствие оказалось вскоре.

Едва граф Головкин отправился в Китай, Селифонтов поехал для свидания с семейством в Тобольск, дав обещание иркутянам вскоре вернуться. Прожив несколько месяцев в Тобольске, он и действительно думал уже о возвратном пути, как вдруг последовал высочайший указ об увольнении его от службы и о запрещении ему въезда в столицы ».

Как видно из процитированного текста, жена A.M. Корнилова в 1805–1806 гг. не только находилась в Иркутске, но и играла там активную роль.

Что же касается точной даты рождения будущего вице-адмирала, то судя по всему, в выявленных источниках она не дана. Поэтому приведем выдержки из прошения Владимира Корнилова об определении его в Морской кадетский корпус:

«Январь 1818 г.

Отец мой родной, действительный статский советник Алексей Михайлов сын Корнилов, службу Вашего Императорского Величества продолжал во флоте, ныне мне от роду двенадцать лет, обучен по-российски и по-французски читать и писать и арифметике, но в службу Вашего Императорского Величества никуда еще не определен, а желание имею вступить в Морской кадетский корпус в кадеты...

А что я действительно из дворян и помянутому действительному статскому советнику Алексею Корнилову законный сын, в том представляю при сем свидетельство. Испомещен же состою в Тверской губернии, крестьян за отцом моим тридцать душ...

Мы, нижеподписавшиеся, сим свидетельствуем, что означенный в сем прошении недоросль из дворян Владимир Корнилов действительно законный сын служившему во флоте действительному статскому советнику Алексею Михайловичу Корнилову и от роду имеет ныне двенадцать лет. Генваря... дня 1818 года ».

День января в подлиннике не указан. Затем следуют четыре подписи солидных лиц, в том числе генерал-лейтенанта и контр-адмирала, и помета, очевидно, чиновника Морского корпуса: «Подано 1 февраля 1818 г.»

Ясно, что прошение составлял не сын, а отец, который, видимо, спешил, поскольку не указал ни дня рождения сына, ни дату свидетельства четырех дворян. Так как в тексте дважды упоминается январь, то вероятнее, что Владимир родился все же не 1 февраля, а в последних числах января.

Учитывая приведенные выше сведения, я предположил, что В.А. Корнилов родился в Иркутске, а не в Тверской губернии. Там он мог родиться лишь в том случае, если бы жену Алексей Михайловича отправили рожать к родственникам, которые жили в той же губернии. Но подобное путешествие в пять тысяч с лишним верст беременной женщины в тогдашних малокомфортабельных экипажах по плохим дорогам с риском попасть в аварию или простудиться, кажется почти невероятным. А для жены губернатора хороший врач нашелся бы и в Иркутске.

Конечно, главным документом, свидетельствующим о дате и месте рождения жителя России XIX в. является выписка из метрической книги, которая велась в каждой церкви. Но обнаружить такую выписку не удалось ни в Иркутске, ни в Тверской области.

Чтобы выяснить, почему местом рождения вице-адмирала считается Тверская губерния, я сделал запрос в Тверской государственный объединенный музей. 10 декабря 2003 г. мне был направлен ответ, подписанный научным сотрудником музея О.В. Петровым. В нем сказано, что о месте рождения Корнилова упоминается в документах, хранящихся в Госархиве Тверской области: 1. Дело о внесении в родословную книгу дворянства Корниловых... 2. Родословная дворян Корниловых... 3. Автобиография...» (номера дел опускаю. – А.Д. ).

Таким образом, сами Корниловы писали, что В.А. родился в Тверской губернии. Такое поведение вполне объяснимо. Спустя несколько месяцев после рождения Владимира, его семейству пришлось выехать из Иркутска. Губернатор, понимая, что с Селифонтовым ему не ужиться, попросил царя перевести его в Тобольск. Новому генерал-губернатору И.Б. Пестелю, хотелось иметь губернатором в Иркутске своего ставленника, и он возражать не стал. Император согласился на перемещение Корнилова в Тобольск, и 29 июля 1806 г. полугодовалый Володя, видимо, начал свое первое путешествие.

И в Тобольске «честный моряк», энергичный и талантливый администратор, трудился столь же активно, как в Иркутске. Однако новому сибирскому сатрапу Корнилов не нужен был и в Тобольске.

Пестель, явившись в Иркутск в октябре 1806 г., уже в следующем году приехал в Тобольск. О том, как развивались события дальше, повествует все тот же В.И. Штейнгейль. По его словам, Пестель, «расставшись в Тобольске с губернатором Корниловым и с вице-губернатором Штейнгелем, моим дядею, как нельзя лучше, по приезде в Санкт-Петербург на обоих он сделал представление, вследствие которого они преданы суду Сената. Место Корнилова получил зять Пестеля фон Брин. Поступок вообще не весьма чистый. Корнилов и Штейнгейль впоследствии оправдались, но огорчения свели последнего преждевременно в гроб.

Это сообщение дополняет В.И. Вагин: «Крайнее себялюбие, страсть к произволу, потворство своим любимцам, неутолимая мстительность, вот отличительные черты Пестеля. Тотчас после первого обозрения Сибири он возвратился в Петербург и жил там постоянно. Здесь главным занятием его было ожесточенное преследование двух смененных им губернаторов – Томского – Хвостова и Тобольского – Корнилова... Корнилов обвинялся в том, что привел в исполнение одну меру, предписанную тем же Пестелем, но отмененную им впоследствии ».

Не ясно, когда Алексей Михайлович был оправдан судом, но даже и оправдание не давало возможности вернуться на государственную службу. Вплоть до 1819 г. Пестель, находясь в Петербурге, оставался генерал-губернатором Сибири, старался перехватывать многочисленные жалобы на поставленных им губернаторов и, как пишет Вагин, занимался преследованием Корнилова и Хвостова. Пестелю покровительствовал могущественный временщик А.А. Аракчеев. Поэтому А.М. Корнилов и вынужден был жить в Тверской губернии в качестве помещика. Восстановить свое прежнее (и вполне заслуженное) положение в обществе Алексей Михайловичу удалось лишь в 1822 г., когда он стал сенатором. Не приходится сомневаться в том, что назначение это связано с приездом нового генерал-губернатора Сибири М.М. в Петербург (март 1821 г.) и особенно с указом императора Александра 1 (январь 1822 г.), отстранявшем от службы И.Б. Пестеля. старался по возможности помочь лицам, которых преследовала прежняя администрация.

Что же касается записей в дворянской родословной и в автобиографии В.А. Корнилова, то они, очевидно, были внесены в 1818 г., когда Владимир попытался поступить в Морской корпус. Скорее всего, решение объявить местом рождения Тверскую губернию было принято его отцом потому, что он находился в немилости, считался хоть и оправданным, но все же бывшим под судом и следствием, и старался даже не вспоминать о неудачном губернаторстве. Поэтому сын его и не писал, что отец был губернатором, а местом рождения назвал Тверскую губернию.

Эти факты и аргументы были высказаны мной в статье, напечатанной в иркутском журнале «Сибирь». Там я ставил вопрос о рождении В.А. Корнилова в Иркутске в виде предположения. Теперь выявлены новые факты, которые дают возможность сделать более определенный вывод.

Я имею ввиду объемистый сборник «Русско-китайские отношения в XIX веке. Материалы и документы». Сборник посвящен посольству Ю.А. Головкина, и в приложениях к нему даны «Воспоминания Ф.Ф. Вигеля о его поездке в составе посольства Ю.А. Головкина в Цинскую империю (1805–1806)».

Вигель сообщает, что он прибыл в Иркутск 8 сентября 1805 г. (С. 801). Рассказав затем о взаимоотношениях посла с генерал-губернатором, Ф.Ф. Вигель продолжает: «Почтенный Алексей Михайлович Корнилов, гражданский губернатор, к сожалению, не совсем также ладил с Селифонтовым и от этого был в большой милости у посла. Дом его мог почитаться единственным в Иркутске; миловидная и добродушная жена его Александра Ефремовна, урожденная фан дер Флит, в нем угощала нас и своей непринужденностью, можно сказать, неумышленною любезностию всем нравилась. В день коронации, 15 сентября, была она хозяйкою на многолюдном и, говорят, престранном бале, который городу давал Головкин. Я не опишу его, ибо, простудившись, не был на нем» (С. 804).

3атем Вигель совершает поездку по делам посольства в Кяхту-Троицкосавск и возвращается в Иркутск 29 декабря (С. 817).

21 декабря генерал-губернатор Селифонтов выехал из Иркутска в Тобольск, а Ю.А. Головкин находился в Китае. Поэтому 31 декабря 1805 г. в качестве первого лица «губернатор Корнилов дал для всех сословий города был, который в 12 часов, т.е. в полночь, ознаменован 16 пушечными выстрелами, для встречи нового 1806 г.», – говорится в Иркутской летописи...» (С. 195). Эти слова дополняет Ф.Ф. Вигель: «Из знаменитого посольства нас было тогда четверо изгнанников в Иркутске и все мы, не исключая профессора Клапрота, проводили жизнь у губернатора Корнилова. Генерал-губернатор Селифонтов давно уже возвратился в Тобольск. Александра Ефремовна, губернаторша, умела так быть любезна с купцами и женами их, что для нея согласились они на один вечер отказаться от своих предрассудков и встретить у нея новый, 1806 год.

Всем снабжают Сибирь преступления, сделанные в России: в Иркутске было даже человек до десяти музыкантов. Васильчиков открыл бал с хозяйкой, а после того как он, так и она, так и почти все мы танцевали до упада; худо ли, хорошо ли, только от всего сердца. Дамы были все жены чиновников, а кавалеры (так называли тогда танцующих) были все мужья чиновниц » (С. 818).

Итак, можно сделать вывод о том, что с сентября 1805 по январь 1806 г. мать будущего вице-адмирала в Тверь не выезжала. Практически невозможна была бы ее поездка в Тверскую губернию и в январе 1806 г. В Иркутске средняя температура января –20°, и нередко бывают дни, когда термометр опускается ниже –40°. Почти такой же холод стоял на всем . Отправлять беременную женщину на девятом месяце в дорогу было бы бессмысленно, и крайне опасно. Кроме того, и физически доехать со 2 января до 1 февраля до родных мест было практически невозможно. «Путеводитель по Великой Сибирской железной дороге» (СПб., 1900. С. 591) сообщает, что расстояние от Иркутска до Москвы, по этой магистрали, проложенной по трассе, мало отличавшейся от Московского тракта, составляет 5 108 в., т.е. 5 450 км. Добавив еще 140 км от Москвы до Твери, получаем всего 5 590 км. Это расстояние за 30 дней можно было преодолеть, проезжая в сутки по 186 км. Однако с такой скоростью ездили тогда только курьеры. Что же касается обычных пассажиров, то в первой половине XIX в. их средняя скорость во время длительных путешествий составляла 40–125 км в сутки.

Остается признать, что, несмотря на вынужденные неверные указания Корниловых о месте рождения их сына, Владимир Алексеевич родился в Иркутске.

В Иркутске A.M. Корнилов жил в деревянном одноэтажном доме, построенном в 1801 г. по проекту архитектора А.И. Лосева для иркутского военного губернатора . Военный губернатор H.П. Лебедев занимал эту должность в 1802–1803 гг., после чего на планах Иркутска 1805–1806 и 1829 гг. здание отмечено как губернаторский дом. На плане Иркутска 1868 г. в экспликации об этом доме сказано: «Бывший губернаторский дом гостиница “Амур”». Здание находилось на углу улиц Тихвинской и Харинской (ныне угол ул. Сухэ-Батора и Некрасова, свободное пространство перед биологическим корпусом ИГУ), рядом с гостиницей «Ангара». Судя по планам, дом имел в длину около 30, в ширину – около 15 м. Здание это сгорело в пожаре 1879 г. Думается, что пришло время поставить вопрос об установке на этом месте памятника В.А. Корнилову.

Дулов А.В. Иркутску 350 лет - история и современность: Материалы всероссийской научно-практической конференции. Иркутск, 2011. С. 152-160.

Корнилов Владимир Алексеевич (1806 - 17 октября 1854, Севастополь), российский вице-адмирал. С 1849 начальник штаба, с 1851 г. фактически командующий Черноморским флотом. В Крымскую войну один из руководителей героической обороны Севастополя. Смертельно ранен на Малаховом кургане.

Он родился 1 февраля 1806 г. в родовом имении Ивановском Тверской губернии. Отец его был морским офицером. Идя по стопам отца, Корнилов-младший в 1821 г. поступил в Морской кадетский корпус, через два года закончил его, став мичманом. Богато одаренный от природы, горячий и увлекающийся молодой человек тяготился береговой строевой службой в Гвардейском морском экипаже. Он не выдержал рутины плац-парадов и муштры конца царствования Александра I и был отчислен из флота «за недостаток бодрости для фронта». В 1827 г. по ходатайству отца ему разрешили вернуться во флот. Корнилов был назначен на только что построенный и пришедший из Архангельска корабль М.Лазарева «Азов», и с этого времени началась его настоящая морская служба.

Корнилов стал участником знаменитого Наваринского сражения против турецко-египетского флота. В этом сражении (8 октября 1827 г.) экипаж «Азова», несшего флагманский флаг, проявил высшую доблесть и первым из кораблей русского флота заслужил кормовой Георгиевский флаг. Рядом с Корниловым сражались лейтенант Нахимов и гардемарин Истомин.
20 октября 1853 г. Россия объявила о состоянии войны с Турцией. В тот же день адмирал Меншиков, назначенный главнокомандующим морскими и сухопутными силами в Крыму, послал Корнилова с отрядом кораблей на разведку противника с разрешением «брать и разрушать турецкие военные суда, где бы они ни встретились».

Дойдя до Босфорского пролива и не обнаружив противника, Корнилов направил два корабля для усиления эскадры Нахимова, курсирующей вдоль Анатолийского побережья, остальные отправил в Севастополь, сам же перешел на пароходофрегат «Владимир» и задержался у Босфора. На следующий день, 5 ноября, «Владимир» обнаружил вооруженный турецкий корабль «Перваз-Бахри» и вступил с ним в бой. Это был первый в истории военно-морского искусства бой паровых кораблей, и экипаж «Владимира» во главе с капитан-лейтенантом Г.Бутаковым одержал в нем убедительную победу. Турецкий корабль был захвачен в плен и на буксире приведен в Севастополь, где после ремонта вошел в состав Черноморского флота под названием «Корнилов».


На совете флагманов и командиров, решавшем судьбу Черноморского флота, Корнилов выступил за выход кораблей в море, чтобы в последний раз сразиться с неприятелем. Однако большинством голосов членов совета было принято решение затопить флот, исключая пароходофрегаты, в Севастопольской бухте и тем самым перекрыть прорыв противника к городу с моря. II сентября 1854 г. затопление парусного флота началось. Все орудия и личный состав утраченных кораблей начальник обороны города направлял на бастионы.

В преддверии осады Севастополя Корнилов сказал: «Пусть прежде поведают войскам слово Божье, а потом я передам им слово царское». И вокруг города был совершен крестный ход с хоругвями, иконами, песнопениями и молебнами. Лишь после этого прозвучал знаменитый корниловский призыв: «Позади нас море, впереди неприятель, помни: не верь отступлению!»

13 сентября город был объявлен на осадном положении, и Корнилов привлек к строительству укреплений население Севастополя. Были увеличены гарнизоны южной и северной сторон, откуда ожидались главные атаки неприятеля. 5 октября противник предпринял первую массированную бомбардировку города с суши и моря. В этот день при объезде оборонительных порядков В.А. Корнилов был смертельно ранен в голову на Малаховом кургане. «Отстаивайте же Севастополь», – были его последние слова. Николай I в своем письме на имя вдовы Корнилова указывал: «Россия не забудет этих слов, и детям вашим переходит имя, почтенное в истории русского флота».

После гибели Корнилова в его шкатулке нашли завещание, адресованное жене и детям. «Детям завещаю, – писал отец, – мальчикам – избрав один раз службу государю, не менять ее, а приложить все усилия сделать ее полезною обществу… Дочкам следовать во всем матери». Владимир Алексеевич был похоронен в склепе Морского собора святого Владимира рядом со своим учителем – адмиралом Лазаревым. Вскоре место подле них займут Нахимов и Истомин.

источник

Мягко выражаясь, содержание этой телеграммы было весьма необычным. Правительство, претендующее на то, что оно облечено «всей полнотой власти», вряд ли могло ожидать, что человек, обязанный подчиняться воинской дисциплине, позволит себе ставить условия перед тем, как согласиться на принятие должности. Первое условие, поставленное Корниловым, уже само по себе создавало конституционную путаницу. Как позже об этом писал в своих воспоминаниях ген. Деникин, требование Корнилова открывало вопрос о том, кто же в действительности глава государства: Верховный Главнокомандующий или Временное правительство? Керенский, который согласился на назначение Корнилова лишь под давлением комиссаров, в то время когда он и сократившееся Временное правительство сами себя назначали, – был теперь в ярости и готов был отменить сделанное им назначение . В конечном итоге был найден выход из этого конституционного затруднения: правительство послало своего комиссара – Филоненко, чтобы распутать положение с Корниловым. М. М. Филоненко, умелый адвокат со склонностью к авантюризму, таким образом описывает свои переговоры с Корниловым:

Я заявил генералу Корнилову, что его требование об ответственности перед народом и совестью может вызвать самые серьёзные опасения, но что, насколько мне его точка зрения известна, я полагаю, он разумеет под ответственностью перед народом ответственность перед его единственным полномочным органом – Временным правительством. Генерал Корнилов подтвердил понимание им своей ответственности именно в этом смысле .

Филоненко заверил Корнилова, что Временное правительство приняло его второе условие, уточнив, что у него одного будет право назначать высших военных начальников, но что Временное правительство «полагает необходимым оставить за собой право контроля этих назначений». Корнилов удовлетворился таким компромиссом. Относительно третьего требования Корнилова Филоненко объяснил, что оно было встречено сочувственно, однако нуждается в законном оформлении, детали которого было решено выработать совместно с правительством. Хотя в изложении Филоненко Корнилов на этих переговорах в большей или меньшей степени уступил всем требованиям правительства, не исключено, что сам Корнилов считал, что не пошёл ни на какие уступки, а лишь участвовал в детальной разработке условий, поставленных в трёх пунктах его телеграммы Керенский в конечном счёте согласился на назначение Корнилова под давлением членов своего правительства, в том числе Савинкова, ранее прикомандированного к Корнилову в качестве политического комиссара и только что назначенного товарищем военного министра. Но из последующих событий видно, что Корнилов смирился с этим назначением с определёнными внутренними оговорками.

Описанные выше трудности были едва устранены, как Филоненко пришлось улаживать ещё и другой конфликт. Принимая верховное командование, ген. Корнилов выразил пожелание, чтобы его на Юго-Западном фронте заменил ген П. С. Балуев Но незадолго до отъезда в Могилёв он узнал, что Временное правительство уже назначило главнокомандующим фронтом ген. В. А. Черемисова. На основе телеграмм, переданных по аппарату Юза, доклада самого Корнилова и комментариев Мартынова, мы можем восстановить происшедшее с достаточными подробностями.

Согласно Мартынову, Черемисов, будучи сыном мелкого чиновника, происходил из той же среды, что и Корнилов . В 1915 году он был уже генералом и занимал должность генерал-квартирмейстера 5-й армии. Он тогда оказался вовлечённым в неприятную историю: его обвинили в попытке скрыть поступок одного из своих подчинённых, подозреваемого в мошенничестве и, возможно, в шпионаже. Черемисов был понижен в должности до командующего бригады. В этих обстоятельствах для такого честолюбивого человека, как Черемисов, вполне естественно было питать недобрые чувства к начальству, и его обида вполне могла стать причиной того революционного энтузиазма, который он активно проявлял после Февральской революции

В июне 1917 года Черемисов командовал правым флангом 8-й армии под начальством Корнилова и заменил его во главе армии, когда Корнилов получил Юго-Западный фронт от ген. Гутора. Он отличился во время июньского наступления, взяв г. Калуш: тогда, конечно, Корнилов не мог сомневаться в его храбрости в бою. Но после прорыва русского фронта под Тарнополем Черемисов (по мнению Корнилова, изложенному в докладе Следственной комиссии) не показал достаточно твёрдости и силы характера, чтобы помешать разгрому своих войск.

К тому же Корнилов, с которым не согласовали назначение Черемисова, вероятно, отнёсся к этому как к нарушению обещания правительства не вмешиваться в назначение старших военных начальников. Правительственный комиссар, находящийся при штабе Черемисова, – Ципкевич – его полностью поддержал, настаивая на том, что Временное правительство не должно менять своего решения. Когда Филоненко, проявляя всю свою адвокатскую дипломатию, спросил у Черемисова, согласился бы он принять командование Юго-Западным фронтом, если оно будет подтверждено Корниловым, указывая, что в противном случае ему придётся остаться только командующим 8-й армией, Черемисов ответил резко:

Я вас не затрудню длинным ответом. Если правительство признало меня годным служить делу революции в роли главкоюза, то не понимаю, каким образом, в угоду кому бы то ни было, это может измениться, если только у нас ещё нет контрреволюции и не началось распутинство. Я и при старом режиме никогда не служил лицам, а служил России и тем более не стану этого делать теперь. Своего права служить России я никому не уступлю и ни к кому наниматься на службу, как лакей, не буду. За этот взгляд я уже много претерпел в своё время, когда служба родине и служба лицу, если и различались, то в пользу лица, а не родины. Я и тогда боролся, не имея за собой ничего, а теперь своё право служить в это трудное время армии и делу революции буду защищать хотя бы с бомбой в руках.

Филоненко ему тогда сообщил, что его нежелание отказаться от командования Юго-Западным фронтом в сочетании с его общей несговорчивостью может привести к отставке ген. Корнилова, на которого многие сейчас смотрят как на народного вождя. Черемисов ответил

Если отечество в опасности и это серьёзная фраза, а не шутка, то мне никакого дела нет до чьей бы то ни было карьеры. Пускай уходит в отставку кто хочет, мне до этого нет дела. Думаю, не может быть до этого дела и тем, кто понимает, что в минуту опасности родины надо её спасать, не жалея человеческих жизней, не только карьер. Если бы вы были здесь и знали, что тут происходило в течение последних двух недель, то поняли бы, что дело не в принципах, а в работе тёмных сил...

Филоненко ответил, что, если Черемисов действительно так думает, он должен считать и Савинкова и его самого среди «тёмных сил».

Тут в разговор включился комиссар при Черемисове Ципкевич. Его высказывание также сохранено на записи переговоров. Он заявил Временному правительству, что «неназначение Черемисова главкоюзом и даже, я бы сказал, главковерхом будет иметь роковое значение для армии и для войны» .

Трудно поверить, что в словах Ципкевича не кроется зловещего смысла. Ожесточённо настаивая на законности своего назначения, сделанного правительством, Черемисов, видимо, надеялся добиться отставки Корнилова и, может быть, даже сменить его на должности Верховного Главнокомандующего. Но Филоненко был слишком опытным человеком, чтобы его могли обмануть столь примитивные ходы. Он убедил Корнилова не препятствовать приезду Черемисова в штаб Юго-Западного фронта и только там поставить в известность, что он заменён ген. Балуевым и что ему следует выехать в Петроград и поступить «в распоряжение правительства». Только после этого Корнилов поехал в Могилёв и 18 июля 1917 года, через неделю после передачи ему верховного командования, приступил к исполнению своих обязанностей.

Это может быть и неверно. Даже мелкие чиновники стояли в русской социальной иерархии много выше, чем отставной казак, каковым был отец Корнилова. Но, конечно, вполне возможно, что карьера Черемисова опиралась только на его личные достоинства.

Высказывания Черемисова цитируются по: Е. И. Мартынов. Корнилов... С. 37-38. Под «тёмными силами» тогда обычно подразумевали Распутина и его сторонников в окружении царской семьи.

Имя вице-адмирала Корнилова занимает достойное место в ряду русских флотоводцев. Оборона Севастополя, организатором и руководителем которой он был, представляет собой пример совместных действий флота и армии. Важное значение имел опыт применения паровых кораблей в помощь сухопутным войскам, использования активной обороны и участия в ней гражданского населения.

Владимир Алексеевич Корнилов родился 13 февраля 1806 года в Тверской губернии в семье отставного флотского офицера. Пятнадцати лет поступил он в Морской кадетский корпус в Петербурге, по окончании которого (1823 год) служил на кораблях Балтийского флота.

Боевое крещение мичман Корнилов получил на корабле «Азов» в морском сражении при Наварине 20 октября 1827 года и в русско-турецкой войне 1828–1829 годов, где отличился как храбрый и деятельный офицер. Командир «Азова» М. П. Лазарев, подметив в молодом офицере незаурядные способности, с тех пор не упускал его из поля зрения.

М. П. Лазарев создал в Морском ведомстве того времени свою особую школу, свою традицию, свое направление, ровно ничего общего не имевшие с господствовавшими в остальном флоте. Воспитал он и целую плеяду талантливых учеников, продолживших и упрочивших эти традиции: Корнилова, Нахимова, Истомина и др. Возглавив Черноморский флот, адмирал Лазарев назначил Корнилова командиром брига «Фемистокл».

В письме к начальнику Главного морского штаба Лазарев отмечал, что у этого офицера имеются все качества, отличающие командира военного корабля, что он «поддержит честь нашего флага». Эта меткая оценка прославленного флотоводца была подтверждена всей последующей службой В. А. Корнилова. Уже в возрасте 32 лет Владимир Алексеевич стал начальником штаба Черноморской эскадры. Через год, в 1839 году, продолжая исполнять эти обязанности, он был назначен командиром 120-пушечного линейного корабля «Двенадцать апостолов».

Вскоре этот корабль стал лучшим на флоте. Затем Корнилов был командирован в Англию, где наблюдал за постройкой пароходов для русского флота. Здесь он досконально ознакомился с устройством пароходофрегатов, ясно увидел их достоинства и возможности. 6 декабря 1848 года В. А. Корнилов стал контр-адмиралом и был назначен начальником штаба Черноморского флота.

Командующим флотом был назначен 70-летний генерал-лейтенант М. Б. Берх, переименованный в вице-адмиралы. Однако свежеиспеченный «сухопутный» адмирал сознательно переложил всю тяжесть обязанностей командующего на Корнилова.

Между тем приближалось грозное время. Султанская Турция, подстрекаемая Англией и Францией, усиленно готовилась к войне. Зная об этих приготовлениях, командование Черноморского флота разработало несколько вариантов плана действий на случай войны, но ни один из них не был утвержден. Только благодаря предусмотрительности вице-адмиралов В. А. Корнилова и П. С. Нахимова флот оказался полностью готовым к началу войны. По инициативе Владимира Алексеевича были сформированы две так называемые практические эскадры: первой командовал вице-адмирал П. С. Нахимов, второй - вице-адмирал Ф. А. Юрьев. Остальные корабли свели в несколько самостоятельных отрядов. Отдельный отряд составили пароходофрегаты.

Эскадры поочередно маневрировали между Крымом и побережьем Турции, вели разведку в районе Босфора, прикрывая Кавказское побережье. На пароходофрегаты возлагалось, кроме ведения разведки и обеспечения связи, снабжение парусных кораблей. Война, развязанная Турцией 16 октября 1853 года, началась для нее рядом поражений.

Эскадра П. С. Нахимова уничтожила в Синопском сражении 30 ноября 1853 года Черноморский флот Турции. Это событие ускорило вступление в войну Англии и Франции. Убедившись, что Турция не в состоянии вести успешную войну против России, союзники 4 января 1854 года ввели свой объединенный флот в Черное море.

Утром 13 сентября 1854 года телеграф сообщил о том, что огромный флот союзников направился непосредственно к Севастополю. В. А. Корнилов и П. С. Нахимов с вышки морской библиотеки увидели в отдалении несметную массу судов. Сосчитать точно их издали было невозможно. В действительности вражеская армада насчитывала около 360 вымпелов. Это были как военные суда (парусные и паровые), так и транспорты с армией, артиллерией и обозом.

Вся эта огромная масса была окутана туманом и дымом. Адмиралы долго смотрели на эту громаду в подзорные трубы. Им обоим она несла славу и гибель.

Конечно, русский флот значительно уступал флоту союзников, но русские моряки были полны желания атаковать противника. Однако главнокомандующий сухопутными и морскими силами в Крыму А. С. Меньшиков, слепо выполнявший распоряжения царя, воспротивился этому.

Меньшиков после поражения на реке Альме увел войско к реке Каче, открыв неприятелю путь на беззащитный Севастополь.

Севастополь спасли тогда грубые ошибки союзного верховного командования, не решившегося на немедленную атаку беззащитного с суши города, а также решительность Корнилова, Тотлебена и Нахимова.

25 сентября база флота была объявлена на осадном положении, а через день вице-адмирал В. А. Корнилов принял командование гарнизоном.

Под его руководством за короткий срок были созданы укрепления сухопутной обороны, все корабли расписали по огневым позициям, обеспечивавшим эффективную поддержку сухопутных войск артиллерийским огнем на наиболее важных участках. Город был превращен в неприступную крепость.

17 октября 1854 года с восходом солнца начался первый штурм Севастополя. С восхода солнца загремели пушки. Три адмирала - Корнилов, Нахимов и Истомин - с рассвета руководили ответным огнем русских батарей и объезжали бастионы. На пятом бастионе Корнилов и Нахимов встретились и долго пробыли там под адским огнем неприятеля.

Это была последняя встреча замечательных флотоводцев России. В двенадцатом часу на Малаховом кургане Владимир Алексеевич был смертельно ранен ядром. Его последними словами были: «Отстаивайте же Севастополь!»

Защитники города следовали завету своего вождя. Длительная оборона города вошла в историю нашей Родины как одно из выдающихся военных событий XIX века и как пример высокого героизма русских воинов, которые в течение 349 дней вели успешную борьбу с превосходящими силами государств Западной Европы.

8 октября 1827 г. в Наваринском сражении мичман Корнилов, командуя тремя орудиями нижнего дека, отличился – "был одним из самых деятельных, расторопных и исполнительных офицеров", по словам Лазарева. Награжден орденом Св. Анны 4-й ст., французским орденом Св. Людовика, английским орденом Бани и греческим орденом Св. Спасителя. В 1828 г. произведен в лейтенанты. До 1830 г. служил на "Азове" в Средиземном море, по возвращении на родину Корнилову были вручены новые награды – орден Св. Анны 3-й ст. и серебряная медаль на Георгиевской ленте – "за отличную усердную службу и деятельность в турецкую войну 1828- 1829 гг.". В 1830 г. последовало назначение на строящийся тендер "Лебедь", на котором провел две кампании на Балтике. В январе 1833 г. по просьбе вице-адмирала М.П.Лазарева Корнилов был переведен на Черноморский флот. Уже весной этого года на корабле "Память Евстафия", будучи офицером для особых поручений при командующем эскадрой М.П.Лазареве, принял участие в действиях Российского флота по оказанию военной помощи Турции в войне с Египтом, за что награжден орденом Св. Владимира 3-й ст. и турецким золотым знаком отличия. В 1834 г. стал командиром брига "Фемистокл", который был направлен в Константинополь в распоряжение русской миссии в Турции. 28-летний капитан проявил черты требовательного командира, сумевшего в короткий срок сплотить и обучить экипаж. Капитаны иностранных судов восхищались превосходным порядком на корабле, организацией службы и подготовкой команды. В 1835 г., выполняя поручения русского посла в Греции, познакомился там с живописцем К.П.Брюлловым, художником Г.Г.Гагариным, археологом В.Давыдовым, архитектором М.Ефимовым. В Россию К.П.Брюллов и Г.Г.Гагарин возвращались на "Фемистокле". По пути Брюллов написал портрет Корнилова. Весной 1835 г. Корнилов получил звание капитан-лейтенанта и вскоре принял командование корветом "Орест", а еще через два года – фрегатом "Флора". 1 января 1838 г. В.А.Корнилов был назначен командиром строящегося линейного корабля "Двенадцать Апостолов". По заведенному М.П.Лазаревым порядку командир корабля обязан был лично следить за его строительством. По инициативе Лазарева и Корнилова корабль "Двенадцать Апостолов" впервые в русском флоте был вооружен бомбическими орудиями – для этого корабля отлили 68-фунтовые бомбические пушки. Корнилов разработал и издал ряд приказов, распоряжений и инструкций, касающихся всех сторон организации службы на корабле. Разработанный им распорядок службы был признан образцовым и введен Лазаревым на всех кораблях Черноморского флота. М.П.Лазарев дал высокую оценку кораблю "Двенадцать Апостолов": "Решительно можно сказать, что другой подобный корабль едва ли в каком другом флоте есть". Одновременно с участием в строительстве кораблей Корнилов выходил в плавания в должности начальника штаба эскадры Лазарева, готовил планы действия эскадры, разрабатывал задачи для каждого корабля, контролировал их выполнение.

В 1838 г. участвовал в высадке десанта на Кавказском побережье: разрабатывал план высадки и командовал половиной гребных судов при перевозке десанта с корабля на берег. За отличие при занятии местечка Туапсе на абхазском берегу произведен в капитаны 2-го Ранга. В 1839 г. участвовал в высадке десанта у устья рек Субаши и Шахе, был награжден орденом Св. Анны 2-и ст., в 1840 г. – в боевых действиях в районе Туапсе и Псезуапе. В этих плаваниях и походах отрабатывалось взаимодействие флота с сухопутными войсками, которое успешно использовалось в дни обороны Севастополя 1854-1855 гг. В 1842-1845 гг. Корнилов находился в практических плаваниях на линейном корабле "Двенадцать Апостолов". За отличную службу 11 сентября 1845 г. удостоен ордена Св. Владимира 3-й ст. В 1846 г. был командирован в Англию для заказа и наблюдения за постройкой пароходо-фрегата "Владимир" и для исполнения других поручений, знакомился с последними усовершенствованиями конструкций и механизмов паровых и железных судов на британских верфях. В 1848 г. Корнилов возвратился в Россию на пароходо-фрегате "Владимир". 6 декабря 1848 г. произведен в контр-адмиралы с оставлением в Черноморском флоте для исполнения особых поручений Главного командира Черноморского флота и портов и с правом заседать, в свободное от служебных занятий время, в Общем присутствии Черноморского интендантства. В 1849 г. Корнилов представлен, а в 1850 г. утвержден в должности начальника штаба Черноморского флота. В представлении Корнилова на эту должность М.П.Лазарев написал: "Контр-адмиралов у нас много, но легко ли избрать такого, который соединил в себе и познания морского дела и просвещение настоящего времени, которому без опасения можно было бы в критических обстоятельствах доверить и честь флага и честь нации?" На посту начальника штаба Черноморского флота Корнилов развил бурную деятельность: проводил практические учения отрядов кораблей, постоянные инспекторские смотры кораблей и портов, создал школу юнг Черноморского флота, разработал проект Морского Устава. Владимир Алексеевич был отлично образованным офицером: много читал, интересовался изобретениями, техническими новинками в кораблестроении; перевел на русский язык книги "Морская служба в Англии", "Артиллерийское учение". В 1840 г. составил проект руководства о сигнальных флагах и издал составленную им книгу "Штаты вооружения и запасного снабжения военных судов Черноморского флота всех рангов". За эту работу был награжден орденом Св. Станислава 2-й ст. с Императорской короной, произведен в капитаны 1-го ранга. В.А.Корнилов входил в состав Комитета директоров севастопольской Морской библиотеки, исполнял должность секретаря, казначея. Он ведал денежными средствами Комитета, хозяйственными делами, выпиской книг и журналов, вел переписку, активно участвовал в разработке нового устава библиотеки.

После смерти адмирала М.П.Лазарева в 1851 г. Владимир Алексеевич практически стал командующим Черноморским флотом. Высочайшим Указом его включили в Императорскую свиту, вместе с императором Николаем I он принимал смотры флотов. 2.10.1852 г. произведен в чин вице-адмирала с назначением генерал-адъютантом императора и с оставлением в настоящей должности. Но эти высокие назначения не мешали Корнилову находиться в плаваниях, лично проводить маневры и учения. В феврале 1853 г. Корнилов совершил переход из Одессы в Константинополь в свите чрезвычайного посла князя А.С.Меншикова и потом на пароходе "Бессарабия" плавал в греческие воды для осмотра судов, находившихся на стоянке в иностранных портах. Имея свой флаг на корабле "Двенадцать Апостолов", выходил в море и производил на Севастопольском рейде разнообразные маневры – атаку неприятельского флота, нападение на отдельные порты, взятие десантов и высадка их в помощь сухопутным береговым войскам. В начале Крымской войны 18.11.1853г., командуя отрядом паровых кораблей, принял участие в Синопском сражении. Его вклад в победу в этом сражении отмечен орденом Св. Владимира 2-й ст., переименованием плененного турецкого парохода "Перваз-Бахри" в "Корнилов". С началом обороны Севастополя 1854-1855 гг. Корнилову как личности, способной в силу своей энергичности и инициативности встать во главе защиты города, было доверено заведовать обороной северной части Севастополя, а затем практическое руководство всем гарнизоном (Корнилов был назначен начальником штаба войск, расположенных в городе). Сослуживцы писали, что вице-адмирал Корнилов "совокуплял в себе взаимодействие всех отраслей обороны: инженерной, морской, сухопутной и артиллерийской" и что "можно, не боясь обвинения в пристрастии, сказать, что вся беспримерная оборона Севастополя была создана Корниловым". Честь создания глубокоэшелонированной оборонительной линии, состоящей из семи бастионов, вооруженной 610 орудиями, с личным составом гарнизона, распределенным по дистанциям и готовым встретить неприятеля во всеоружии, принадлежит Корнилову, самому энергичному и самоотверженному человеку из целой плеяды во многом похожих на него защитников Севастополя, которые, как и адмирал, считали: "Отступать нам некуда, позади нас море, впереди – неприятель".

Отражение первой бомбардировки Севастополя 5.10.1854 г. принесло защитникам города сознание своей силы, ощущение победы. Но этот день был омрачен смертельным ранением Владимира Алексеевича Корнилова на Малаховом кургане. Подробности этого дня жизни адмирала обстоятельно описал капитан-лейтенант А.П.Жандр в своих воспоминаниях: "Около шести с половиной часов утра с началом бомбардировки противником Севастополя Корнилов направился на бастион № 4, являвшийся центром оборонительной линии. Пробыв на нем некоторое время, отправился на бастион № 5 и в десятом часу снова вернулся на бастион № 4, оттуда, следуя вдоль оборонительной линии и посетив смежные батареи и бастион № 3, прибыл на алахов курган. Сделав необходимые распоряжения, брался уезжать, но в 11 час. 30 мин. был смертельно ранен неприятельским ядром, раздробившим левую ногу у самого живота. Офицеры подняли его на руки и положили за бруствером между орудиями. Последними словами адмирала были: "Отстаивайте же Севастополь", после чего он потерял сознание, не испустив ни одного стона. В.А.Корнилова перенесли в госпиталь на Корабельной стороне (против Лазаревских казарм, ныне территория в/ч на ул.Лазаревской.), но и в последние минуты жизни все мысли и надежды адмирала были обращены к флоту, к Севастополю, к защитникам. Он говорил собравшимся: "Рана моя не так опасна, Бог милостив, я еще переживу поражение англичан". Но рана была смертельной. Адмирал успел сказать: "Благослови, Господи, Россию и государя, спаси Севастополь и флот". Последние слова адмирала, произнесенные уже через силу, были "Ура! Ура!" в ответ на принесенное известие о сбитых английских батареях. Корнилов скончался в половине четвертого часа пополудни 5 октября. Адмирал П.С.Нахимов в письме обер-интенданту Черноморского флота и портов контр-адмиралу Н.Ф.Метлину о смерти В.А.Корнилова писал: "Владимира Алексеевича не существует. Он умер как герой. Завтра снова дело. Я не знаю, что будет с Севастополем без него – и на флоте, и в деле на берегу..."

Похороны В.А.Корнилова

Похороны прошли 6 октября 1854 г. Их описал капитан-лейтенант А.П.Жандр, бывший флаг-офицер В.А.Корнилова: "В полдень внесли тело его в Михайловскую церковь, а в 6 часов вечера отпели погребение. В 5 1/4 часа вечера 6 октября в Михайловском соборе раздались печальные звуки панихиды по Владимиру Алексеевичу Корнилову. Канонада гремела вокруг, но в церкви не произнесено суетного слова во время служения, по окончании которого присутствующие простились с усопшим, начальником, как дети прощаются с любимым отцом, безвременно похищенным смертью. Вечерело. Погребальное шествие тронулось по Екатерининской улице, мимо Петропавловской церкви. Множество офицеров с непокрытыми головами шли безмолвно за гробом, уносившим столько блестящих надежд; каждый искал чести нести прах адмирала, совершившего многое в короткое время, адмирала, от которого Черноморский флот справедливо ожидал еще большего в будущем, – но те, которым посчастливилось поднять драгоценную ношу, неохотно уступали свое место. Картина была мрачная: среди тяжелого грохота пушек, треска разрывавшихся бомб и свиста ядер неслышно двигались два батальона и четыре полевых орудия; темнота ночи, быстро сменившая сумерки, освещалась пламенем факелов и огненными полетами бомб; горе написано было на всех лицах. Мы приближались к знакомому всем склепу, где покоился тот, на кого почти четверть века с благоговением взирали подчиненные, чья память живет в сердцах Черноморских моряков, чье имя записано в летописях Русского Флота. У склепа... чувства присутствующих не могли выражаться слезами: какое-то оцепенение изобразилось на лицах, каждый как бы боялся мысли о будущем, и корабли, скрестив реи, приспустив свои флаги и вымпелы, сумрачно глядели на разверзавшуюся могилу, готовую поглотить и их самих, и все окружающее, все – даже самое имя Черноморского флота!" Владимир Алексеевич Корнилов был погребен вторым вслед за М.П.Лазаревым в склепе строившегося собора святого Владимира. Первыми почтили память адмирала матросы и солдаты: на Малаховом кургане, на месте, где он упал, сраженный ядром, они выложили крест из бомб, вкопав их до половины в землю. "Славная смерть нашего любезного, почтенного Корнилова, – писал государь Николай Павлович князю А.С.Меншикову, – меня глубоко огорчила. Мир праху его! Вели положить его рядом с незабвенным Лазаревым. Когда доживем до спокойных времен, поставим памятник на месте, где убит, и бастион назвать по нем." Указ Николая I был исполнен: бастион назван именем адмирала; в 1895 г. воздвигнут памятник по проекту генерал-лейтенанта А.А.Бильдерлинга и скульптора И.Н.Шредера. Разрушенный в годы Великой Отечественной войны памятник был восстановлен к 200-летию Севастополя в 1983 г. по проекту народного художника УССР, скульптора М.К.Вронского и заслуженного архитектора УССР В.Г.Гнездилова. На месте госпиталя, где скончался адмирал, разрушенного в 1854-1855 гг., была построена часовня; в 1905 г. установлена мемориальная плита; в 1966 г. – гипсовый бюст В.А.Корнилова (автор – матрос И.И.Штанов). Мемориальная доска "Последняя квартира В.А.Корнилова. 1854" в 1905 г. помещена на доме отставного поручика Волохова на Центральном городском холме (ныне ул. Л.Павличенко, д. 8). В 1974 г. в одной из ниш здания панорамы "Оборона Севастополя 1854-1855 гг." установлен бюст Корнилова (автор – скульптор Н.П.Петрова). В центре Севастополя между Артиллерийской бухтой и Б.Морской улицей расположена Корниловская набережная, получившая имя согласно ходатайству севастопольского общественного управления в 1886 г. В настоящее время в начале набережной установлен памятный знак, увековечивающий имя вице-адмирала Владимира Алексеевича Корнилова (открыт в октябре 2001 г.). Именем Корнилова названа бухта в Японском море и банка (отдельная возвышенная часть морского дна) Бакинского архипелага в Каспийском море.