Промысел Божий – предопределение или сотворчество? Что такое воля Божия? Что есть промысел божий.

Промысел Божий в жизни каждого из нас кажется невидимым. Большинство людей думает, что их судьбой правит слепой случай. Для чего человеку даются проблемы и испытания? Как взаимодействуют темные и светлые силы? В чем отличия прозорливцев и гадалок?

Людмила Смирнова 2 года назад

Помогай Вам Господь! Прочла текст (1 раз смотрела видео недели 2 назад), и Бог открыл ответ на мой вопрос - как вести себя с людьми от Него далекими, я познала Бога и всем говорю - читайте Евангелие, осмысливайте свою жизнь. Ваша трактовка Иова открыла мне ответ - не надо ничего никому говорить,- тут я себе грехов добавляю. Слушала многих про Иова (сама тоже читала), а Ваше объяснение открыло мне новое видение, с этой точки зрения вопрос не рассматривался ни кем, благодарю! Пришла к пониманию... , что про Бога надо молчать, беречь жемчуг! И как вовремя Ваша лекция,у Бога - всё вовремя, всё не случайно - появилась земная проблема, стала думать и размышлять - ответ Бог послал. Хвалить тоже грех, но Ваши лекции, простые, доступные, они очень важны и нужны, кто ищет - тот найдет! Спаси нас Господи!!!

ВЕРА 2 года назад

Ещё видео материалы

Исходные материалы

Текст занятия

Чего люди только не делают что бы узнать свою судьбу. И по гадалкам ходят и на картах гадают и чего только не делают. Все хотят знать наперед что будет и есть люди, много людей, которые считают, что есть такой рок то что написано «рожденный ползать упасть не может, кто утонет тот в огне не сгорит.» то есть отношение к року, судьбе как к чему-то, предреченному и которая будет хочешь ты этого или не хочешь. Особенно в древней Греции большое внимание уделяли року, вот как написано, так и будет. В связи с этим возникает второй вопрос в богословии «промысел божий».

Мы уже говорили, что вот человек ловит рыбу, это его промысел, выращивает пшеницу, это тоже его промысел, то есть он промышляет. А что Бог промышляет? А Бог промышляет наши души, по сути дела. То есть Бог хочет, чтобы у нас душа была исправленная.

Вот есть несколько уровней ада, точно так же есть несколько уровней миров и вот где-то здесь проходит ватерлиния, разделяющая адские и райские миры.

И мы находимся в верхнем адском мире. И от того как мы будем жить, чего мы достигнем, исправим мы свою душу или нет будет завесить попадем мы в райский мир или будем находится в адских мирах.

То есть наша задача перейти мир уровнем выше. А для этого надо стать не много не мало, а почти святым. Ну святость определяют потом, а стать человеком, который знает, что такое благодать знает, как находится в этом состоянии. Потому что здесь, после смерти, это можно еще сравнить с физическим экспериментом, ставят такую колбу длинную, ну стакан такой. И бросают сюда разные шарики и по плотности они распределяются, один выше другой ниже и так далее, а какие-то шарики аж на дно будут опускаться. Таким образом изучали плотность вещества.

Если посмотреть, то египтяне хорошо это дело отобразили у себя. У них было нарисовано после смерти весы и на весах на одной чаше лежит перо птицы «мат» - это по-нашему страус, а на другой чаше сердце человека, как бы взвешивали сердце, то есть что перетянет перо или сердце. Ну сердце - это желания человека, когда вы встречаете в литературе о сердце это значит, что человек хочет, что он желает. Ум - это голова, а сердце - это желание. Если сердце легкое, то поднимается в верх в райские миры, если оно тяжелое, то опускается вниз. А тяжёлое это все наши грехи, все наши негаразды, которые накапливаются как в программе всякие вирусы и утяжеляют душу.

Ну на прошлом занятии мы говорили, что программа человека должна быть вот такая, в виде домика мы ее изобразили, а на самом деле у людей программа выглядит примерно так эти все сини, красные шарики - это грехи, которые образуют неправильные связи и задача что бы в течении жизни человек от этих всех шариков избавлялся постепенно и привел свою конструкцию в порядок.

Сразу этого не сделать, потому что, если все шарики сразу вынуть - все просто развалится и человек вообще умрет, душа его не сможет существовать. Поэтому постепенно, сначала один убирают потом другой потом соединяем с этим, вот этим исправлением человека Бог или высшие силы и занимаются. Вот это их задача, исправить человека что бы он попал в как можно лучшее место.

Теперь как это выглядит в жизни. Ну начнем мы со святого, Серафима Саровского, все его знают, хоть он уже от грехов избавился, он Бог все время дает какие-то события какие-то случаи, в которых человек должен себя проявить и показать, что он безгреховный.

И вот смотрите какой был с Серафимом Саровским максимальный случай. Когда последнее что мог ему предъявить, ну сатана искушает обычно, и пришли к нему, он жил тогда в лесу в одиночестве и к нему пришли мужики и думали, что у него золота много, ну какой-то святой живет один в лесу, к нему люди ходят, наверное, же деньги берет, золото у него там зарыто где-то. И начали его бить и били сильно, он же тоже был не слабый мужчина, но в конце концов они его топором по голове и боялись, что он выдаст их и думали, что они его убили.

Он остался жив и этих мужиков потом судили. Серафим пошел на суд и попросил судей что бы их не трогали, целую речь сказал. Сказал, что их Бог накажет и им не стоит этого делать. То есть он их простил и этим показал, что нужно своих товарищей или собратьев прощать. Бог их потом наказал у них у всех погорели дома, они потом их построили заново, ну вот таким способом наказал.

Ну не важно, то есть его искушал сатана, вот он дал такое испытание, как он поведет себя в такой ситуации после того как его побьют что он будет делать. И потом не было никаких грехов практически, не чем было его искушать. И люди не могли уже повлиять.

А сатана же как влияет? Человек на человека, то есть он людям мысли внушает, вот этим мужикам он внушил, что нужно его ограбить и они пошли грабить бить и так далее. И сатана уже через людей воздействовать не мог и дальше ему пришлось прямыми действиями заниматься и его начали с того света черти просто бить копытами. С того света могут воплотится сущности и ударить человека. Это известно стало, когда его спросили, как он научился так молится, что по его молитвам все происходило. На что он ответил, что его черти научили, когда плохо молишься сильно копытами били. Вы же знаете, что молитва противодействует темным силам, а если плохо молишься, то даёшь возможность силам темным на тебя влиять.

То есть уже искушение шло прямым не стандартным способом, не через людей не через события, а прямо уже темные силы пытались повлиять. Это все промысел Божий, потому что Бог хочет, что бы мы исправились и он попускает на нас темные силы до какой-то степени влиять. На определенном этапе и эти все черти, бесы не могу просто так повлиять, они могут повлиять только по его попустительстве, вот таки образом это приблизительно действует. Ну это случай не ординарный, это когда люди говорят, что пойдут в церковь что бы было жить хорошо это не совсем так, вас будут максимально исправлять, это значит, что вы не исправитесь чуть-чуть, вам будут постоянно давать испытания, но после этих испытаний вы попадете как можно выше. То есть вас будут максимально высоко определить по той схеме что я рисовал.

Ну вы понимаете, что сразу человека исправить нельзя, поэтому обычно такой человек его по чуть-чуть что бы сильно не трогать, а то он в уныние впадет или даже самоубийством закончит. Испытания Бог всегда дает по мере возможностей человека, ангелы знают, что вы можете что вы не можете у них это все видно, как на графике на компьютере. Поэтому если человек не выдерживает, то он не хотел выдержать, это другое. Все что вам дается все вы можете выдержать и со всем вы можете побороться.

Ну а как это в обычной жизни происходит? Ну давайте расскажу пример: была у нас одно женщина, иконы писала. И она очень хотела поехать в Иерусалим, ну все верующие люди хотят там побывать. Ну а на поездку надо две тысячи долларов, это очень много, как не пиши иконы столько не заработаешь. Ну и вдруг кто-то из достаточно обеспеченных людей у нее икону заказал и эти две тысячи дает, ну жертвует, потому что икона стоила триста долларов, а он заплатил больше, она обрадовалась, берет эти две тысячи.

И прямо перед подъездом останавливается машина, выскакивает молодой парень и начинает предлагать ей цептаровскую посуду, как обычно предлагают, то что стоит семьсот за триста и так далее. И она чуть не удержалась и почти потратила деньги, а потом вспомнила, что это на Иерусалим.

Только зашла она домой, и подруга звонит, приносит платье, давай платье покупать и эти искушения у нее были до того, как она на следующий день не пошла и не отдала куда надо. Ей дали испытание насколько сильно она хотела поехать.

Точно так же Петр Мамонов в фильме Остров, кто не смотрел обязательно посмотрите, очень серьезный фильм, с первого раза можете не все понять, лучше посмотрите несколько раз его, так вот тоже он рассказывает в своем интервью, когда он уже стал ходить в церковь потом, когда он более правильный образ жизни начал вести решил погулять, вспомнить старую жизнь, водки взял и так далее, ну в общем гульнул, как говорится.

Ну и после этого ангелы решили его наказать, после этого едет он на своем мерседесе, на полном ходу врезается в дерево, машина вдребезги, не подлежит восстановлению, а его выбрасывает наружу, то есть он сам целый, а мерседес разбил. Ему дали понять, что не надо такой ерундой заниматься, потому что один раз захотелось гульнуть потом еще раз и человек возвращается на старый свой путь. И ангелы за этим следят и всеми возможными способами пытаются помочь.

Был еще у меня такой случай. Один мой товарищ решил начать ходить в церковь, начал каяться, исповедоваться, то есть вести церковную жизнь и в это время поссорился с женой, уже чуть ли не до развода дошло. Так вот в первый раз он исповедался и только он вышел из церкви ему звонят и говорят, что жена заболела сильно и сын заболел сильно, что ходить даже не могут. И ему пришлось все бросить, бросить работу и ехать ухаживать за женой и за сыном потому что родственники в этот момент никакие не могли ухаживать. Это тоже явление промысла божьего так как они помирились в результате. Так бы неизвестно чем бы это закончилось, может быть даже разводом, а так тут уже болезнь, тут уже деваться некуда и ссоры все прошли.

Хотя видите, как получается Бог дает болезнь, а они идет во благо. Вообще на самом деле ничего случайно не происходит. Все имеет свои закономерности. Есть такая притча. Когда человек уже умер и спрашивает у Бога «Почему ты мне не помогал?» а вот так вот следы на песке идут. Бог отвечает «Видишь? Вот твои следы, а вот мои я всегда рядом шел» а потом в одном месте пошли одни следы, вот так вот. Это товарищ говорит «а вот видишь дальше я уже сам шел» Бог отвечает «та не, то я тебя на руках нес». Поэтому всегда присутствует с вами ангел хранитель, даже несколько и все обстоятельства случаются для того что бы вас исправить.

При условии, что вы посещаете церковь и верите в Иисуса Христа. Если вы не посещаете церковь, то к вам точно так же и бесы имеют доступ. То есть тут вы уже не знаете кто вас на руках нес и куда вас несли. Ну вы скажите, а как же так что и темные силы дают болезнь и светлые силы дают болезнь. Ну только светлые силы дают болезнь к исправлению, а бесовские наоборот будут в самый неподходящий момент это все приносить, чтобы вы пошли не к исправлению, а в другую сторону. Вы знаете, что если начинают бесы искушать, то люди то спиваются, то наркоманами становятся, то есть понимаете, что одна сила действует в одну сторону другая в другую, хотя методы могут быть и болезни, и какие-то трудности и так далее.

Ну на человека надо как-то повлиять, при чем таким способом, ну нельзя же человека взять за ухо и сказать делай то а не это у человека же свобода. Почему это так будем обсуждать на других занятиях, там тоже интересный вопрос почему Бог дал людям свободу.

Ну что бы было окончательно понятно, что такое промысел Божий расскажу историю, я уже рассказывал на одном занятии, но не все его могут посмотреть. Вот один человек, мирянин достал уже Бога своими просьбами объяснить, что такое промысел, как Бог управляет миром, вот Бог посылает ангела что бы тот показал, что такое промысел Божий. Ну ангел спускается и говорит, что что давай будем путешествовать. Ну на первый день они идут, ангел воплотился в человека, естественно.

Раньше были такие условия или требования, что когда путники приходят обязательно нужно было его накормить и дать ему приют. Раньше не было гостиниц и поэтому любой, к кому он обращался должен был его приютить. Вот они пришли в дом, хозяин их накормил, и тут ангел собирает посуду серебряную со стола, сворачивает в скатерть и выбрасывает далеко в море. Хозяин обиделся их выгнал они пошли в посадку. Человек спрашивает зачем ангел так поступил. Ангел сказал, что потом объяснит.

Пошли они дальше. На следующий день пришли к другому хозяину, он их тоже кормит и в конце приводит сына своего и показывает им. И ангел этого сына нес того не с сего убивает. Ну хозяин кидается на них. Они убегают и опять ночуют в лесу где-то.

Мирянин опять просит ангела рассказать зачем он так поступает, но ангел продолжает молчать. На следующий день опять приходят в дом, им накрывают стол, и ангел начинает расшатывать опоры дома. Вся конструкция заваливается, они убегают хозяева тоже выбегают, дом заваливается, и этот мирянин говорит, что ему уже надоело спать не в домах, а где-то в лесах и нас вообще скоро убьют за твои действия. Ну вот ангел и объясняет. Ну смотри у первого хозяина посуда была ворованная я ему сделал благое дело, потому что если человек пользуется ворованными вещами, то счастья ему не видать, поэтому я посуду эту выбросил и у него будет теперь все нормально. У второго хозяина сын должен был вырасти и его убить и в этом случаи и сын бы в ад попал и хозяин не на хорошее место, я сына убил, он не совершит этот поступок, то есть он попадет не в такое плохое место, а хозяин теперь будет за него молится и станет ближе к Богу, то есть он наоборот сделал лучше обеим душам. А в третьем дому был закопан клад под полом и скоро они бы его нашли и перессорились из-за него, а я дом завалил теперь клад они не найдут.

Вот это пример как действует Бог. Дело в том, что обычно все на перед в том мире видно. Видно варианты какие есть. Поэтому те существа с того мира наперед видят, мы не видим, мы не знаем кто перед нами, друг или враг, а они это видят наперед и могут согласно этой перспективе действовать и что-то с этим делать.

Вот даже в Библии есть такие слова «Мои мысли не ваши мысли, не ваши пути мои пути и как небо выше земли так мои пути выше путей ваших и мысли мои выше мыслей ваших.» То есть здесь говорится о том, что на том свете видно все дальше, все на перед. Вот как выглядит путь человека, вот начинается и потом он вот так разделяется и здесь точно так же только здесь темный путь будет уже. Ну это можно как рельсы рисовать, как развилки, говорят вот у тебя будет развилка в жизни ты должен будешь правильно выбрать путь.

И вот в этих развилки обычно всегда вмешиваются ангелы и он будет переходить с темного на допустим зеленый, черная это темная сторона, а зеленая светлая. То есть человек может двигаться, ну начал он жить, вот живет живёт и тут какая-то ситуация, вот допустим он жил и дошел до этой ситуации и сделал неправильный выбор, пошел не туда.

Потом опять вроде бы все нормально, но позже неправильный выбор сделал. И так он может идти по темной половине двигаться, потом с темной начинать вверх подниматься, то есть это все выборы. Ну выборы какие? Допустим не на той женился, не на ту работу поступил, потерял кто-то кошелек он его не отдал.

То есть допустим строит человек такую ситуацию, он идет на работу, кто-то роняет кошелек и там как раз та сумма денег, которая нужна человеку, допустим ему срочно нужны деньги, а это все ему подстраивают, это все промысел Божий, поэтому срочно нужно что-то купить ему не хватает тысячи рублей находит он этот кошелек, там как раз эти деньги ему так хочется, а ему нужно отдать его и вот он перед выбором отдать или простоять чуть-чуть. Он может замешкаться, а человек в это время убежал сел в автобус и уехал, и он вроде бы и хотел отдать, но не отдал потому что начал думать, размышлять. А потом подумал ну раз человек уехал, то куда я уже денусь, возьму себе.

Вот он уже поступил неправильно, он должен был отдать и пошел бы дальше в верх, но не отдал и опустился вниз. Теперь раз он поступил неправильно в мелочи ему дадут тоже самое только в более крупном размере. То есть теперь у него следующая сумма будет не тысяча, а допустим две тысячи или три и ситуация будет по тяжелее.

Может будет какая-то болезнь или еще что-то и ему надо будет деньги. И у него опять появится возможность уворовать или взятку взять, не честно поступить и получить деньги. Если он опять на это дело пойдет, то ему потом еще ситуацию тяжелее дадут и вот так ему будут давать ситуации и если он все время будет неправильно поступать с деньгами дойдет он до тюрьмы или еще до чего-то пока он не остановится, если он уже упрется что надо банк грабить и скажет себе, что банк грабить не будет, то он начинает снова в верх идти и вот это судьба человека. То есть здесь участвует человек и ему подстраивают ситуации. Выбирает человек сам и пока он не сделает правильный выбор ему будут эти ситуации подстраивать.

Вот таким образом человека судьба регулируется. Теперь вы слышали есть прозорливцы ну или если говорить о православном, то говорят прозорливый и есть гадалки или предсказатели. Так вот разница между предсказателями и прозорливцами очень большая. Дело в том, что прозорливцы все видят эту судьбу наперед до следующей развилки, по сути дела.

Вот допустим если вы кошелек подняли, то следующая развилка будет у вас через три месяца допустим. Подстроят ситуацию что у вас там будут лишние деньги, которые можно со стола украсть. Вот уже видно, как эта ситуация развивается, прозорливцы это видят, и прозорливцы видят, как будет делать Бог и могут правильно вас настраивать что бы вы все-таки в этой ситуации поступили правильно.

А гадатели или предсказатели не знают, как вы поступите. Они предполагают, как вы поступите и вам предсказывают судьбу что раз вы своруете это две тысячи рублей, то следующее будет то-то или то-то и в конце вы приходите к тюрьме и вам говорят вот тебя ждет казенный дом.

Но ними руководят темные силы, то есть бесы. Бесы не знают наверняка они могут только догадаться и построить систему, а вот ангелы и прозорливцы они точно знают, как будет Бог поступать и то что скажет прозорливый это сто процентов, там вариантов не будет уже. То есть если он говорит значит он уже так видит значит так оно и будет.

А что говорят гадалки это может быть, а может не быть. То есть в том случае если вы поступите неправильно оно может и будет, а если правильно вы уйдете с этой ситуации. Вот в чем между ними разница. И есть в книге «Не святые святые», кто не читал обязательно почитайте. И там есть рассказ про Ивана Крестьянкина, когда молодые монахи столкнулись и он прозорливцем был.

Прозорливца вы всегда узнаете потому, что за ним во всех монастырях очередь стоит. Ну вы же понимаете, что по его молитвам можно выздороветь моментально, по его молитвам много всего совершается, он все знает, он все видит, вы к нему походите с вопросом, а он вопрос знает с которым вы к нему подошли, то есть он наперед все это знает и знает, что вы будите спрашивать.

Так вот к нему подходит молодая мать с грудным ребенком и говорит, что болезнь у ребенка и одни врачи говорят, что нужно делать операцию, а другие наоборот и он без сомнения ей отвечает, что операцию делать нужно. И прозорливец уверенно это сказал потому что знает, что будет, что не будет, даже когда на кону жизнь ребенка, ему боятся нечего потому, что у него информация от Бога, ни одна гадалка так бы не сделала.

Поэтому обращается нужно к прозорливцам если кому-то что-то уж очень надо. Но учтите, что эти обращения опасны тем, что вы будите знать волю Бога, то есть вы вдвойне согрешите если потом так не поступите. Вот допустим приходите вы к нему и говорит, что любите Машу и спрашиваете женится или не женится, а он говорит - не женится, и вы уже знаете волю Бога, если бы вы женились, не зная ответа то вы согрешили бы наполовину так как волю Бога не знали, а если зная волю Бога поступите не так как сказано, то вы получается волю Бога нарушили.

То есть к прозорливцам можно обращается только если вы твердо намерены поступить так как скажут вот тогда можете обращается, а если вы думаете так просто походить, то лучше два раза грех не совершайте. Вот таким образом приблизительно происходят все наши события в нашей жизни, то есть нас постоянно ведут, нам постоянно дают задачи, и мы должны эти задачи постоянно решать - решать правильно. Если неправильно дают еще задачи и так каждый раз. Так устроена жизнь. Ну если вы помните, что мы говорили на прошлом занятии, что мы хотим понят почему существуют войны, болезни, цунами и все прочее. Вот исходя из этого Бог ведет не только одного человека, а он ведет и все общество.

И вот если в обществе накопились проблемы, агрессия, так называемая, друг другу морду набить или еще что не будь, то Бог дает эту возможность. Люди должны испытать это обязательно, то есть подраться или еще какие-то преступления совершить. Да они потом будут наказаны, но вы же знаете вот допустим ребенку говоришь нельзя это делать, а он все равно берет ну допустим иголки ну тогда уже пусть играется пока не уколется, а сами в это время следят.

То же самое и здесь, когда люди грешат и не понимают, что происходит им дают разные события, цунами, войны, землетрясения и так далее. Это все связано с тем что бы общество исправлялось. И вы знаете что в этих событиях, даже в том же цунами, куча там домов стоит и больших, и маленьких, и сарайчики. И идёт цунами, вот так заливается вода и потом волна уходит и погибает при цунами приблизительно пятьдесят процентов. То есть кому надо, кто уже исправится не может Бог их забирает на тот свет. Они не умирают, они живы только там живут. Для нас это трагедия, на самом деле для Бога все живы. Половину домов залило, половина людей спаслось на крышах, теперь у них хозяйство разрушено, промышленность, но этих оставили на исправление здесь, они еще могут исправится, а те, которые погибли, те погибли, то есть видно было что они зашли в такую ситуацию, из которой не исправится.

Бог не даст ухудшатся, то есть у них душа уже максимально исправлена. Они уже зашли в такую ситуацию что дальше будет только хуже, тогда их и убирают, тогда они уже попадают на исправление в тот мир. Ну для нас это трагично и страшно, но на самом деле для нас это лучший вариант.

Бог дает всегда самые лучшие варианты, вы должны это обязательно помнить. Чего у меня заболела печень или там почему у меня машина разбилась или еще что-то. Было много вариантов можно было дом спалить, а не машину, могла не печень заболеть, а сердце и так далее. Силы высшие знают эти варианты, и они выбирают самые лучшие и оптимальные для вас.

Если лучше для вас вариантов нет значит вас на тот свет отправляют, при чем это очень четко и лишней минуты вам пожить тут не дадут потому, что вы в это время уже начнете в худшую сторону развиваться, портиться. Вас воспитывали, воспитывали, вы уже часть пороков изжили и опять вы эти пороки начнете наживать, нет. Поэтому пока вы живете - есть надежда на ваше исправление. Чем больше даю вам трудностей, тем больше вы должны радоваться этим испытаниям.

Это как в школе сидит троечник и на него никто внимания не обращают, бывает ни преподаватели, вот он сидит себе тихо и все. И у меня такой случай был со школы, я математику особо не учил и у меня там тройки, когда четверки в общем не сильно напрягался. Потом вдруг началась тема хорошая и я выучил это все, ответил хорошо, там на пятерку и преподаватель говорит родителей в школу позвать за то, что я раньше не учился. И в результате я каждый урок был у доски и стал отличником.

Поэтому ту такая ситуация, что когда на человека обращают внимание то это хорошо, а не плохо. Хотя человеку вроде бы не хорошо, он страдает. Зато, когда у человека все хорошо, все тихо, как в болоте то вот тут как раз есть повод задуматься. Исправляют всех, просто одного можно исправлять интенсивно, а другого нельзя, один это выдержит другой не выдержит.

Поэтому чем тяжелее нам испытания даются, тем это для вас лучше и как я говорил непосильных испытаний не дается. Ну можно еще поговорить о Наполеоне, о роли личности в истории. Вот захотел бы обычный человек что бы была война во всей Европе, получилось бы у него? Нет не получилось бы, то есть это все что касается крупномасштабных событий войн или кризисов это все попускается свыше для исправления, что бы люди начинали исправляется. Вот то что сейчас войны идут при чем много войн. Каждый в этой ситуации получает свое. Нельзя, когда кто-то обижается мол из-за тех идет война, а я-то тут страдаю. Ничего подобного, Бог справедлив.

Есть такое понятие Бог един, не один, а един, то есть в нем совмещаются все качества, допустим справедливость у него тоже существует и совмещается со всеми другими качествами. То есть он одновременно и сильный, и справедливый, и благой, то есть он не может делать не благое, все что он делает это все к вашему исправлению и справедливый это говорит о том, что каждый получит свое.

Может бушевать болезнь, чума допустим, все погибнут, а кто-то останется или наоборот все будут в здравие жить, а у кого-то случится несчастье. То есть всем все дается по заслугам для его исправления. Некоторые думают, что вот я хожу в церковь и все вроде правильно делаю, а мне все трудности да трудности, так раньше делали грехи и эти грехи остались у вас в программе и их нужно исправить, вот за что дается. Обязательно исправление будут делать пока вы не станете святым.

Святой человек, когда поднимется в высший мир или как мы его называет раем, тогда его душа станет легкой и избавится от всех пороков вот только тогда, а представите сколько у человека этих всех негараздов и все нужно исправить, поэтому жизнь не легкая у нас. Надо этому радоваться, а не обижаться. Знаете, что люди всегда думают, как бы денег накопить и потом там до старости жить, а потом раз - кризис и деньги пропали. Опять он что-то себе замыслил где-то там пристроился, торговля какая-то идет, а потом раз у него все опять улетело. Это для того что бы человек исправлялся и убирал свои грехи.

Ну вот приблизительно так, поэтому не надо говорить, что в войне виноват Путин или Порошенко, или Наполеон, общество исправляется, вот эти все события для исправления общества. Поэтому следите за собой и исправляйтесь сами. Когда каждый следит за собой вокруг него человек исправляется «Спасись сам и вокруг тебя спасутся тысячи» слова Серафима Саровского. То есть ты сам, когда исправляешься вокруг тебя люди исправляются тоже. Если ты к людям относишься хорошо, и ты им не хамишь не грубишь ну это все действует сложнее, мы уже говорили про волны и так далее. То есть вот это как раз тот вариант и не надо кого-то винить, надо начинать всегда с себя.

Мы говорили, что у человека работает аж два процента мозга. И что можно с этими двумя процентами работающего мозга человеку поручить? Представляете, это такая бестолочь редкостная, когда думает что, когда вы что-то делаете это приносит пользу, когда человек начинает ходить в церковь думает вот сейчас я начну делать благие дела и бабушка переведенная через дорогу думаешь вот я хорошее дело сделал. На самом деле ангелы думают, что эта бабушка должна уже попасть под машину потому, что она уже свой путь заканчивала, а вы тут раз, бесы вас надоумили и вы нарушили план ангелов и бабушка дальше мучается, болеет и они опять выстраивают схему где она попадет под машину, а тот кто ее собьет тоже должен попасть в тюрьму для исправления.

Поэтому это тоже целая схема, а вас подбили потому, что вы слушаете бесов потому, что вы еще от их влияния не застрахованы, а вы думаете вы благое дело сделали, а когда вы будите знать, что вы благое дело сделали, это когда вы будите видеть, что в том мире происходит, когда вы станете прозорливцем, будите видеть, что наперед происходит и тогда вы сможете правильно действовать.

А пока вы наперед не видите вы действуете, конечно, не правильно. Вот человек решил вы что-то сделать, делайте, ничего страшного. Решили вы допустим помочь другу деньгами, помогайте, ничего страшного, потом увидите, что друг эти деньги неправильно потратит, и ангелы вам это покажут и вы увидите зря вы ему денежки давали. В следующий раз вы станете мудрее, вас уже подправили и будите поступать по-другому. Будите думать стоит ли помогать деньгами или есть какая-то альтернатива, ведь помочь можно даже словом.

На самом деле истинная помощь намного сложнее чем мнимая. Вот допустим пьяница сидит милостыню просит и дают, а зачем им давать? Они все равно водку пить будут. Ну я тоже бывает даю, но мало, какую-то копейку только что бы сделать вид что не пошел мимо потому, что ему тоже обидно когда никто ничего не дает. Но с этой копейки он уже не напьется естественно. А с точки зрения дать много денег это еще хуже, как его исправить. Это же надо ним заниматься, попробуйте пьяницу исправить, сколько лет вы будите это делать? Ну однозначно долгое количество времени. Поэтому праведный поступок совершить очень тяжело, а не праведный легко, помог вроде бы, а на самом деле вышло не очень. Ну об этом мы уже говорили.

Подводя итоги хотелось бы сказать за книгу Иова - это в Библии, она достаточно сложная, ее сложно понять, но что бы окончательно у вас шарики за ролики заехали давайте ее разберем. Я кратно ее разберу, ее конечно нужно прочитать и про нее есть материалов много, в интернете можно почитать.

Ну начнем с начала. «Был человек земле Уц имя его Иов и был человек этот непорочен справедлив богобоязненный и отдалялся от зла. И родилась у них семь сыновей и три дочери. В имении у него было семь тысяч мелкого скота, три тысячи верблюдов, пятьсот пар волов, пятьсот ослиц и весьма много прислуги. И был человек этот знаменитее всех сынов востока» вот дается характеристика человека богатого, богобоязненного с земли Уц и вот таким был.

Потом рассказывается о событиях происходящий на небе. «И был день, когда пришли сыны Божие предстать перед Господом между ними пришел сатана» это уже многих удивляет почему сатана приходит к Господу на ровне с сынами Господа. Ну вы знаете что сатана был ангелом и был при боге и был его первым заместителем по распределению света и было у него имя Денец и потом, когда он уже впал в гордыню согрешил был изгнан с неба и стал сатаной. То есть сатана это бывший ангел вот.

«И сказал Господь сатане: «откуда ты пришел?» и отвечал сатана Господу: «я ходил по земле и обошел ее» и сказал Господь сатане: «обратил ли ты внимание на раба моего Иова? Ибо нет на земле человека такого справедливого, богобоязненного, непорочного, удаляющегося от зла.» и отвечал сатана Господу: «разве даром богобоязненный Иов? Ни ты ли кругом оградил и дом его, и все что у него, дело рук его ты благословил и стада его распространились по земле.»»

То есть сатана говорил, что Бог дал ему все вот это и поэтому он богобоязненный и такой хороший. ««но простирни руку, коснись его, что у него и благословит ли он тебя» - то есть он говорит попробуй все это у него забрать и посмотрим благословит ли он тебя. И сказал Господь сатане: «вот все что есть у него в руке у тебя (то есть он может этим распоряжаться) только на него не простирай руки своей» и отошел сатана от лица Господа.» то есть дальше что происходит, все это угоняется, сатана делает такие дела, что все это пропадает, при чем валится крыша на доме умирают скот и дети. То есть он остается без ничего. А дети раньше были очень важны, считалось что если у тебя нет детей, то ты грешен и Бог не дает тебе детей, продление рода, а если род не продлевается, то значит человек погибает.

Потом второй раз сатана приходит «и сказал Господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу: я ходил по земле и обошел ее? И сказал Господь сатане: не обратил ли внимание на раба моего Иова, ибо нет такого как он человека непорочного, справедливого, богобоязненного? Отвечал сатана Господу и сказал: кожу за кожу, а за жизнь свою отдаст человек все что есть у него.»

То есть до этого я тут немного пропустил, до этого еще рассказывается, что Иов, когда все это случилось, к нему пришла жена, он сказал «ну что поделать, Бог дал - Бог взял.» Отсюда эта фраза пошла. И не стал хулить Бога за то, что он у него все это забрал, а сатана этого не ожидал, он думал, что Иов теперь начнет на Бога. И теперь, когда сатана второй раз приходит Бог говорит: «видел ты это все?» а он отвечает, что ты за его кожу возьмись, то есть дай ему болезни.

После этого жизнь Бог не разрешает забирать сатане, но говорит насылай на него болезни, разрешаю. Сатана насылает на него проказу и вот дальше Иов сидит уже в проказе, это страшная болезнь к нему приходят друзья и обсуждают за что же тебе такое несчастье? Ну хоть Иов и возмущается он говорит, что хочет поговорить с Богом он хочет понять за что ему все это дано, он вроде бы все правильно делает по законам живет, а тут на тебе такие несчастья, но Бога он не проклинает, не хулит, а просто возмущается, а друзья наоборот ему рассказывают, что Бог хороший, вот такой вот там рассказ, он конечно большой, но обязательно почитайте.

В конце Бог является и разговаривает ними, и он говорит, что Иов более прав и честен по отношению ко мне, то есть он как бы правду говорил, а друзья льстили, просто выгораживали. Как обычно хвалят начальство, просто он хотел понять почему это все с ним происходило. Таким образом Иов выходит из испытания, и Бог ему теперь дает ему: четырнадцать тысяч мелкого скота, шесть тысяч верблюдов, тысяча пар волов и ослиц, семь сыновей и три дочери.

А теперь вопрос, почему он все хозяйство увеличил, а количество детей нет. Ну и объяснение такое как я и говорил, что для Бога все живы, те сыновья и дочери, которые на том свете они-то на самом деле есть, они там уже, чего их увеличивать, поэтому зачем увеличивать, а души животных не воскресают в таком смысле как люди.

Вот таким вот образом это объясняется, а за что это все? Многие задают этот вопрос и те, кто читает Библию на него не могут ответить. За что все-таки Иову дали наказание, Бог же все-таки все справедлив? Неужели за то, чтобы показать сатане что Иов праведник, поспорить, так сказать, и из-за этого Бог дает такое серьезное наказание? Оказывается, там есть в последних строчках, обратите внимание, когда Бог с ним разговаривает он дает объяснение. Потому что, когда Иов был таким праведником он всех учил, он говорил, чтобы люди жили правильно и будут у вас и стада и сыновья и так далее и вот, когда он показывал свою праведность и хвалился, ну не то что хвалился, а учил всех праведности и Бог ему показал, что дали тебе и молодец, но учить всех не надо. То есть тут тонкий момент и это касается многих праведников, которые начинают рассказывать, как надо жить и потом из-за этого страдают. Потому что они уже себя начинаю возвеличивать. Поэтому вот такая история и вот такое понятие что такое промысел Божий.

Поэтому все вот эти вещи должны понимать, они сразу в голову, поэтому кто в первый раз все эти вещи слышит это будет не понятно. Ничего случайного быть не может. Ни черные кошки ни белые и не воробьи на дереве. Все взаимосвязано. Просто мы в этом разобраться не можем потому что этого не видим, это да. Поэтому надо в это дело вникать и судить никого не надо. Все что с вами происходит - все по промыслу Божьему и все для того, что бы вы исправлялись, и чем больше трудностей, тем оказывается лучше.

Вот такое противоречивое действие. Еще про младенцев спрашивали - отвечу. Когда рождается младенец, казалось бы, он ничего не согрешил и тут он умирает, бывает сразу, бывает позже. Но в это время что он еще не согрешил, и родители в это время приняли ряд неправильных решений, они же живут у них продолжаются испытания. То есть ребенок рождается и ему уже судьба уготована плохая, ребенок рождается с определенным набором качества, а они станут только хуже, и Бог решает, что надо его сразу и забирать. В общем если у человека есть шанс на исправления у него его никогда не заберут. Жизнь Бог забирает только когда все шансы потеряны.

Видит Бог наперед жизнь человека в целом… и решает – сему быть в числе верующих и спасенных, а сему не быть… Определение Божие есть вывод из всей жизни человека; сама же жизнь течет и по склонениям произволения, и по воздействию на нее Божеского Промысла и внутри и вовне…

Святитель Феофан Затворник

…Всегда надейтесь только на Бога, но никогда – на человека. Тогда всякое зло будет отпадать от вас, как отрубленная ветка.

Преподобный Варсонофий Оптинский

Великий Пимен сказал: « Наша воля есть медная стена между нами и Богом , и не дает с Ним сблизиться или созерцать его милость». Всегда надо просить у Господа мира душевного, чтобы удобнее было исполнять заповеди Господни; ибо Господь любит тех, которые стараются исполнять волю Его, и так они обретают великий покой в Боге.

Преподобный Силуан Афонский

Веди себя просто и с полным доверием Богу. Возлагая на Бога свое будущее и свое упование, мы, некоторым образом, обязываем Его нам помочь. Знаете, как все меняется, если иметь доверие Богу? Иметь Бога своим союзником – шуточное ли дело? Для Бога нет затруднительных положений, Ему нетрудно найти выход из любой ситуации. Для Бога все просто…

Старец Паисий Святогорец

…Не спеши простираться в завтрашний день, живи сегодня, сегодня учись видеть волю Божию для себя в настоящий момент, и не только видеть, но надо и иметь еще непоколебимую решимость ее исполнить, вот и будешь жить водительством Божиим. Надо забыть свое «нравится или нет», надо принять Божие.

Архимандрит Иоанн Крестьянкин

Воля Божья святая и благая. Промысел Божий — Как познавать и видеть волю Божию? — Отсечение своей воли и упование на Бога — О буднях — О пользе малого доброделания — Святое Писание об уповании на Бога

Воля Божья святая и благая. Промысел Божий

Преподобный Антоний Великий (251-356) учил своих учеников: «Истинно умный человек одну имеет заботу, вседушно повиноваться и угождать Богу всячески. Тому и единственно тому поучает он душу свою, как бы благоугодить Богу, благодаря Его за Его благое промышление, в каких бы ни находился случайностях по жизни. Ибо неуместно врачей и тогда, как они дают нам врачевства горькие и неприятные, не благодарить за оздоровление тела, а к Богу из-за того, что кажется нам не радостным, оставаться не благодарными, не разумея, что все бывает по Его промышлению и на пользу нам. В таком разумении, и в такой вере в Бога – спасение и покой души».

Преподобный Исаак Сирин (550) пишет: «Если ты однажды вверил себя Господу, вседовлеющему для охранения твоего и смотрения о тебе, то не заботься опять о чем-либо таковом, но скажи душе своей: «На всякое дело довлеет для меня Тот, Кому единожды предал я душу свою. Меня здесь нет; Он это знает». – Тогда на деле увидишь чудеса Божии, увидишь, как во всякое время Бог близок, чтобы избавлять боящихся Его , и как Его Промысл окружает, хотя и невидим. Но потому, что невидим телесными очами Хранитель, пребывающий с тобою, не должен ты сомневаться о Нем, будто бы Его нет; ибо нередко открывается Он и телесным очам, чтобы тебе благодушествовать.

Те, в коих воссиявает свет веры, не доходят уже до такого бесстыдства, чтобы снова им испрашивать у Бога в молитвах: «Дай нам это», или: «Возьми у нас то», – и нимало не заботятся о себе самих; потому что духовными очами веры ежечасно видят Отеческий Промысл, каким приосеняет их тот истинный Отец, Который безмерно великою любовью Своею превосходит всякую отеческую любовь, паче всех может и имеет силу содействовать нам до преизбытка в большей мере, нежели как мы просим, помышляем и представляем себе.

Будь уверен, что Хранитель твой всегда с тобою и что вместе с другими тварями и ты стоишь под единым Владыкою, Который единым мановением приводит все в движение и все устрояет. Стой же мужественно и благодушествуй. Ни демоны, ни губительные звери, ни порочные люди не могут исполнить воли своей на вред тебе и пагубу, если не попустит сего изволение Правящего и не даст сему места в определенной мере. Посему говори душе своей: «Есть у меня оберегающий меня Хранитель; и ни одна из тварей не может явиться предо мною, разве только будет повеление свыше. Если же есть на то воля Владыки моего, что лукавые возобладали над созданием, то принимаю сие, не огорчаясь, как не желающий, чтоб воля Господа моего осталась без исполнения». Таким образом, в искушениях твоих будешь исполнен радости, как уведавший и в точности сознавший, что управляет и распоряжает тобою Владычнее мановение. Так подкрепляй сердце свое упованием на Господа».

Преподобный авва Дорофей Палестинский (620) пишет, в чем состоит воля Божия благая: «Бог хочет, чтобы мы желали воли Его благой.

Любить друг друга, быть сострадательными, творить милостыню и тому подобное, — вот это воля Божия благая».

Святитель Филарет, митрополит Московский (1783-1867) пишет, что все пути Господни милость и истина , и учит во всех скорбных обстоятельствах и бедствиях видеть благой Промысл Божий: «Приходит на людей бедность, болезнь, голод, смерть: путь ли это Господень? Где тут милость? Бедствия сии постигают многих, злых и добрых, без приметного разбора: путь ли это Господень? Где тут истина? Зло естественное от естественных причин рождается, естественными же средствами нередко и отвращается: где тут путь Божий? Не примечаем ли, как недоумения сего рода охотно выдумываются и проповедуются людьми века сего, как будто новые открытия, как будто познания законов естества? Подлинно, здесь не излишен чистый, возвышенный взор Пророка, чтобы усмотреть путь Божий в делах природы, чтоб открыть милость и истину Господню сквозь смешение невинности и виновности человеческой. И Давид сие видит и задолго предупреждает наших поздних мудрователей, чтобы они не делали неуместных исключений из законов и власти сколько всеблагого, столько же и всеобъемлющего Провидения. Вси пути Господни милость и истина (Пс.24, 10).

Поелику Бог безконечен, вездесущ и всемогущ, то нет во вселенной никакого состояния тварей, которое было бы Ему недоступно, чрез которое бы не лежал какой-нибудь путь Господень: нет происшествия, которое бы не было ведено путем Господним, впрочем, так, что путь Господень никогда не стесняет путей свободы для существ нравственных. Поелику Бог вездесущий и всем управляющий есть также Бог премудрый, праведный и всеблагий, то все действия Проведения Его, все происшествия мира, касающиеся существ нравственных, ведутся так, чтобы все было средством к добру и противу зла ; чтобы то, что называют злом по неприятному ощущению и разрушительным действиям в видимой природе, сие, так сказать, поверхностное явление зла, было врачевством или противоядием против зла более глубокого и подлинного , которое, рождаясь от злоупотребления свободы существ нравственных, повреждает их внутренно и делается источником бесчисленных и бесконечных злых последствий, внутренних и внешних, если пути оного не пресекаются путями Господними. Все пути Господни, в сем числе и так названные стези гнева (Пс.77, 50), или карательные действия Провидения, и бедствия, по-видимому случайно находящие, по-видимому без разбора поражающие, суть милость и истина, относящаяся преимущественно ко взыскающим завета Его и свидения Его; — истина, когда поражается грешник и предупреждается умножение грехов и распространение греховной заразы; истина, когда в общем бедствии спасается праведник; милость, когда пощажен бывает грешник, в котором или уже возбуждено, или предусматривается имеющее возбудиться покаяние; милость и истина вместе, когда бедствием, которое угрожало многим и постигло не многих, многие приведены к познанию своего греховного состояния и возбуждены к исправлению.

Еще Иовом слышанные и еще и ныне слышимые утешители зол (Иов.16, 2), (то есть такие утешители, которые, думая утешить во зле, ложным утешением производят новое зло) говорят: будьте спокойны – истребительная болезнь совсем не есть гнев и наказание Божие. Так что же она, други мои? Разве благоволение и награда от Бога? Вероятно, что такой награды не пожелал бы себе такой утешитель; а то верно, что нам не позволит человеколюбие пожелать оной для него.

Когда в храмине доброго отца покажется розга, увидевший ее тотчас подумает: видно, между детьми есть провинившиеся. Вселенная есть дом Отца Небесного. Человеков, особенно детей веры, бережет Он более, нежели мать детей своих (см.: Ис.49, 15). Общественное бедствие, без сомнения, не венок, а розга. Итак, когда вижу сию розгу, не умею думать иначе, как что земные чада, видно, заслужили наказание от Отца Небесного.

Если думают, что бедствие пришло не путем истины и милости Господней, наказующей зло и обращающей к добру, то спрашиваю: как же пришло в мир бедствие? Украдкою? — Нельзя. Бог всеведущ. Насильственно? — Нельзя! Бог всемогущ. По слепому движению сил природы? — Нельзя. Ими управляет Бог премудрый и всеблагий. Куда не обращайся с догадками, отовсюду принужден будешь возвратиться к одной неоспоримой истине, что, если как-нибудь допущено в мир бедствие , то допущено не иначе, разве как средство Провидения, наказательное и исправительное, а иногда испытательное и усовершительное, — как истина и милость путей Господних».

Преподобный Макарий Оптинский (1788-1860) в одном из писем пишет о твердой вере в Промысел Божий и о предании всего себя и своих близких в Его святую волю, — тогда рассеиваются все наши недоумения, что Бог не слышит наших молитв и не помогает в постигших нас скорбных обстоятельствах и т.д.: «Недоумение и смущение, безпокоящие вас, касаются вас и детей ваших не только во временной жизни, но простираются и до вечности. Вы же, хотя избавиться неудобств в жизни, прибегаете к средствам материальным и просите Бога о ниспослании вам оных; не получая же скоро, доходите до уныния и отчаяния. Я предлагаю вам то, что и вам самим известно: судьбы Божии неисповедимы! судеб Твоих бездна многа (Пс.35, 7), и судьбы Твои, Господи, по всей земли (Пс.104, 7). И апостол Павел восклицает: о глубина богатства и премудрости и разума Божия! кто испыта ум Господень, или кто советник Ему бысть (Рим.11, 33-34)?

Из сего можно заключить, что промысл Божий есть над всеми нами, и даже птица не падает без Его воли и влас главы нашей не погибнет (см.: Лк.21, 18).

И ваше настоящее положение не состоит ли в воле Божией? Веруйте твердо, что Бог промышляет о вас; не давайте места сомнению , да не сбудется и на вас слово Писания: отъемлются судьбы Твои от лица его (Пс.9, 26).

Но вы просите и не получаете, что вас еще более смущает.

А как вам известно из истории жизни человеческой и из примеров, пред глазами нашими бывающих, какими несчастными случаями люди бывают поражаемы: семейство лишается иногда отца, муж – жены, жена – любимого мужа, родители – единородного сына – всей их надежды и радости; дети остаются сиротами, без призрения; иной лишается всего богатства, делается нищим, другой терпит различные несчастия, скорби болезни, лишается чести и прочее.

Кто же всем этим распоряжается, как не Промысл Всевышнего, попускающий каждому скорби, по его мере, силе и устроению для того, чтобы наказать его, или испытать и укрепить его веру, или предохранить от грехопадений?

Постигнутые несчастием верно просили избавления и облегчения скорбей, но не получали скоро; а почему? Это знает Един Всемогущий Творец и Промыслитель всех. Нам известно, что Он весть ихже требуем, прежде прошения нашего (Мф.6, 8) и что Он дает нам блага, каких мы и не ожидаем от Него; что Он всегда есть благовременный помощник в скорбях.

Один церковный учитель говорит: «Господь, хотя и невидимо, но действительно близок к нам, так что может слышать все наши стенания и подать нам Свою помощь. Он знает и видит все наши нужды и несчастия, и любвеобильное сердце Его исполнено благости и готовности помогать , которую являл Он, когда обитал на земле, полный благодати и истины. Но Господь долго не избавляет меня от несчастия! Так, возлюбленный, но время и способ избавления Он положил в Своей власти ».

Предавайтесь же и вы Его святой воле и изливайте скорбь вашу пред Ним, со псаломником: пролию пред Ним моление мое: печаль мою пред Ним возвещу. Внегда исчезати от мене духу моему и Ты познал еси стези моя (Пс.141, 4). Внегда уны сердце мое, от конец земли воззвах (Пс.60, 3). Бог нам прибежище и сила, помощник в скорбех, обретших ны зело (Пс.45, 2).

И ожидайте от всещедрой и милосердой десницы Его помощи в скорбях ваших; но ежели вы долго не получаете желаемого и просимого, то укрепляйте себя вышеизложенным рассуждением; — и веруйте, что и должно быть так, а не иначе.

Может быть, сим испытуется ваша вера и любовь к Богу или просимое вами место могло бы быть вам не полезно в нравственном или физическом отношении. Силен Господь утешить вас и другим, Ему Единому ведомым образом.

Скорбь ваша, конечно, не забыта пред Богом, испытующим сердца и утробы. Ежели это и наказание, то Священное Писание говорит нам: егоже любит Господь, наказует, биет же всякаго сына, егоже приемлет (Притч.3, 12). И в самых скорбях является милость Божия и даруется духовное утешение. Возверзите на Господа печаль вашу, и Той вас препитает (Пс.54, 23).

Вы думаете, что сыну вашему полезнее всегда быть при вас, но кто знает? И при вас, если Бог попустит, он может испортиться, и на чужих руках – сохраниться без вреда.

Но, где бы ни были дети ваши, с вами ли или в каком-либо заведении, внушайте им христианские правила и поручайте их Богу и заступлению Божией Матери …»

об определении Божьем, о Промысле Его и о человеческом произволении в нашей жизни пишет: «Видит Бог наперед жизнь человека в целом… и решает – сему быть в числе верующих и спасенных, а сему не быть… Определение Божие есть вывод из всей жизни человека; сама же жизнь течет и по склонениям произволения, и по воздействию на нее Божеского Промысла и внутри и вовне… Бог все делает, чтобы вразумить человека. Если после всех попечений о нем видит его не хотящим исправиться, то оставляет его, как бы говоря: «Ну, делать нечего, оставайся». Бог не хочет смерти грешника; но и произволения не насилует, и только все делает для склонения произволения на добро. Все такое Он предвидит о каждом, и как предвидит, так и определяет».

Вот что об этом пишет (1910-2006): « У Бога нет для человека предопределения, но человек непременно является сотворцом Господу своей жизни.

И Господь, назирая жизнь нашу, видит, полезно ли нам продление жизни , во благо ли мы иждиваем дни свои, есть ли еще надежда на покаяние.

В жизни нет произвола. И состояние нашей души влияет на сроки земной жизни.

…Жизни учит сама жизнь. Но если мы сознательно грешим, то на других этот грех не переложим. Тот, другой, отвечает за свое, а мы – за свое.

Не забывайте, что мы не пешки в жизни, а сотворцы Богу».

Старец Арсений (Минин) (1823-1879) о Промысле Божьем в нашей жизни говорит: «Должно быть внимательными и благоговейными к путям Промысла Божия, через что ум наш просвещается светом истины, по слову Господню: Аз есмь путь и истина и живот (Ин.14, 6). В Священном Писании не все открыто человеку, по ограниченности его разума. Полнейшее прозрение получит человек по переходе в вечность. В настоящей жизни открыто человеку столько, сколько может он вместить и сколько нужно для него, по смотрению Божию, для этой жизни, в которой он живет верою. На вере стоит он, как на незыблемом фундаменте».

Игумен Никон Воробьев (1894-1963) в одном из писем к своим духовным детям пишет: «Вы как будто огорчаетесь, что годы уходят. Вы не устроены… Это все от мира сего и от князя его. Он Вас пугает. Ваши мысли путает, внушает всякие опасения и лжет, и лжет без конца, и этим выдает себя во всех областях.

В чем суть христианства? В том, что Всемогущий, Всеведущий Творец вселенной так любит и жалеет человека, так заботится о нем и о его спасении, что отдал Сына Своего Единородного на позор, Крест и смерть. Не только о человечестве в целом, но и о каждом человеке в отдельности заботится Господь, ежеминутно держит его в Своей руке, защищает его от враг невидимых и видимых, вразумляет и через людей, и через книги и обстоятельства жизненные. Если необходимо наказать человека для вразумления и ограждения от большей беды, то наказывает с милостью, а потом, если человек может без вреда принять, награждает сугубо, как бы жалея, что наказал. У кого открылось несколько внутреннее зрение, тот видит это удивительное промышление Божие о человеке и в великом, и в малом. Да и в самом деле: если Бог ради человека принес в жертву самое дорогое – Сына Своего, – то как может пожалеть чего-либо, ибо и вся вселенная – ничто пред этой Жертвой. Не жалеет Господь ничего, особенно для тех, кто стремится к Нему, кто старается исполнить Его слово, кто сокрушается сердцем о каждом сделанном грехе, как о нарушении Его воли, как бы невнимании к Нему, неблагодарности и нелюбви к Нему.

Грядущего ко Мне не изжену вон! Господь радуется о каждом, кто тянется к Нему, неизмеримо больше, чем мать о любви своего ребенка к ней.

Вот почему не бойтесь будущего. С нами Бог сегодня и завтра, и во веки. Бойтесь только оскорбить Его каким-либо грехом. Если по немощи впадем во что-либо неладное – покаемся, и Господь простит нас, не нужно только сознательно выбирать зло (грех), оправдывать себя, роптать на Бога. Не бойтесь ничего. Дерзайте, возложите все скорби, недоумения, опасения, обиды от бесов и людей на Господа, и Он хочет и знает как освободить Вас от них, когда это будет полезно Вам.

Не верьте себе и людям. Верьте Слову Божию, Евангелию. Жизнью, опытом изучайте Евангелие. Жизнь во Христе даст Вам такую полноту, такое разумение всего, радость духовную, твердость, — что жизнь мирских людей покажется (как она и есть на деле) ничтожной, неинтересной, бедной, жалкой, суетной, преисполненной мелких дрязг, неприятностей, а часто и великих скорбей».

(1910-2006) пишет о благом Промысле Божьем в нашей жизни (из писем к мирским и духовным лицам): «У Бога нет забытых людей, и Промысл Божий зрит всех. И миром правит Бог, только Бог, и никто другой …

Бог ни с кем не советуется и отчета никому не дает. Одно несомненно, что все, что Он делает, — благо для нас, одно благо, одна любовь .

…Менять можно и надо только своего внутреннего человека, который уже столько лет в Церкви, а еще и не начинал верить, что миром правит Промысл Божий…

Учитесь благодарить Бога за все. И с благодарностью принимайте от Его руки и дни благоденствия, и дни скорбные. И основа нашего утешения в том, что Промысл Божий правит миром…

Бог и в городе, и в селе, и в России, и за границей – Один. И Промысл Божий строит судьбы народов и каждого человека отдельно…

Жизнь сейчас трудная, шквал устрашающей информации расшатывает и без того хрупкое равновесие. Чтобы на эти от врага возбуждаемые бури мы не реагировали так болезненно, надо твердо верить, что миром правит Бог, и стараться, елико возможно, жить по заповедям Божиим .

Вера, спасающая человека, не есть лишь вера в существование на небе и в отвлеченности – Бога… Нет, вера есть реальная покорность Живому Богу на земле, безоговорочное доверие во всей полноте Его Откровению, устремление и следование Им указанным путям и истолкование решительно всего во славу Божию».

Как познавать и видеть волю Божию?

(1788-1860) в одном из писем пишет: «Спрашиваете, как делать все не по своей воле и как познавать и видеть волю Божию? Воля Божия видна в заповедях Его, которые мы и должны стараться исполнять при обращении с ближними, а в случае неисполнения и преступления приносить покаяние. Наша же воля развращенна, и требуется всегдашнее понуждение к исполнению воли Божией, и помощи Его надобно просить».

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) (1910-2006) пишет в своем письме: «…Все Им, все от Него, все к Нему» — так и живем. И вот теперь к концу жизненного пути свидетельствую я, что лучшего и вернейшего пути нет, как жить по воле Божией. А волю Божию нам так ясно являют обстоятельства жизни».

Отсечение своей воли и упование на Бога

«Самое ценное – научиться себя предавать всецело воле Божией»

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)

Святитель Иоанн Златоуст (347-407): «Смотри же и ты, брат, когда что-либо неожиданно постигнет и опечалит тебя, не прибегай к людям и не полагайся на человеческую помощь, но, оставив всех людей, востеки мыслию твоею ко Врачу душ. Уврачевать сердце может единственно Тот, Кто один создал сердца наши и знает все дела наши; Он может войти в совесть нашу, коснуться сердца и утешить душу.

Если же Он не утешит сердец наших, то бесполезны и тщетны будут утешения человеческие; равно как и наоборот, когда Бог успокаивает и утешает, тогда, пусть люди тысячекратно станут беспокоить нас, они не в состоянии будут нисколько повредить нам, потому что, когда Он укрепит сердце, тогда никто не может поколебать его».

Преподобный Исаак Сирин (550): «Как скоро человек отринет от себя всякую видимую помощь и человеческую надежду и с верою и чистым сердцем пойдет вслед Богу, тотчас последует за ним благодать и открывает ему силу свою в различных вспоможениях . Сперва открывает в этом видимом, касающемся тела, и оказывает ему помощь промышлением о нем, чтобы в этом всего более мог он восчувствовать силу о нем Божия Промысла. Уразумением же помощи в явном уверяется он в помощи и в сокровенном – в рассуждении коего благодать открывает пред ним хитросплетение мыслей и помыслов трудных, вследствие чего легко сыскивается человеком значение их, взаимная их связь и прелесть их, и как они рождаются один от другого – и губят душу. В то же время благодать посрамляет пред очами его всю злокозненность демонов и как бы перстом указывает ему, что потерпел бы он, если бы не узнал сего. Тогда рождается у него мысль, что всякую вещь, малую и великую, должно ему в молитве испрашивать у Создателя своего.

Когда благодать Божия утвердит мысли его, чтобы во всем этом уповал он на Бога, тогда мало-помалу начинает он входить в искушения. И благодать попускает, чтобы посылаемы были на него искушения, соответственные мере его, чтобы понести человеку силу их. И в сих искушениях ощутительно приближается к нему помощь, чтобы благодушествовал он, пока обучится постепенно, и приобретет мудрость, и в уповании на Бога станет презирать врагов своих. Ибо умудриться человеку в духовных бранях, познать своего Промыслителя, ощутить Бога своего и сокровенно утвердиться в вере в Него, невозможно иначе, как только по силе выдержанного им испытания».

Преподобный авва Дорофей Палестинский (620): «Ничто не приносит такой пользы людям, как отсечение своей воли, и от этого человек преуспевает больше, чем от всякой другой добродетели.

Только тогда человек видит непорочный путь Божий, когда оставит свою волю. Когда он повинуется своей воле, то не видит, что непорочны пути Божии, и если услышит какое-то наставление, тотчас порицает и отрицает это.

Отсечение своей воли – это настоящая битва с собой , до кровопролития, и для достижения этого человек должен потрудиться до смерти».

Преподобный старец Паисий (Величковский) (1722-1794): «Святые отцы заботились о нынешнем дне; о завтрашнем же, касательно всякой вещи и нужды, заботу возлагали на Бога, предавая в руки Господни душу и тело, да и Сам Он промышляет о жизни их и заботится о всякой потребности. Возверзи на Господа печаль твою, и Той тя препитает (Пс.54, 23); только Им одним будь непрестанно занят; ибо Он всегда слышит день и ночь взывающих к Нему; особенно же взирает на непрестанную молитву их. Если же мы сами о себе заботимся, то Бог не заботится о нас; если сами мстим, то Бог не отомщает за нас; если сами себя освобождаем от болезней, то Бог не исцеляет нас.

Если кто не возложит всего себя на Бога – и в необходимых телесных нуждах и во всякой скорби не будет говорить: «Как Богу угодно», — не может спастись… Когда болеем, получаем раны, или к смерти приближаемся и умираем, или терпим недостаток в необходимых потребностях и никого не имеем, кто бы помиловал нас; и если при этом скажем: «Как Бог хочет, так да сотворит с нами», — то этим одним посрамлен и побежден будет диавол, враг наш».

Старец Моисей, архимандрит Брянской Белобережной пустыни (1772-1848) говорил, что во всем надо искать помощи Божией, а не надеяться на себя, и во всем прибегать к Богу.

Во всем возлагать себя на волю Божию во всяких приключающихся обстоятельствах и говорить: на то воля Божия будет.

Так наставлял отец своих чад и так пребывал всегда в покое душевном, без смущения, и братию уча, чтобы всегда возлагались во всем на волю Божию и пребывали в мире и покое душевном и не о чем находящем не смущались, но все бы случающееся представляли воле Божией.

Святитель Феофан Затворник (1815-1894) пишет об отречении от своей воли: «Начало всех грехов – в неповиновении первого человека повелению Бога-Царя, и теперь что есть всякий грех, как не плод непокорности . Спросите, отчего более всего страждут ревнители благочестия? От своенравия своей воли. Против чего преимущественно вооружались святые подвижники? Против своей воли. Что препятствует человеку-грешнику оставить грех и обратиться к Богу – на путь правды? Упорство и развращение своей воли. Как потому должно быть благодетельно истреблять, или, по крайней мере, умалять в нас сие зло – свою волю, сокрушать сию выю железную (Ис.48, 4)! (Выя – шея; здесь : своеволие). Но чем и как удобнее можно это произвесть? Ничем более, как повиновением, отречением от своей воли, преданием себя воле другого…»

О предании себя в волю Божию, святитель Феофан пишет: «Когда дела идут от сердца, тут жизнь живая… а когда она при сем посвящается Господу, тогда она божественна: ибо тогда Бог есть действуяй в вас. Раздумываясь о себе и своей участи, вы решаете: буди воля Божия . Нет премудрее такого решения. Кто таков в сердце, тот как в тихом пристанище, хотя пред глазами волнующееся море мира… Держите на сем якоре ладью жизни вашей, и волны не потопят вас, брызги только покропят немного.

Держите же так: всегда принадлежать Господу. Это многого требует: в мыслях всегда носить Господа; в сердце – всегда иметь чувство к Господу; в воле – все делаемое делать для Господа . Три пунктика, но такие, которые все в себе совмещают, — всю жизнь обнимают».

Преподобный Макарий Оптинский (1788-1860): «Вера не в том только состоит, чтобы веровать, что есть Бог, но и во всепремудрый Его Промысел, управляющий тварями Своими и все на пользу устраивающий; времена и сроки Отец положил в Своей власти (Деян.1, 7) и каждому из нас предел жизни определил прежде бытия нашего, так что ни птица не упадет на землю без воли Отца вашего, ни волос с головы вашей не пропадет (см.Мф.10, 29; Лк.21, 18)».

Человек, имеющий такую веру, видит во всем Бога, уповает на Него, ищет у Него помощи и защиты, любит Его и старается во всем быть Ему угодным. Грех не имеет власти над таким человеком, потому что самое большее, чего он боится, это удаление от Господа Бога своего.

Преподобный Варсонофий Оптинский (1845-1913):

«Не надейтеся на князи, на сыны человеческия, в нихже несть спасения» (Пс.145, 3). …Всегда надейтесь только на Бога, но никогда – на человека. Тогда всякое зло будет отпадать от вас, как отрубленная ветка».

Преподобный Силуан Афонский (1866-1938): «Великое благо – предаться на волю Божию. В душе тогда один Господь , и нет другой мысли, и она чистым умом молится Богу, и чувствует любовь Божию, хотя и страдает телом.

Когда душа всецело предалась на волю Божию, тогда Сам Господь начинает руководить ею, и душа непосредственно учится от Бога, а раньше наставлялась учителями и Писанием.

Горделивый не хочет жить по воле Божией: он любит управлять собою сам ; и не понимает того, что не хватает у человека разума без Бога управлять собою. И я, когда жил в миру и не знал еще Господа и Его Святого Духа, не знал, как нас любит Господь, полагался на свой разум; но когда Духом Святым познал я Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия, то душа моя предалась Богу, и все, что случается со мною скорбного, принимаю и говорю: «Господь смотрит на меня; чего мне бояться?» А раньше я не мог так жить.

Тому, кто предался на волю Божию, жить намного легче, потому что и в болезни, и в бедности, и в гонении он думает: «Так Богу угодно, и мне за грехи мои нужно терпеть».

Самое лучшее дело – предаваться воле Божией и нести скорби с упованием; Господь, видя наши скорби, лишнего никогда не даст . Если скорби нам кажутся великими, это значит, что мы не предались воле Божией.

Кто предался воле Божией, тот ни о чем не скорбит, хотя бы он был болен, и беден, и гоним. Душа знает, что Господь милостиво печется о нас.

Великий Пимен сказал: «Наша воля есть медная стена между нами и Богом, и не дает с Ним сблизиться или созерцать его милость».

Всегда надо просить у Господа мира душевного, чтобы удобнее было исполнять заповеди Господни; ибо Господь любит тех, которые стараются исполнять волю Его, и так они обретают великий покой в Боге.

Исполняющий волю Господню всем доволен , хотя он и беден и, быть может, болен и страдает, потому что его веселит благодать Божия. А кто недоволен своею судьбою, ропщет на болезнь или на того, кто обидел, тот пусть знает, что он находится в гордом духе, который отнял у него благодарность к Богу.

Но если и так, то не унывай, а старайся крепко уповать на Господа и проси у Него смиренного духа; и когда придет к тебе смиренный Дух Божий, то ты возлюбишь Его и будешь в покое, хотя и будут скорби.

Душа, стяжавшая смирение, всегда помнит Бога и думает:

«Бог создал меня; Он страдал за меня; Он прощает мне грехи и утешает меня; Он питает меня и заботится обо мне. Так что же мне заботится о себе, или чего мне бояться, хотя бы мне и смерть угрожала».

Всякую душу, которая предалась воле Божией, Господь вразумляет, ибо Он сказал: «Призови Меня в день скорби твоей; и Я избавлю тебя, и ты прославишь Меня» (Пс.49, 15).

Всякая душа, смущенная чем-нибудь, должна вопросить Господа, и Господь вразумит. Но это главным образом в час беды и смущения, а так обычно надо спрашивать духовника, ибо это смиреннее.

Все люди на земле неизбежно несут скорби; и хотя невелики те скорби, которые посылает нам Господь, но людям они кажутся непосильными и сокрушают их, и это потому, что не хотят они смирить свою душу и предаться на волю Божию . А кто предался воле Божией, тех Господь Сам руководит Своею благодатью, и они мужественно переносят все ради Бога, Которого возлюбили и с Которым прославляются вечно.

Господь дал на землю Духа Святого, и в ком Он живет, тот ощущает рай в себе.

Быть может ты скажешь: почему же со мной нет такой благодати? Потому что ты не предался воле Божией, но живешь по своей .

Посмотрите на того, кто любит свою волю. Он никогда не имеет мира в душе и всегда недоволен: то не так, это нехорошо. А кто совершенно предался на волю Божию, тот имеет чистую молитву, душа его любит Господа, и все ему приятно и мило.

Всегда надо молиться, чтобы Господь вразумил, что надо сделать, и Господь не оставит нас заблуждаться.

Адам не был мудр, чтобы спросить Господа о плоде, который дала Ева, и потому потерял рай.

Давид не спросил Господа: «Хорошо ли будет, если я возьму себе жену Урия?», и пал в грех убийства и прелюбодеяния.

Так и все святые, которые согрешили, согрешали потому, что не призвали Бога на помощь, чтобы вразумил их. Преподобный Серафим Саровский сказал: «Когда я говорил от своего ума, то бывали ошибки».

Итак, только Господь всеведущ, нам же всем, кто бы ни был, надо молиться Богу о вразумлении и спрашивать духовного отца, чтобы не было ошибок.

Дух Божий всех наставляет по-разному: один безмолвствует в одиночестве, в пустыне; другой молится за людей; иной призван пасти словесное стадо Христово; иному дано проповедовать или утешать страждущих; иной служит ближнему от своих трудов или имений – и все это дары Духа Святого, и все в разной степени: кому на тридцать, кому на шестьдесят, кому и на сто (Мк.4, 20)».

Схиархимандрит Софроний (Сахаров) (1896-1993): «В акте отвержения своей воли и рассудка ради пребывания в путях воли Божией, превосходящей всякую человеческую премудрость, христианин, в сущности, отрекается ни от чего другого, как только от страстного, самостного (эгоистического) своеволия и своего маленького безпомощного умишки-рассудка, и тем проявляет и подлинную мудрость, и редкой силы волю особого, высшего порядка».

Старец Паисий Святогорец (1924-1994) об уповании на волю Божью говорит так: «Веди себя просто и с полным доверием Богу. Возлагая на Бога свое будущее и свое упование, мы, некоторым образом, обязываем Его нам помочь.

Знаете, как все меняется, если иметь доверие Богу? Иметь Бога своим союзником – шуточное ли дело? Для Бога нет затруднительных положений, Ему нетрудно найти выход из любой ситуации. Для Бога все просто. Он не использует большую силу для сверхъестественного и меньшую – для естественного, одну и ту же силу Он применяет во всем. Лишь бы человек прилепился к Нему – вот что самое главное.

Если мы будем смиренно просить милости Божией, то Бог поможет ».

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) (1910-2006) о воле Божьей в нашей жизни пишет (из писем к мирским и духовным лицам): « Воля Божия о нас та, чтобы мы, живя на земле, научились познавать Бога и с радостью и желанием следовать воле Божией – единственной спасительной и наполняющей жизнь истинным содержанием.

А человек может делать любую работу – от самой ничтожной до самой великой – и спасаться этим или погибать.

Будешь жить для Бога, ради Бога и во славу Божию – вот и спасение, вот и истинный, а не эфемерный смысл жизни…

…С нашей стороны нужно и важно иметь внутреннее духовное устремление к желанию исполнять в жизни волю Божию. И поверьте, искренность наших чувств Господь приимет и оправдает. Он, помимо нашего понимания и осмысливания, поведет по жизни нашу утлую лодчонку Своей твердой рукой.

Мне 91 год, и я теперь свидетельствую и себе, и другим, что Господь знает наше сокровенное, а по вере нашей и стремлению к истине правит нашу жизнь, часто врачуя и исправляя то, что по неведению и непониманию может препятствовать исполнению воли Божией в нашей жизни…

Будем молиться, чтобы настроилось наше существо приять от Господа все, что пошлет. А надежда и вера нам необходимы, но опять будем ждать не вожделенной благодати, а с надеждой и верой примем, что Господь нас ведет именно тем путем, конец которого – спасение души и мир в Господе…

…Со временем и опытно ты поймешь, что благо полное для нас только в том, что совершается по воле Божией. Читай духовные книги, жития святых. Начни с Достоевского. Читай и осмысливай».

О буднях

«Итак, едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию» (1 Кор.10, 31)

«Живи не как хочется, но как Бог велит »

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)

Святитель Феофан Затворник (1815-1894) пишет: «Нужды и заботы действительно разорительны для духовного строя, но сию разрушительную их силу можно подсечь преданием себя в волю Божию. Это не то значит, что сложив руки, сиди и жди, что Бог даст, но – придумывай способы и употребляй их в дело, успех же всего предоставь Божию устроению …

На все житейские дела – одно решение, чтоб прилаживать их к единому на потребу, а не в ущерб ему вести их.

Хозяйственные дела могут извинять только недолгое стояние на молитве, а оскудение внутренней молитвы извинять не могут. Господу не много угодно, но хоть немногое, но от сердца».

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) (1910-2006) в своих письмах пишет: «Господь всегда нас ведет именно нашими путями, ошибаться Он не может и знает то, чего мы-то о себе не знаем, и потому наше представление вожделенного счастья или несчастья не соответствует истине. Есть люди, по всем человеческим меркам совершенно несчастные, один тридцать лет лежит без движения, но дай нам Бог всем такое счастье, в котором он живет.

Надо молиться и благодарить Господа, учиться терпеть и смиряться, и для этого надо научиться в первую очередь терпеть себя . Так что будем жить, страдать и иногда через страдание ощущать близость Господа. А жить буднями трудно. Надо трудиться, приучать себя молиться. Не выстаивая перед иконами целый день, а памятью Божией в обычном своем делании житейских попечений, кратенько, легко и даже весело обращаясь к Господу: «Господи, помилуй, Господи, прости».

Старайся жить в присутствии ангела-хранителя – и увидишь, как дивно Он все устроит. Будь повнимательнее к себе и построже. Об исполнении всех правил не горюй. Исполнил – слава Богу! Не исполнил – прости, Господи! Сообразуй все не только с требованиями, но и со своим самочувствием физическим и духовным. Нас спасает Спаситель наш, а не наши подвиги и труды .

Так и продолжай жить: в меру трудись, в меру молись, и спасешься сам и близкие твои…

О пользе малого доброделания

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) (1910-2006): «Многие люди думают, что жить по вере и исполнять волю Божию очень трудно. На самом деле – очень легко. Стоит лишь обратить внимание на мелочи, на пустяки и стараться не согрешать в самых маленьких и легких делах. Это самый простой и легкий способ войти в духовный мир и приблизиться к Богу.

Обычно человек думает, что Творец требует от него очень больших дел, самого крайнего самоотвержения, всецелого уничижения его личности. Человек так пугается этими мыслями, что начинает страшиться в чем-либо приблизиться к Богу, прячется от Бога, как согрешивший Адам, и даже не вникает в слово Божие. «Все равно, — думает, — ничего не могу сделать для Бога и для души своей, буду уж лучше в сторонке от духовного мира, не буду думать о вечной жизни, о Боге, а буду жить как живется».

У самого входа в религиозную область существует некий «гипноз больших дел»: надо делать какое-то большое дело – или никакого. И люди не делают никакого дела для Бога и для души своей. Удивительно: чем больше человек предан мелочам жизни, тем менее именно в мелочах хочет быть честным, чистым, верным Богу. А между тем через правильное отношение к мелочам должен пройти каждый человек, желающий приблизиться к Царствию Божию.

«Желающий приблизиться» — тут именно и кроется вся трудность религиозных путей человека. Обычно он хочет войти в Царствие Божие совершенно для себя неожиданно, магически чудесно или же – по праву, через какой-то подвиг. Но ни то, ни другое не есть истинное нахождение высшего мира.

Не магически чудесно входит человек к Богу, оставаясь чуждым на земле интересам Царствия Божия, не покупает он ценностей Царствия Божия какими-либо внешними поступками своими. Поступки нужны для доброго привития к человеку жизни высшей, психологии небесной, воли светлой, желания доброго, сердца справедливого и чистого, любви нелицемерной. Именно через малые, ежедневные поступки это все может привиться и укорениться в человеке.

Мелкие хорошие поступки – это вода на цветок личности человека. Совсем не обязательно вылить на требующий воды цветок море воды. Можно вылить полстакана, и этого будет достаточно, чтобы уже иметь для жизни большое значение. Совсем не надо человеку голодному или давно голодавшему съесть полпуда хлеба – достаточно съесть полфунта, и уже его организм воспрянет.

…Хотелось бы остановить пристальное внимание всякого человека на совсем малых, очень легких для него и, однако, чрезвычайно нужных вещах.

Кто напоит одного из малых сих только чашею холодной воды, во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей (Мф.10, 42). В этом слове Господнем – высшее выражение важности малого добра. Чаша воды – это немного. Палестина во времена Спасителя не была пустыней, как в наши дни, она была цветущей, орошаемой страной, и чаша воды поэтому была очень небольшой величиной, но, конечно, практически ценной в то время, когда люди путешествовали большей частью пешком…

Если бы люди были мудры, они бы все стремились на малое и совсем легкое для них дело, через которое могли бы получить себе вечное сокровище. Великое спасение людей в том, что они могут привиться к стволу вечного дерева жизни через самый ничтожный черенок – поступок добра. Доброе… самое малое может произвести огромное действие. Вот почему не надо пренебрегать мелочами в добре и говорить себе: «Большое добро не могу сделать – не буду заботиться и ни о каком добре».

…Поистине, малое добро более необходимо, насущно в мире, чем большое. Без большого люди живут, без малого не проживут. Гибнет человечество не от недостатка большого добра, а от недостатка именно малого добра. Большое добро есть лишь крыша, возведенная на стенах – кирпичах малого добра.

Итак, малое, самое легкое добро оставил на земле Творец творить человеку, взяв на Себя все великое. Наше малое Творец творит Своим великим, ибо Господь наш – Творец, из ничего создавший все, тем более из малого может сотворить великое. Но и самому движению вверх противостоят воздух и земля. Всякому, даже самому малому и легкому добру противостоит косность человеческая. Эту косность Спаситель выявил в своей короткой притче: И никто, пив старое вино, не захочет тотчас молодого, ибо говорит: старое лучше (Лк.5, 39). Всякий человек, живущий в мире, привязан к обычному и привычному. Привык человек к злу – он его и считает своим нормальным, естественным состоянием, а добро ему кажется чем-то неестественным, стеснительным, для него непосильным. Если же человек привык к добру, то уже делает его не потому, что делать надо, а потому, что он не может не делать, как не может человек не дышать, а птица – не летать.

Человек добрый умом укрепляет и утешает прежде всего самого себя. И это совсем не эгоизм, как некоторые несправедливо утверждают, нет, это истинное выражение бескорыстного добра, когда оно несет высшую духовную радость тому, кто его делает. Добро истинное всегда глубоко и чисто утешает того, кто соединяет с ним свою душу. Нельзя не радоваться, выйдя из мрачного подземелья на солнце, к чистой зелени и благоуханию цветов… Это единственная неэгоистическая радость – радость добра, радость Царствия Божия. И в этой радости будет человек спасен от зла, будет жить у Бога вечно.

Для человека, не испытавшего действенного добра, оно представляется иногда как напрасное мучение, никому не нужное… Есть состояние неверного покоя, из которого бывает трудно выйти человеку. Как из утробы матери трудно выйти ребенку на свет, так бывает трудно человеку-младенцу выйти из своих мелких чувств и мыслей, направленных только на доставление эгоистической пользы себе и не могущих быть подвинутыми к заботе о другом, ничем не связанном с ним человеке.

Вот это убеждение, что старое, известное и привычное состояние всегда лучше нового, неизвестного, присуще всякому непросветленному человеку. Только начавшие возрастать, вступать на путь алкания и жажды правды Христовой и духовного обнищания перестают жалеть свою косность, неподвижность своих добытых в жизни и жизнью согретых грез… Трудно человечество отрывается от привычного. Этим оно себя отчасти, может быть, и сохраняет от необдуманной дерзости и зла. Устойчивость ног в болоте иногда мешает человеку броситься головой в бездну. Но более часто бывает, что болото мешает человеку взойти на гору боговидения или хотя бы выйти на крепкую землю послушания слову Божию…

Через малое, с наибольшей легкостью совершаемое дело человек более всего привыкает к добру и начинает ему служить нехотя, но от сердца, искренно, и через это более и более входит в атмосферу добра, пускает корни своей жизни в новую почву добра. Корни жизни человеческой легко приспосабливаются к этой почве добра и вскоре уже не могут без нее жить… Так спасается человек: от малого происходит великое. Верный в малом оказывается верным в великом.

Оттого я сейчас пою гимн не добру, а его незначительности, его малости. И не только не упрекаю вас, что вы в добре заняты только мелочами и не несете никакого великого самопожертвования, но, наоборот, прошу вас не думать ни о каком великом самопожертвовании и ни в коем случае не пренебрегать в добре мелочами. Пожалуйста, если захотите, приходите в неописуемую ярость по какому-нибудь особенному случаю, но не гневайтесь по мелочам на брата своего напрасно (см.: Мф.5, 22).

Выдумывайте в необходимом случае какую угодно нелепую ложь, но не говорите в ежедневном житейском обиходе неправды ближнему своему. Пустяк это, но попробуйте это исполнить, и вы увидите, что из этого выйдет. Оставьте в стороне все рассуждения: позволительно или непозволительно убивать миллионы людей – женщин, детей и стариков; попробуйте проявить свое нравственное чувство в пустяке: не убивайте личности вашего ближнего ни разу ни словом, ни намеком, ни жестом.

Ведь добро есть и удержать себя от зла…

И тут, в мелочах, вы легко, незаметно и удобно для себя можете сделать многое. Трудно ночью встать на молитву. Но вникните утром, — если не можете дома, то хотя бы когда идете к месту работы своей и мысль ваша свободна, — вникните в «Отче наш», и пусть в сердце вашем отзовутся все слова этой краткой молитвы. И на ночь, перекрестясь, предайте себя от всего сердца в руки Небесного Отца… Это совсем легко… И подавайте, подавайте воду всякому, кто будет нуждаться, подавайте чашу, наполненную самым простым участием ко всякому человеку, нуждающемуся в нем. Этой воды во всяком месте целые реки – не бойтесь, не оскудеет, почерпните каждому по чаше.

Дивный путь «малых дел», пою тебе гимн! Окружайте, люди, себя, опоясывайтесь малыми делами добра – цепью малых, простых, легких, ничего вам не стоящих добрых чувств, мыслей, слов и дел.

Оставим большое и трудное, оно для тех, кто любит его, а для нас, еще не полюбивших большого, Господь милостью Своей приготовил, разлил всюду, как воду и воздух, малую любовь».

Святое Писание о Промысле Божьем и о б уповании на Бога

«Знаю, Господи, что не в воле человека путь его, что не во власти идущего давать направление стопам своим» (Иер.10, 23)

«Предай Господу дела твои, и предприятия твои совершатся» (Притч.16, 3)

«Надейся на Господа всем сердцем твоим, и не полагайся на разум твой . Во всех путях твоих познавай Его, и Он направит стези твои» (Притч.3, 5-6).

«Блажен человек, который на Господа возлагает надежду свою и не обращается к гордым и к уклоняющимся ко лжи» (Пс.39, 5);

«Возверзи печаль на Господа» (Пс.54, 23);

«На Бога уповаю, не убоюся, что сотворит мне человек?» (Пс.55, 12);

«Только в Боге успокаивается душа моя: от Него спасение мое. Только Он твердыня моя, спасение мое, убежище мое: не поколеблюсь более. Доколе вы будете налегать на человека? Вы будете низринуты, все вы, как наклонившаяся стена, как ограда пошатнувшаяся» (Пс.61, 2-4);

«Надейтесь на Него во всякое время; изливайте пред Ним сердце ваше: Бог нам прибежище.

Сыны человеческие – только суета; сыны мужей – ложь; если положить их на весы, все они вместе легче пустоты» (Пс.61, 9-10).

«Все заботы ваши возложите на Него, ибо Он печется о вас» (1 Пет.5, 7)

Предисловие

"...Промысел Божий охраняет всю нашу жизнь. Но иногда бывают особые случаи. Иному они покажутся обыкновенными историями. Но мы считаем их делом Божественного промышления..."

ПРЕДИСЛОВИЕ

В жизни моей или знакомых мне людей были такие события, которые свидетельствовали о сверхъестественном мире: о бытии его, о жизни умерших, о явлениях их живым, о необычайных случаях Промысла Божия и т.п. Большею частью все это сохранилось в моей памяти, но от времени стало забываться. Поэтому мне пришло намерение записать эти случаи, - в надежде, что они послужат и к назиданию другим: ведь нас всегда больше убеждают факты, чем рассуждения.

Всякий мир познается чрез непосредственное откровение его нашему познанию: этот основной закон познания совершенно одинаково приложим, как к этому, так называемому "естественному" миру, так и к "тому", именуемому "сверхъестественным".

И в наше время особенно нужно давать фактический материал.

Буду писать без особой системы, - да ее и нет. Буду вспоминать по времени, с самого детства и доселе.

За точностью и подробностями не буду гоняться, особенно когда придется рассказывать о других, но за сущность и несомненность основных данных - отвечаю не только перед читателями, но еще более - перед Самою Истиною, Триединым Господом.

Во славу Его и пишу дальнейшее.

Предупреждаю читателя, что я не имею права считаться каким-либо "святым" человеком, сподобившимся особенной милости Божией. Я довольно часто вспоминаю свою греховность: увы, доселе! А запишу для того, чтобы хоть один человек укрепился в вере - при содействующей благодати...

В детстве

Я болел опасно воспалением легких. Мать дала обет Богу: если я останусь живым, то она со мною отправится на благодарственное богомолье к св. Митрофану Воронежскому. И, слава Богу, выздоровел...

Вероятно, мне тогда было года полтора-два. Но вот конец этого паломничества мать рассказала моей сестре (она и сейчас еще живет под Москвой, вдовою). А она - мне, лишь два года тому назад.

Мать стояла в храме св. Митрофана. Мимо нее проходил какой-то сторож-монах. Я, младенец, вертелся (а может быть, и чинно стоял) возле матери. Он, должно быть, благословил нас, а обо мне сказал: "он будет святитель!".

И мать мне никогда об этом не говорила. А перед смертью завещала положить мою фотографию (передавала та же сестра) в гроб.

Царство ей небесное! И этому неизвестному старцу!

Так и сбылось - слава Богу.

Кстати, она "понедельничала" за детей (соблюдала пост в понедельник), но от нас всегда это скрывала. Собственно, она воспитала и обучила всех шестерых детей (троих в высших учебных заведениях, а троих - в средних). Спаси ее Господи!

У отца Петра

Меня решили отдать в духовное училище в Тамбов. Перед экзаменами мама повела меня сначала поклониться мощам святителя Питирима Тамбовского (впоследствии канонизированного и прославленного 28 июля 1914 г. - Прим. авт.).

Отслужили по нем панихиду. А потом пошли к "отцу Петру", о котором шла молва, что он - святой и прозорливый. Мама хотела, чтобы он благословил меня. О. Петр жил рядом с собором, где почивал св. Питирим, - в церковном домике в нижнем этаже, почти в подвале.

Когда мы пришли к нему, к нам вышел старенький священник, низенького роста, весь седой. Благословив меня, он, однако, сказал мне, что со мною будет сначала неудача.

И действительно, на экзамене в одном духовном училище (их было два в Тамбове) я "срезался" на первом же испытании, по Закону Божию: не пересчитал всех иудейских (а не еврейских вообще) царей. А когда я, по-детски откровенно, стал говорить смотрителю (фамилию его помню - Щукин), что в моем учебнике этих имен нет (уч. Афинского), тот совсем рассердился и, кроме царей, ничего не стал и спрашивать меня...

С горечью пришлось уйти с матерью из комнаты испытания. В слезах она повела меня в другое училище (то называлось "первое"), которое считалось более "строгим". А мама хотела пожалеть сынка и потому повела меня сначала во "второе" - доброе.

Но Промысел Божий исправил вредную нежность матери. Пригодилась и суровость Щукина. В "первом" училище меня не спросили ни об иудейских царях, ни об израильских, а о явлении Бога Аврааму в виде трех странников.

Ответил отлично... Но в конце оказалось, что я не готов по славянскому языку (по неведению программы, или лучше - по Промыслу Божию). Но так как по остальным предметам я отвечал прекрасно, то меня приняли в училище, хотя классом ниже (не во 2-й, а в 1-й), и то по разрешению Епископа, так как "уросли года": тогда мне было двенадцать лет, а нужно было - одиннадцать.

Так, не без неудач, не без усилий я сделался "духовником" (так звали учеников духовного училища). А это определило всю мою дальнейшую жизнь; а, может быть, и... вечную судьбу!

Спустя двадцать один год я, будучи архимандритом, ректором Тверской Духовной Семинарии, присутствовал на открытии мощей святителя Питирима, и имел милость от него "открыть" всенощное Богослужение.

Отца Петра в то время давно уже не было в живых... Сохранились же воспоминания о нем!

Ведь не напрасно же почитали его святым. Лик его помню еще и сейчас: спокойный, тихо-серьезный, не улыбающийся, простой, немного сутуловатый от старости, с укоротившимися от времени белыми волосами на голове, и небольшою, тоже белою, несколько заостренною бородой. От его вида и сейчас в душе становится серьезно. Жизнь не шутка, а подвиг, борьба... И видно, о. Петр знал это: оттого и не улыбался (по крайней мере нам тогда). Я, невинное дитя, отнесся тоже к нему просто, спокойно, прямо глядя в глаза чистым взором.

Он был первый святой, коего я встретил в жизни.

Прозорливый

Когда я был студентом второго курса Петроградской Духовной академии, группа товарищей решила посетить известный Валаамский монастырь на Ладожском озере. Среди них был и я.

Очень много любопытного и поучительного увидел я там (свои впечатления я напечатал в журнале "Странник" под заглавием "На северном Афоне" - за 1905 год).

Но самое значительное - это был отец Никита.

О нем говорили, как о святом: и с этим словом у меня соединялось всегда (хотя это и не связано непременно) представление и о прозорливости.

Без особой нужды, пожалуй, больше из хорошего любопытства, я и мой друг Саша Ч. попросили о. Игумена монастыря, - без разрешения которого ничего не делается в обители - посетить о. Никиту.

До Предтеченского острова нужно было плыть проливами, отделяющими группу островов, носящих общее имя "Валаам", но в монастыре дано каждому острову свое имя.

О. Никита жил на "Предтече", т.е. на острове, где был скит с храмом в честь Св. Иоанна Предтечи. Этот скит считался одним из самых строгих и постнических: там скоромного не ели никогда. И только, кажется, на Рождество и Пасху, давалось молоко немногочисленным насельникам скита. А в посты и все среды и пятницы, а может быть даже и понедельники - не употребляли даже и постного масла.

Никогда не пускали туда женщин, и даже мужчинам-богомольцам очень редко удавалось посетить "Предтечу": не хотело начальство беспокоить безмолвие старцев-молитвенников. Да и добраться туда не легко было: нужна была лодка, гребец, а люди в монастыре нужны для своих дел.

Но нам, как студентам академии, сделано было исключение: везти нас поручено было брату Константину, бывшему офицеру. Этому брату было тогда уже около 50-55 лет. И такой солидный монах должен был повезти нас, почти еще мальчиков. Но в монастыре все делается "за послушание", и потому хорошему иноку и в голову не приходит смущаться подобными странностями. А скоро и мы освоились, узнав добродушие брата Константина. Дорогою мы немного помогали ему грести.

Другой монах-проводник, посланный познакомить нас с о. Никитою, был отец Зоровавель. Способный строитель монастырской жизни, хотя он происходил из крестьян, но относился к монаху-офицеру с властностью, - впрочем, спокойною: о. Зоровавель был уже в сане иеромонаха и занимал начальственные должности в монастыре.

Тронулись мы по тихим проливам, среди гор и лесов,

к нашей цели без сомнения, скорее - как туристы, посмотреть святого.

Светило июльское теплое солнце; по небу плыли редкие белые облака. Мы благодушно перебрасывались с монахами своими впечатлениями. И незаметно доехали до "Предтечи".

А нужно отметить, что и я, и Саша были одеты не в свои студенческие тужурки с голубыми бантами и посеребренными пуговицами, а в монастырские подрясники, подпоясанные кожаными поясами, на голову нам дали остроконечные скуфьи, в руки - четки; даже на ноги дали большие монастырские сапоги, называющиеся "бахилами"; короче, мы с благословения о. Игумена были одеты, как рядовые новоначальные послушники. Но это совсем не означало, что мы собирались идти в монахи, просто нам было приятно нарядиться оригинально, по-монашески. Это иногда делали раньше нас и другие студенты, коих обычно "баловали" в монастыре.

Оставив о. Константина в лодке, мы втроем отправились к отцу Никите.

Через несколько минут я увижу святого... Сначала мы заглянули около берега в крошечный "черный" домик, всюду обитый черным толем, принадлежащий послушнику, тоже офицеру и тоже Константину, но молодому. В это время он был на японской войне, где и окончил дни своей жизни. Сердце человеческое - тайна великая. И разными путями Бог ведет души.

Затем направились выше по острову к домику о. Никиты.

Монахи скита- их было немного, кажется, едва ли даже десять, а может быть и менее, жили в отдельных домиках, разбросанных там и сям по небольшому высокому острову - "на вержение крици", т.е. на такое расстояние, что можно было добросить камень от одной келий до другой. Почему это? Я и сам не знаю. Думается, чтобы не было близко от монаха до монаха, дабы не ходили по "соседству" для разговоров. Но, с другой стороны, чтобы жили все же общей жизнью, вместе.

Домики были деревянные: сосновый лес свой, плотники свои.

Дошли мы до домика о. Никиты. Вижу к дверям его приставлена палка. Разумеется, запора нет.

У дверей палка. Значит, батюшки нет дома, - пояснил нам проводник о. Зоровавель, отлично знающий самые последние мелочи в монастырском обиходе.

Где же он? - спросил я в недоумении, - неужели я его не увижу?

Где-нибудь тут, - спокойно ответил о. Зоровавель, - поищем.

И тут я заметил уже странную для меня черточку в голосе проводника: мы пришли к святому - а он разговаривает о нем совсем просто, как о рядовом человеке. Я уже начал ощущать в душе трепетное беспокойство перед встречей с Божиим Угодником, а он благодушно, обывательски, по-видимому, не видит в нем ничего особенного...

Мы начали искать. Пошли к берегу.

Не моет ли он белье себе, - высказал предположение о. проводник. И потому пошел к тому месту, где обычно монахи стирали свое незатейливое одеяние.

И действительно, о. Зоровавель усмотрел сверху отца Никиту за этим занятием. Увидел его и я. В белом "балахончике", т.е. коротком летнем рабочем подряснике, какие примерно надевают доктора на приемах клиентов, но только на Валааме они были из грубого и крепкого самотканного крестьянского полотна-ряднины, или, по-другому, холста.

Но лица его я не мог разглядеть: слишком низко был берег.

И тут лишь я вполне пришел к сознанию - сейчас я увижу Святого! Бывшая беспечность исчезла совсем, и ее заменил страх... Отчего? Я не успел еще разобраться, как мой спутник (про Сашу я точно забыл), о. Зоровавель шутливо и громко закричал вниз:

Отец Никита-а-а! К тебе го-сти пришли!

Я очень растерялся. Что за обращение со святым! Мы привыкли читать их дивные жития, удивляться подвигам, молиться благоговейно пред их иконами, на коих они изображены большею частью строгими, или по крайней мере внутренне-сосредоточенными. И вдруг так запросто "гости пришли".

Желая поправить такую недостойную, как мне показалось, ошибку о. проводника, я тотчас же после его слов громко закричал вниз:

Батюшка! Мы лучше туда к вам сойдем!

А в это время промелькнула мысль, еще более испугавшая меня: вот сейчас увидит он мою душу, да начнет обличать меня, мои грехи! И представился мне о. Никита со строгими пронизывающими очами, глядящими исподлобья, с нависшими на них густыми бровями, сходящимися у глубоких складок над переносицей...

И зачем мы поехали! Для любопытства! Вот за это-то "они" особенно строго относятся.

Вспомнился случай: пришел один такой любопытный к отцу Иоанну Кронштадтскому поболтать, а тот узрел это и велел прислуге вынести посетителю стакан воды и ложку да прибавить:

Батюшка приказал вам поболтать. Тот не знал куда и деться...

Но каково же было мое приятное разочарование, когда я услышал снизу довольно тихий, но ясный ответ:

Нет, нет! Я сам поднимусь.

Но не в словах лишь дело, а главное - в голосе: он был замечательно ласков и кроток... И у меня сразу отлегло от сердца: ну если такой приятный голос, то, несомненно, и сам о. Никита "хороший", добрый... Обличать, должно быть, не станет! Наверное, и вид у него такой же ласковый, как голос. Сейчас увижу.

А о. Никита неторопливо надевал внизу верхнюю черную рясу, и оставив свое дело, стал тихо подниматься по ступенькам лестницы.

Вот он уже близко! Да, думаю, лицо у него, кажется, тоже доброе! Поднялся к нам. О. Зоровавель, улыбаясь, весело поздоровался с ним взаимным "поцелуем" в руку, и объяснил, что мы - студенты, и пришли к нему за благословением и для беседы, с разрешения о. Игумена.

Я впился в него глазами - какой же он добрый! И ни густых бровей, ни строгих морщин. Морщины, впрочем, есть, но не между бровями, а около внешних углов очей; и как-то они так улеглись, что от них получается двойственное впечатление: и кроткой грусти, и тихой улыбки.

Да, он обличать не будет...

Мы подошли к нему под благословение, и поцеловали у него руку. Все вышло как-то необыкновенно просто: но вместе с тем я видел действительно святого... И понятен мне стал тон о. Зоровавеля: святые были удивительно кротки и просты.

И всякий страх исчез из моей души.

Батюшка, скажите нам что-либо на спасение души, - начал я обычным приемом.

Что же мне вам сказать? Ведь я - простой, а вы - ученые.

Ну, какая же наша ученость! - возражаю я, - да если что и выучили, то лишь по книгам, а вы на опыте прошли духовную жизнь.

Но о. Никита не сразу сдавался.

Так то так, да все же я необразованный. Я еще из крепостных крестьян, лакеем был у своих господ. Хорошие были люди, добрые: отпустили меня на свободу, а я и ушел в монастырь сюда. Вот и живу понемногу.

Но мы продолжали его просить. Тогда он, так же просто, как отказывался, стал говорить:

Что же! Скорби терпите, скорби терпите! без терпения нет спасения.

И понемногу начал говорить о разных вещах, но, к моему сожалению, я не записал тогда, а теперь не все помню.

Потом пригласил нас обоих сесть на скамеечку над берегом. Кажется, я сидел от него направо, а Саша налево. О. Зоровавель, должно быть, стоял спокойно, слушая беседу и ласково глядя на батюшку. Не помню, сколько уже прошло времени. На душе было так тихо и отрадно, что я точно в теплом воздухе летал...

Затем разговор прервался. И вдруг о. Никита берет меня под левую руку и говорит совершенно твердо, несомненно следующие слова, поразившие меня:

Владыка Иоанн (мое имя было - Иван), пойдемте: я вас буду угощать.

Точно огня влили мне внутрь сердца эти слова... Я широко раскрыл глаза, но произнести ничего не мог от страшного напряжения...

Тут я припомню, что мы оба были одеты по-монашески, и это могло дать о. Никите основание думать, что я приму иночество, и по обычаю, дойду до епископского сана, как и другие ученые монахи. Но ведь и Саша был одет так же, как и я! А о монашестве за все время беседы ни он, ни я не сделали ни малейшего намека, да и не думали еще тогда о том. Впрочем, я-то думал раньше, но в тайниках души лишь. И никому не говорил своих дум... И на этот раз не осмелился говорить: пред святым особенно стыдно было бы говорить об этом, иначе выходило бы, что вот он - монах, и я буду "тоже" монах, "как и он..." А это было бы неприличным, и дерзостью: думать о себе наряду с ним, святым...

А Саше ни слова не говорил...

И вдруг такие, потрясшие меня слова! А Саше - ничего... Как есть ничего, ни одного слова. Поддерживаемый под руку о. Никитою, как обычно "водят под руки" и настоящих архиереев, - я почти без мысли повиновался и пошел рядом.

Саша, не получив приглашения, пошел за нами вслед с о. Зоровавелем.

В особом домике, где помещалась общая трапезная, отец Никита усадил всех нас. Сюда пришел "хозяин" скита, о. Иаков, из карел, тихий, кроткий, но с постоянною улыбкою и веселым лицом. Нам подали чаю с сухими кренделями, в виде буквы Б, поэтому их и называют "баранками". А перед этим принесли соленых огурцов с черным хлебом. В этом и состояло все угощение.

Но на "Предтече" другого лучшего и не было. Нам дали все что могли. Да и не в пище же человек!

После угощения я, пораженный пророчеством батюшки, захотел уже подробнее и наедине поговорить о монашестве... А может быть, на это батюшка меня сам навел. И мы, гуляя тихо по острову, продолжали беседу.

Батюшка! Боюсь, монашество мне трудно будет нести в миру.

Ну и что же! Не смущайтесь. Только не унывайте никогда. Мы ведь не ангелы (И еще мне было сказано нечто ободрительное. Умолчу... - Прим. авт).

Да, вам здесь в скиту хорошо, а каково в миру?

Это - правда, правда! Вот нас никто почти и не посещает. А зимою занесет нас снегом, никого и не видим. Но вы нужны в миру, - твердо и решительно докончил батюшка.

Не смущайтесь. Бог даст сил. Вы - нужны там. Но я продолжал возражать.

А вот один человек дал мне понять, что мне нельзя идти в монахи.

Вдруг батюшка точно даже разгневался, что так странно было для его кроткого и тихого облика, и спросил строго:

Кто такой? - И не дожидаясь даже моего ответа, с ударением сказал мне очень много значительных слов, но я их боюсь передать неточно, а приблизительно смысл был таков:

Как он смеет? Да кто он такой, чтобы говорить против воли Божией?

И о. Никита продолжал говорить мне прочее утешительное.

Мы еще провели в скиту ночь и часть другого дня. После уехали. Батюшка прощался с нами и со мною опять просто, точно ничего и не было им сказано мне особенного. И я тоже успокоился.

Прошло лет пять после того, о. Никита скончался. Составитель его жизни, как-то узнав о предсказании его, попросил меня дать материал. Я тогда уже был иеромонахом Вениамином. И жил в архиерейском доме архиепископа Финляндского Сергия секретарем и "чередным" (т.е. состоящим на череде, или в графике, священнослужения - Прим. ред.).

И я с радостью написал, но только скрыл, что батюшка предсказал мне об архиерействе. Иеромонаху тогда неловко было писать об этом. Еще прошло после того девять лет, а со времени прозорливой беседы четырнадцать, и я, грешник, был хиротонисан во епископа в Симферополе.

А что же случилось с Сашей Ч.? Он женился. И женился не по чистой совести: он и брат его полюбили двух родных сестер. Но так как законы наши запрещают такие браки, то они сговорились пожениться одновременно в разных лишь церквах. Но все же и это был обман перед Богом...

Видно, и это прозревал батюшка. Поэтому и оставил его на Валааме сидеть на скамеечке без ответа, а меня повел "угощать".

После мне еще раз пришлось быть на "Предтече". В домике о. Никиты жил его ученик и преемник по старчеству - отец Пионий, тоже тихий и кроткий.

Я у него попросил что-либо на память о батюшке. О. Пионий снял бумажную иконочку святых равноапостольных Кирилла и Мефодия и благословил меня ею от имени отца Никиты.

А Саша - Александр М. Ч. - после пошел по педагогической службе. Затем был года три в ссылке...

Кстати - о греховности. Ныне лишь я прочитал такой утешительный случай из жизни преп. Серафима. Перепишу его целиком, - в ободрение и укрепление всем нам.

Надежда Федоровна Островская рассказала, какое совершенно неожиданное для себя предсказание получил ее брат от дивного прозорливца Серафима Саровского.

"Родной мой брат, подполковник В.В. Островский часто гостил в Нижнем Новгороде у родной нашей тетки, кн.Грузинской, которая имела большую веру в о.Серафима. Однажды по какому-то случаю она послала брата в Саровскую пустынь к этому прозорливому старцу. Отец Серафим принял моего брата очень милостиво и, между прочими добрыми наставлениями вдруг сказал ему:

Ах, брат Владимир, какой же ты будешь пьяница!

Эти слова чрезвычайно огорчили и опечалили брата. Он награжден был от Бога многими прекрасными талантами и употреблял их всегда во славу Божию. К о.Серафиму имел глубокую преданность, к подчиненным был как родной отец. Поэтому он считал себя весьма далеким от такого наименования, неприличного его званию и образу жизни.

Прозорливый старец, увидев его смущение, сказал ему еще:

Впрочем, ты не смущайся, и не будь печален. Господь попускает иногда усердным к Нему людям впадать в такие ужасные пороки, и это для того, чтобы они не впадали еще в больший грех - высокоумие. Искушение твое пройдет, по милости Божией, и ты смиренно будешь проводить остальные дни своей жизни. Только не забывай своего греха.

Дивное предсказание старца Божия действительно сбылось потом на самом деле. Впоследствии разных дурных обстоятельств брат мой впал в эту несчастную страсть пьянства и, к общему прискорбию родных своих, провел несколько лет в этом жалком состоянии. Но, наконец, за молитвы о. Серафима, был помилован Господом: не только оставил прежний свой порок, но и весь образ своей жизни изменил совершенно, стараясь жить по заповедям евангельским, как прилично христианину."

В монахи

Разными путями спасаются люди и различно, в частности, приходят к избранию монашеского пути. В бытность мою студентом нас было три друга. Из них двое были моложе меня курсом: Виктор Р. и Колечка С. Все мы пошли потом в иночество, но каждый различным образом подходил к принятию этого высокого, но и опасного жития.

Виктор - таким полным именем звали его все за серьезность воззрений и поведение, и не помню, чтобы когда-нибудь он смеялся открыто, разве что улыбнется мило и по-детски.

Небольшого роста, с вдумчивыми темными очами, с высоким и широким лбом, с неторопливыми движениями, он, однако, в душе жил сильною жизнью. К нему уже нельзя было приложить имя "теплохладный". Но внутренние переживания его были сокровенны: он шел к решению вдумчиво, принципиально (Виктор был незаурядно способным, глубже нас умом). И когда доходило до чего-либо, то принимал и соответствующие действия - тихо, без шума, но твердо. И тогда ему не нужно было никаких "откровений", "видений" и даже старцев прозорливых. Ему было и без этого ясно, что делать.

Таким путем он дошел не только до убеждения в превосходстве безбрачия и иночества, но и до практического для себя вывода, что ему должно идти в монахи.

Я, - сказал он мне однажды, - не мог бы сейчас уйти в монастырское иночество, не под силу еще это мне и нет такого желания, но в "ученое монашество" пойду, с Божией помощью. Этот путь мне ясен.

И как-то незаметно подал ректору Академии прошение о постриге. Никто этому не удивился из студентов.

После - обычная учебно-иноческая карьера. О. Иоанна (так назвали его в честь св. Иоанна Лествичника),- всегда видели серьезным, с большими, как бы раскрытыми глазами, что указывало на непрерывный внутренний процесс, совершавшийся в душе его, точно он прислушивался к самому себе.

Но у него оказалась чахотка, и он скончался в Полтавской больнице, состоя инспектором семинарии, в сане архимандрита.

Я посетил его незадолго до смерти. Он лежал безнадежный, с ввалившимися глазами и щеками. А все-таки хотелось ему жить еще. И он надеялся:

Вот немного поправлюсь, окрепну и встану...

Я молчал.

Царство тебе небесное, чистый друг... Помолись обо мне там...

Но совершенно иной был и совершенно иначе пошел в монахи другой наш товарищ - Колечка С.

Его звали таким ласковым уменьшительным именем, потому что он среди своих товарищей, и нередко даже и среди старших по возрасту и положению, проявлял совсем необычную ласковость в обращении. Идет, бывало, по занятным комнатам (где студенты занимались) и вдруг ни с того ни с сего обращается к нам с приветствием:

Здравствуйте, миленькие мои!

Или похлопает по плечу кого-либо, погладит по голове, не справляясь, хочется тому или нет. Или, бывало, скажет еще:

Ванечка! Дай я тебя, миленький, поцелую. Ведь я тебя люблю...

Врагов у него не было; почитателей, пожалуй, тоже, но его любили по-товарищески. Способностями он был из средних; иногда огорчался этим, особенно на экзаменах, когда в 2-3 дня нужно было "одолеть", "поглотить" сотни мудреных, ученых и неведомых страниц (на лекции-то ведь никто не ходил, кроме двух очередных студентов). Однажды на экзамене по патрологии он Долго заплетался по поводу одного из святых отцов * а затем и вовсе остановился, смущенный и виноватый. Фальшиво делать вид, будто он "знал, да вот-де немного забыл". Колечка совестился.

Профессор, зная что он (как и мы, и некоторые наши другие друзья) изучал самостоятельно святоотеческую литературу в так называемом "Златоустовском кружке", стал его ободрять:

Да вы зна-а-ете, знаете, не смущайтесь!

Но Колечка, что и знал, все позабыл теперь, и продолжал молчать виновато. Профессор, переглянувшись с ассистентом, ласково сказал:

Ну, ничего! Довольно с вас. Идите, не смущайтесь. Колечка с экзамена прямо ко мне в комнату:

Ну, миленький, и провалился я! И то со смехом, хватая себя за нос и качая головой, то с грустью рассказывал мне о провале. Я стал его ободрять, как мог:

Ну что же! Ну поставят тройку, не пропадешь. У нас почти никогда не ставили неудовлетворительных отметок: уже четверка считалась слабым баллом.

Стыдно!- говорит он.- Пусть бы провалился по философии или метафизике, а тут по патрологии и - оскандалился. И вас-то всех оскандалил, всех "златоустовцев". Вот так "святоотеческий" кружок, скажут!

И он опять то улыбался, то хмурился.

После опроса экзаменаторы выводили общий балл и потом объявляли результат нетерпеливо ожидавшим студентам.

Колечка снова прибежал ко мне, ворвался и, раскатываясь от смеха и радости, обнимая меня и целуя, кричал:

Пять! Пять! Миленкий мой! Да что-о-ж это такое, Господи! - и опять радостно, как дитя, заливается...

Да мне и тройки нельзя, а они, миленькие мои, пять мне закатили! Спаси их Господи!

Родом он был из городской мещанской простой среды: мать была давно вдова. Кроме него был у нее еще другой сын. Вся семья была очень религиозная. А в Академии все мы (и Виктор) были под сильным влиянием аскета инспектора, архимандрита Ф. Колечка, со свойственной ему сердечностью, сразу увлекся им. Потом мы создали, под руководством того же архимандрита Ф., святоотеческий кружок. И все это вместе склонило Колечку к мысли о монашестве.

Но перед ним стал острый вопрос - выдержит ли он! И началась мука сомнений...

Так прошел год, другой. Вопрос все не решался. Тогда по совету архимандрита Ф., он съездил к одному старцу посоветоваться. А тот ответил ему двойственно:

Можно идти, а можно и не ходить. Хочешь, будь монахом, но и хорошим батюшкою тоже был бы.

Не удовлетворился Колечка. И снова тосковал по монашеству.

Незадолго перед этим совершилось прославление преподобного Серафима и открытие его мощей (19 июля 1903 года). Мне, уже года два спустя, захотелось поклониться Угоднику, и я отправился в Саров. А оттуда, накупив монастырских подарочков, приехал в Академию к началу учебного года. Между прочим, Колечке я привез небольшую иконочку преподобного. А он давно чтил Саровского чудотворца (еще ранее канонизации его). Я совершенно не имел никаких особых намерений при этом, и вот что случилось с Колечкой.

Получив от меня приятный подарок, он, как сам рассказывал мне потом, решил обратиться к преподобному с просьбою покончить так или иначе мучивший его вопрос о монашестве. Ему хотелось узнать только одно: есть ли воля Божия идти ему в монахи, или нет.

И вот, - передавал он, - положил я твою иконочку перед собою и сказал Угоднику вслух: "Батюшка, преподобный Серафим, великий Божий Чудотворец! Ты сам при жизни говорил: "Когда меня не станет, ходите ко мне на гробик... Все, что ни есть у вас на душе, все о чем ни скорбели бы, что ни случилось бы с вами, придите ко мне, как к живому, и расскажите. И услышу я вас, и скорбь ваша пройдет. Как с живым со мною говорите, и всегда я для вас жив буду!" (так заповедывал преп. Серафим перед кончиною сестрам созданного им Дивеевского монастыря - Прим. авт).

Батюшка дорогой! Я уже замучился своим монашеством. Скажи мне: есть ли воля Божия идти мне в монахи, или нет! Вот я положу тебе три поклончика, как живому, и открою твое житие, и там, где упадет мой взор, пусть будет мне ответом".

Все это вслух. После этого он положил три земных поклона преп. Серафиму, взял житие, открыл приблизительно к середине и с левой стороны сразу начал читать... Я после лично осмотрел книгу, а теперь и переписываю нужное место (Стр. 252, левая сторона: на странице один лишь этот рассказ начинается с красной строки. - Прим. авт).

"В 1830 году один послушник Глинской пустыни (Курской губ., пустынь отличалась строгим уставом, и в то время там тоже подвизался известный угодник Филарет Глинский. - Прим. авт), чрезвычайно колебавшийся в вопросе о своем призвании, нарочно прибыл в Саров, чтобы спросить совета у о. Серафима. Упав в ноги преподобному, он молил его разрешить мучивший его вопрос: "есть ли воля Божия поступить ему и брату его Николаю в монастырь"?

Святой Старец ответил послушнику: "Сам спасайся, и брата своего спасай". Потом, подумавши немного, продолжал: "Помнишь ли ты житие о. Иоанникия Великого? Странствуя по горам и долам, он нечаянно уронил из рук жезл свой, который упал в пропасть. Жезл нельзя было достать, а без него святой не мог идти дальше.

В глубокой скорби он возопил к Господу Богу, и Ангел Господень невидимо вручил ему новый жезл". Сказавши это, отец Серафим вложил в правую руку послушника свою собственную палку и продолжал: "Трудно управлять душами человеческими! Но среди всех напастей и скорбей в управлении душами братии Ангел Господень непрестанно при тебе будет до скончания жизни твоей".

И что же оказалось? Послушник этот, просивший совета у о. Серафима, действительно принял монашество с именем Паисия, и в 1856 году был назначен игуменом Астраханской Чурлинской пустыни, а через шесть лет возведен в сан архимандрита, получив таким образом, как предсказал о. Серафим, управление душами братии. Родной же брат о. Паисия, о котором святой старец говорил: "спасай и брата", окончил свою жизнь иеромонахом в Козелецком Георгиевском монастыре".

Можно представить себе и радость, и благодарность, и умиление, которые охватили душу Колечки. Преподобный сотворил явное чудо: св. Серафим ответил прямо и даже на совершенно тот же вопрос о "воле Божией". Так преподобный благословил Колечку идти в монахи... Мучения кончились раз и навсегда. И скоро Колечки не стало, вместо него клобуком покрылся инок Серафим, названный так при постриге почитатель преподобного, удостоенный от него чудесного ответа.

Но в приведенном рассказе о Глинском послушнике было еще и два других чудесных указания от преп. Серафима Колечке. Одно, что и ему придется не только быть монахом, но и "управлять душами человеческими", хотя он и не вопрошал его тогда о сем. Ныне бывший ласковый студент - епископ...

Впрочем, это еще естественно. Но более примечательно другое: "спасай и брата". Колечка, занятый лишь своею мукой, забыл тогда на молитве все и всех, кроме преподобного и себя самого. Не до брата ему было. А нужно нам знать, что его младший брат страдал невыносимыми головными болями, так что не раз доходило даже до крайних отчаянных мыслей. Но он любил своего старшего брата, который всячески укреплял его в вере, терпении, уповании на Бога. И можно сказать - братом больше и жил страдалец.

И вдруг получается теперь ответ: не только "сам спасайся", но и брата своего спасай.

И действительно, как только кончил учебу иеромонах Серафим, он взял к себе брата своего, а потом и мать вдову. Брат тоже пострижен был в монашество и назван Сергием. Ныне он уже в сане архимандрита. Болезнь у него, кажется, совсем прошла, но все же он и доселе живет с братом, и спасаются они вместе...

В 1920 году, в день Покрова Божией Матери, о. Серафима в Симферополе рукоположили во епископа, с титулом Лубенского. На обеде я сказал ему речь и припомнил об этом чудесном случае указания пути ему в монахи.

Спасение от утопления

Я хочу рассказать случай из своей жизни, как я был спасен от смерти. И ничем иным, как только именем Божиим.

Я пять раз тонул в воде. Первый раз, когда мне было, вероятно, еще четыре года.

Мама! Мы хотим искупаться.

Подите спросите у отца.

Дом наш был близко. Отец разрешил: мать с вами будет.

А мы, держась ручонками за доски плота, увеличивали еще шум болтанием ног. Мама стояла лицом к реке, а мы по правую сторону плота, так что она даже не смотрела на нас.

Тут вдруг мне пришла в голову тщеславная мысль:

"Хотя я и меньше Миши, а вот смогу зайти в воду дальше его". Для этого я отпустил правую руку свою, пододвинулся, держась одной левой, к брату и потом, сзади его, протянул правую руку, чтобы ухватиться за плот далее его.

Доставая нужное место, я отпустил левую руку. Но в это время соскочила и правая рука, и я камнем в воду. Там, где старшему брату было по шею, мне было уже до носа, а дальше его - с головою.

Брат продолжал, видимо, болтать ногами и не подозревал беды. Мать делала свое дело.

Сколько я пробыл в воде - не знаю, и спросить теперь некого: все умерли. Брат ли сказал матери, или она сама заметила мою пропажу - не знаю. Кинулась в воду, стала меня искать. Река наша тихая и мелкая. Сразу вытащили меня, но я уже был без сознания и не дышал. Сейчас же домой... И уж кто их с отцом научил, но как-то они начали откачивать воду из моих легких. И откачали.

Я же совершенно не помню и никогда не помнил, что я чувствовал, когда утонул. Будто бы просто в ту же секунду меня точно не стало: ни мук, ни сознания не помню...

Другой раз, уже лет восемь-девять мне было. Я купался один, свободно уже плавал через речку. Саженей 5-6 шириной она была: это тогда мне казалось много.

Я поплыл. Но за сажень или за три до противоположного берега вдруг судорога свела мне обе ноги, и они, точно плети, опустились вниз. Но руки действовали еще. Я очень испугался, но не потерял присутствия духа, и с большим усилием доплыл все же до берега, работая лишь руками. А берег был почти отвесный. Здесь отдохнул, судорога кончилась, и я обратно переплыл реку благополучно.

Обыкновенно, когда мы начинали купаться, то, наученные родителями, всегда крестились, хотя, конечно, более механически, по привычке. Но и то - славу Богу!

Третий раз плыл по глубокой реке Вороне (впадает в Хопер, а Хопер - в Дон) и мне захотелось попробовать глубину реки. Спустился вниз. Но река здесь была так глубока, что едва я коснулся ногами дна, а дышать мне невыносимо уже хотелось. Я стал очень быстро выплывать наверх. Но уже через секунду я наглотался воды, и опять пошел вниз... Все же в последний момент я с усилием выскочил на поверхность. Остался жив.

Четвертый раз уже семинаристом провалился сквозь новый лед на только что замерзшей реке. Тут меня спасла шинель, которая распустилась зонтом по льду над провалом, и я осторожно выполз. Рядом была теплая изба на столбах, где женщины зимою мыли белье. Я вбежал туда... А возле, на горе, стояла и семинария наша. Помню, женщины благодушно смеялись надо мной.

Но вот пятый раз был самый страшный. Группа наших родственников и вся молодежь, человек восемь, отправилась летом погостить у моего брата священника о. А., в селе Доброе, Лебижинского уезда, Тамбовской губернии. Он был моложе меня года на два, но когда я еще был студентом академии, он окончил семинарию и скоро сделался молодым священником.

От нашего села до Доброго нужно было ехать верст до 200, частью по железной дороге, а частью - на лошадях.

Прогостили мы весело недели две-три. И собирались возвращаться обратно. Вдруг за два-три часа до отъезда начался вблизи пожар за 3-4 дома до дома брата. Загорелась хата одной бедной вдовы. А рядом, сажени через три - начинался ряд соломенных построек соседей.

Известно, как легко сгорают в России целые деревни...

Забили в набат. Сбежался народ с ведрами воды. Примчалась пожарная охрана. И началась работа. Особенно отличился высокий лавочник, управлявший кишкою. Он чуть не с головой совался в окна пылавшей хаты и поливал ее внутри. А народ баграми старался развалить и разобрать избу по бревнам.

Мы же с братом и еще несколько человек стояли с ведрами воды на соседних соломенных крышах и глушили летевшие и падающие огненные "галки". От жара едва можно было терпеть и к тому же еще солнце палило.

Но все же общими усилиями удалось ограничить пожар этой одной вдовьей хатой. Село спаслось, слава Богу.

Мы, все вспотевшие и мокрые от воды, - нас иногда лавочник тоже поливал из шланга вместе с крышами, чтобы они не вспыхнули от одного жара, - воротились к брату. Уже пора была ехать и две повозки стояли, дожидаясь нас.

Наскоро умывшись и выпив чаю, мы простились, помолились и решили ехать.

Ну, вот я вам уже все деревенские удовольствия доставил, - шутил брат-священник, - даже и пожар случился.

Мы посмеялись. Про бедную вдову никто и не подумал тогда: себялюбивые мы люди!

Вдруг нам с младшим братом Сергеем пришла блажная мысль искупаться перед отъездом в реке. А ехать все равно нужно было мимо нее.

Река Ворона протекала как раз возле Доброго. И тут она была шириною, пожалуй, саженей 100, а может и 150. Огромная искусственная плотина большим полукругом останавливала воду для стоявшей здесь мельницы.

Сказано - сделано. Мы поспешили к реке, до которой от дома было больше полверсты ходу по селу. А лошади должны были тронуться через несколько минут за нами следом.

Подойдя к реке и раздевшись, мы вдруг решили с братом переплыть её, держа одежду в левой руке, и плыть на спине. Наскоро скрутивши все- и сапоги, и одежду, и фуражки в комок и перевязавши поясом, мы собрались уже входить в воду. А берег с этой стороны был очень отлогим.

В эту самую минуту, - так уж Бог послал, - к тому же месту подошел местный крестьянин поить свою лошадь. Увидев нас со связанным бельем, он с удивлением спросил нас, попросту, по-деревенски:

Чево-й-то вы, ребята, задумали?

Переплыть хотим реку, - сказали мы задорно. Тщеславие вечный враг людей: нам, мол, не впервой. Да и правду сказать - пловцы мы были изрядные.

Но крестьянин, - он то лучше нас знал ширину реки и риск нашего озорства, - недоверчиво махал головой:

О-ой, ребята! Неладное затеваете.

Но нам еще больше хотелось доказать "этому простаку", какие мы ловкачи. И, по обычаю перекрестившись, мы стали входить в реку, держа в левой руке одежду.

Мужичок, видя, что нас уже не остановить, сказал печально:

Ну, спаси вас Христос!

Мы дошли до глубин, перевернулись на спины и поплыли. А крестьянин, посмотрев на нас некоторое время, дернул свою лошадь и пошел обратно домой. Мы остались одни в воде. На берегу уже не было никого, кто мог бы в случае нужды подать нам помощь.

Сначала было хорошо. Но скоро заметили, что мы делаем полукруги: оказывается, когда огребаешься одной рукой (левой то мы держали над водой белье), то невольно делаешь уклоны от правого направления в сторону гребущей руки.

От этого путь наш еще больше удлиннился. Однако, мы проплыли немного более половины реки. Я вижу, что левая рука моя ослабела и выпустила белье в воду. Плохо дело... Но это беда невелика, только все измочится и больше ничего.

Гляжу, и у брата Сергея одежда тоже в воде. Плывем молча.

Но вот я чувствую, что уже и ноги мои совсем устали, и я не только не в состоянии ими толкать воду, но даже не в силах их самих поднять - мышцы ослабели. Ноги потихоньку стали опускаться вниз. Хочу далее вздохнуть шире всей грудью, но не могу, не в состоянии уже раздвинуть грудную клетку. Не хватает воздуха.

И вдруг меня прорезала мысль: "Утону!"

А белье, набирая все больше и больше воды, стало погружаться вниз. Там, кроме одежды, были и деньги на оплату пул для восьми человек на "машине"... Что делать?

Сергей! - кричу, - Плохо дело! Я больше плыть не могу!

Я тоже устал, - сказал брат, и перевернувшись грудью к воде, подобрал намокшее белье под шею, прижал подбородком и поплыл тихонько дальше, гребя уже обеими руками. Он оказался сильнее меня. Я же не в состоянии был двинуться дальше ни на аршин. Оставалось лишь поддерживать себя руками, чтобы не утонуть совев, да не дать погрузиться ко дну одежде.

Где же спасение?!

И, к стыду моему, я должен сознаться, что я в этот страшный момент не вспомнил о Боге... А всегда был верующим... Страх смерти и жажда жизни сковали меня, и не осталось ничего, кроме ужаса перед гибелью. И я диким, опаянным голосом завопил:

Ка-ра-ул! То-ну!

Гляжу, побегает к берегу сельский полицейский. Видит, что я тону, но как помочь? Возле него лодка, но она прикована к столбу на замок. Он вынимает из ножен саблю и начинает рубить кол ниже замка. Но скоро ли саблей перерубишь толстое дерево?!

А в это время из сада другого священника села Доброго, о. Вишневского, услышали крик, отвязали свою лодку и быстро наискось поехали ко мне. Но это было очень дагко слева 4, по длинной диагонали. Успеют ли? Все же мне стало легче, лишь бы дождаться помощи. Пожалуй и продержусь...

Как раз в вот же момент наши подводы подъехали к реке, и брат священник услышал мой крик "караул". Мгновенно, еще на дороге, по селу, он стал на бегу сбрасывать свою шляпу, рясу, подрясник, сапоги, а рубашку уже сбросил с себя в самой реке, и устремился спасать меня, рискуя собственной жизнью. Остальные родственники подняли крик и стон... А одна сестра, как безумная, вбежала, как показалось мне издалека, в воду и, словно курица, у которой выведенные утята поплыли по воде, она со стонами бегала по берегу из одной стороны в другую, крича растерянным голосом мое имя:

Ва-а-ня! Ва-а-ня!

Должно быть, Сергей уже был в то время на берегу. Да мне и не до него. Гляжу, лодка плывет все ближе и ближе. Ну, спасут...

А сестра все вопит: "Ва-аня!" и бегает.

Тогда я собрался с силами, и изо всей силы закричал ей к берегу: "На-а-дя! На-а-дя!"

Что-о! - остановилась вдруг она, точно придя в себя.

Ду-у-ра! - вдруг неожиданно вырвалось у меня это слово. Слишком уже безумным казалось мне мотание ее по воде.

Лодка подплыла. Я ухватился за нее одной рукою, вскарабкаться уже не было сил. Да и опасно - перевернешь лодку. Брат был уже на берегу, одежду подняли в лодку, и мы тихо потянулись до берега.

Сергей отдыхал и выжимал воду из белья. Я лег на землю, чтобы отдышаться. Мое белье тоже выжали, но из фуражки моей получилось нечто ненадеваемое. Подводы и родные, обогнувши длинный полукруг, остановились против нас.

На глазах у сестер были еще слезы от горя, ужаса и досады на наше безумное предприятие.

Но вот все понемногу стали нас бранить. Мы, виноватые, уже молчали... Выжавши белье, надели его. Вместо фуражки брат мне дал свою священническую шляпу, которую подобрала его жена, провожая родных по саду. Стыдливо мы простились и тронулись в путь.

Надя, старшая из сестер, сидела в одной со мною телеге и все не могла успокоиться. Был уже вечер. Въехали мы в лес. Повеяло прохладой. Нам в мокрой одежде стало свежо, как бы не простудиться еще!

Сергей, а Сергей! - кричу я на другую подводу- давай слезем, холодно, пройдемся лучше пешком.

Он тоже слез. И мы пошли позади. Потом увидели сбоку большое березовое дерево, навалили его на плечи, чтобы скорее согреться. И так прошлись порядочно, пока почти все не высохло. Ехали ночью.

На нашу станцию К-в была, согласно договору, выслана за нами лошадь. Часть родственников слезала в Т., остались лишь мы два брата, да две сестры.

Мы уж маме не будем говорить, что произошло, - сказала Надя.

Мы всегда боялись строгости мамы. Да и не хотелось огорчать ее, бедную: у нее и без этого было больное сердце.

А как же шляпа?- спросил я.

Ну, скажи, что картуз слетел в воду и намок, а Александр (брат, священник) дал шляпу. Ну и смешной же ты в ней!- рассмеялась сестра, - обыкновенная рубашка и поповская шляпа на голове!

Нам всем стало весело. И мы со смехом сели на крестьянскую подводу и тронулись домой. Стоял знойный июльский день. Дома нас встретили с радостью. Рассказам не было конца. И про пожар говорили, и про шляпу. Умолчали лишь о самом главном - об утоплении...

После я не раз вспоминал об этом спасении. И всякий раз мне припоминался мужичок с лошадью и его благословение нас именем Божиим: "Спаси вас Христос!"

Я верую доселе: это оно, имя Господне, спасло нас от явной смерти.

Чудно имя Господне!

Во славу Божию расскажу еще несколько случаев маленьких, но тем более удивительных, ибо Бог дивен и в великих и в малых делах.

Без молитвы начал

В 1913 году я во второй раз гостил в Оптиной Пустыни.

Меня поместили с одним иеромонахом, студентом Казанской Духовной Академии, о. А., в скиту.

Как то, выходя на литургию, мы забыли взять ключ и захлопнули за собою дверь; она механически заперлась, и чтобы ее отворить, нужен был особый винтовой ключ.

Что делать? Не разбирать же стекло в окне?

После литургии рассказали эконому о. Макарию о нашей оплошности.

Он был человек молчаливый и даже немного суровый. Да в экономы в монастыре и нельзя выбирать мягкого и любезного - слишком расточал бы добро.

Ничего не сказав, он взял связку ключей и пошел к нашему жилищу. Но оказалось, что сердечко подобранного им схожего ключа было меньше, чем горлышко нашего замка. Тогда он поднял с полу тоненькую хворостинку, отломил от нее кусок, приложил к сердечку ключа и стал вертеть... Но сколько мы ни трудились, было напрасно, ключ беспомощно кружился, не вытягивая запора.

Батюшка, - говорю я ему, - вы, видно, слишком тоненькую вложили хворостинку! Возьмите потолще, тогда туже будет!

Он чуточку помолчал, а потом ответил:

Нет, это не от этого... А от того, что я без молитвы начал.

И тут же истово перекрестился, произнося молитву Иисусову.

"Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго".

Начал снова крутить с тою же хворостинкою, и замок сразу отперся.

После я и на своем, и на чужом опыте много раз проверял, что употребление имени Божия творит чудеса даже в мелочах. И не только сам пользовался и пользуюсь им доселе, но и других, где можно, тому же учу.

Вот другой пример.

Был я на одном съезде христианской молодежи в Германии. Начали устраивать церковь.

Молодой человек, по прозвищу "Шу-шу" (сокращенно - Шура-Шурович, Александр Александрович) развешивал иконы на стене.

Здание было каменное. Ударит он молотком по гвоздю, а тот и согнется - на камень попал. Вижу я неудачу его и говорю:

Шу-шу! А вы бы перекрестились да сказали бы "во имя Отца и Сына и Святаго Духа". Вот тогда у вас дело пойдет.

Он поверил. Смирился. Ведь молодому-то не так это и легко. Перекрестился, упомянул имя Божие, наставил гвоздь в другое место, ударил молотком и попал в паз. И дальше вся работа пошла удачно.

Рассказал я этот случай как-то недавно в кружке знакомых. Спустя несколько дней одна женщина, вдова К., недавно потерявшая мужа, рассказала мне: " Пришла я после вашего рассказа домой и ложусь спать. А у меня давно уже бессонница... Нервы сдают, видно. И вдруг я вспомнила - вы велели поминать имя Божие даже и в малых вещах. И сказала я себе: " Господи! Дай мне сон!" И даже не помню, кажется, сию же минуту и заснула. А до сих пор долго мучилась бессонницей."

Искушение

А теперь я расскажу, так сказать, "обратный" случай, как опасно жить и даже говорить без имени Божия.

В самом начале моего монашества я был личным секретарем архиепископа Сергия, который в тот год был членом Синода, и потому жил в Петрограде. Кроме этого, я был еще чередным иеромонахом на подворье, где жил архиепископ. Наконец, на мне лежала обязанность проповедничества. Благодаря же проповедничеству я, в некотором смысле, стал казаться "знающим", и ко мне иногда простые души обращались с вопросами.

Однажды после службы подходит ко мне простая женщина высокого роста, довольно полная, блондинка, со спокойным лицом и манерами, и, получив благословение, неторопливо говорит:

Батюшка! Что мне делать? Какое-то искушение со мной: мне все "вержется" (великорусское слово; означает – "бросается", от слова "ввергать", - Прим. авт.) в глаза и представляется. Обычно - ложно, мечтательно.

Как так?- спрашиваю.

Ну, вот. Стою я, к примеру, в церкви, а с потолка вдруг ведро с огурцами падает около меня. Я бросаюсь собирать их - ничего нет... А я неловко повернулась, когда кинулась за огурцами-то, да ногу себе повредила, видно, жилу растянула. Болит теперь.

Дома по потолку кошки какие-то бегают, головами вниз. И всякое такое.

И все это она рассказала спокойно, никакой неврастении, возбужденности или чего-либо ненормального даже невозможно было и предположить в этой здоровой тулячке.

Муж ее, тоже высокий и полный блондин, со спокойным улыбающимся лицом, служил пожарным на Балтийском Судостроительном заводе. Я и его узнал потом. И он был прекрасного здоровья. Жили они между собою душа в душу, мирно, дружно.

Ясно, что здесь причины были духовные, сверхъестественные. Неопытный, я ничего не мог понять. Еще меньше мог что-либо сделать, даже не знал, что хоть сказать бы ей...

И спросил, чтобы продлить разговор:

А с чего это у тебя началось?

Да вот как. Сижу это я в квартире. А пожарным казенные дома дают, и отопление, и освещение. И жалование хорошее - нам с мужем довольно. Детей у нас нет и не было - Бог не дал, Его святая воля. Сижу у окна за делом, да и говорю сама себе:

Как уж хорошо живется: все есть, с мужем ладно... Красный угол передо мною был, и вот после этого вдруг выходит из иконы Иван Предтеча, как живой, и говорит мне:

Ну, если тебе хорошо, так за это чем-нибудь отплатить нужно, какую-нибудь жертву принести. Не успела я от страха-то опомниться, а он опять:

Вот зарежь себя в жертву.

И исчез. А на меня, батюшка, такой страх напал, такая мука мученическая схватила меня, что я света белого не взвидела. Сердце так защемило, что дыхания нет. Умереть лучше. И уже, как без памяти, бросилась я в кухню, схватила нож и хотела пырнуть себя в грудь-то им. Уж очень сильная мука была на сердце. Уж смерть мне казалась легче...

Ну, и сама опять не знаю как случилось - но ножик точно кто выбил из рук. Упал он наземь. И я в память пришла. Вот с той самой поры и начало мне представляться разное. Я теперь и икону-то эту боюсь.

Выслушал я и подивился. Первый раз в жизни пришлось узнать такое от живого человека, а не из житий.

Ну, чем же я тебе помогу? Ведь я не чудотворец. А вот, приди ныне вечером к службе, исповедуйся, завтра причастись Святых Тайн. А после обедни пойдем к тебе на квартиру и отслужим молебен с водосвятием. А там дальше, что Бог даст. Икону же, коли ты ее боишься, принеси ко мне.

Она покорно и тихо выслушала и ушла. Вечером принесла икону св. Иоанна Предтечи. Как сейчас ее помню: вершков 8x5 величиною, бумажная олеография, в узенькой коричневой рамочке.

После Богослужения эта женщина исповедывалась у меня. Редко бывают люди такой чистоты в миру. И грехов-то, собственно, не было. Однако она искренне в каких-то мелочах каялась с сокрушением, но опять-таки мирно... Вообще она была "здоровая" не только телом, но и душою. На другой день причастилась, а потом мы пошли к ней на квартиру.

Я захватил с собою все нужное: и крест, и евангелие, и кропило, и требник, и свечи, и кадило, и ладан. А епитрахиль забыл, без чего мы не можем свершать служб. И уже на полдороге вспомнил. Что делать? Ну, думаю, не возвращаться же.

Пойдем дальше. Ты дома дай мне чистое полотенце, я благословлю его и употреблю вместе епитрахили. Так нам разрешается по церковным законам в случае нужды. Только ты после не употребляй его ни на что по домашнему, а уж или пожертвуй в Церковь, или же, еще лучше, повесь его в переднем углу над иконою. Это тебе в благословение будет.

Квартира - самая обыкновенная комната, выбеленная чисто, везде порядок. В углу икона с лампадкой. Муж был на службе.

Отслужили мы молебен, окропили все святой водою. Полотенце она тут же повесила над иконами. Угостила меня чаем. И я ушел.

Дня через два-три я увидел ее в церкви подворья и спросил:

Ну, как с тобой?

Слава Богу! - говорит она - все кончилось.

Ну, слава Богу! - ответил я и даже не задумался, что совершилось чудо. А скоро и забыл совсем. И никому даже не хотелось почему-то рассказывать о всем происшедшем. Только своему духовному отцу я все открыл, и то для того, чтобы спросить его, почему это все с ней случилось.

Когда он выслушал меня, то без колебания сказал мне:

Это оттого, что она похвалилась. Никогда не следует этого делать, а особенно вслух. Бесы не могут переносить, когда человеку хорошо: они злобны и завистливы. Но если еще человек молчит, то они, как говорит св. Макарий Египетский, хотя и догадываются о многом, но не все знают. Если же человек выскажет вслух, то узнав, они раздражаются и стараются потом чем-либо навредить: им невыносимо блаженство людей.

Ну, а как же быть, если и в самом деле хорошо?

И тогда лучше "молчанием ограждаться", как говорил преподобный Серафим. Ну, а уж если и хочет сказать человек, или поблагодарить Бога, тогда нужно оградить это именем Божиим: сказать "слава Богу" или что-нибудь иное. А она сказала: "как хорошо живется", похвалилась. Да еще не прибавила имени Божия. Бесы и нашли доступ к ней, по попущению Божию.

Вот и преподобный Макарий говорит: "если заметишь ты что доброе, то не приписывай его себе, а отнеси к Богу и возблагодари Его за это".

После из-за этого случая мне многое стало ясно в языке нашем. Например, в обыкновенных разговорах люди всех стран и религий, а особенно христиане, весьма честно употребляют имя Божие, если даже почти не замечая этого.

Боже сохрани! Бога ради! Бог с вами. Ах, Господи!

Да что это такое Боже мой! Ой, Боже мой! и т.п. А самое частое употребляемое имя Божие - при прощании:

С Богом!

Отчего все это? Оттого, что люди опытно, веками, коллективным наблюдением заметили пользу от одного лишь употребления имени Божия, даже и без особенной веры и молитвы в тот момент.

Но особенно достойно внимания отношение к похвалам нашего русского "простого", а, в сущности, мудрого человека. Когда вы спросите его: "Ну, как поживаете?", он почти никогда не похвалится, не скажет "хорошо" или "отлично". А сдержанно ответит что-либо такое:

Да ничего, слава Богу...

А другие еще благоразумнее скажут, если все благополучно:

Милостив Бог. А вы как? Или:

Бог грехам терпит.

Или просто совсем и обычно:

Помаленьку, слава Богу!

И повсюду слышишь осторожность, смирение и непременное ограждение именем Божиим.

Например, завяз воз в грязной котловине. Лошаденка из сил бьется. Иной безумец и бьет ее, несчастную, и бранится отчаянными словами. А благоразумный крестьянин дает ей отдохнуть, приободрит, погладит. Потом подопрет воз плечом мужицким, махнет для приличия кнутом и крикнет:

Э-э, ну-ка, родимая! С Богом!

И глядишь, выкарабкались оба...

Читал я у одного современного писателя рассказ о силе имени Божия. То было в немецкую войну. Перевозили на позицию пушки.

Прошел дождь. Дорогу развезло. Тяжесть неимоверная. Несколько пар лошадей. Пушка завязла в выбоине. Солдаты бьются, мучаются, сквернословят, хлещут лошадей. Ни взад, ни вперед...

И чем бы кончилось это бесплодное мучение и людей и лошадей, Бог весть. Но в это время к этому месту подошел один благообразный, пожилой уже, мужичок.

Этот почтенный старичок сначала ласково приветствовал солдат. Потом во имя Божие пожелал им успеха. Погладил лошадок. А потом, когда они и солдаты немного отдохнули, он предложил попробовать двинуться еще раз. И так ласково обратился к солдатам. Они кто к лошадям, кто к пушке. И старичок тут же.

Ну-ка, милые, с Богом!

Солдаты крикнули, лошади рванули и пушка была вытянута. Дальше уже легко было.

А сколько таких случаев! Только мы, слепые, не замечаем. Но хорошо, что говорим языком, и это одно нередко ограждает нас от силы вражьей.

Между тем в новое время стали стыдиться употребления этого спасительного имени.

И нередко мы слышим или горькую жалобу на тяжкое житье, или, наоборот, легкомысленные похвалы:

Превосходно, превосхо-о-дно!

А иногда и безумные речи: "адски хорошо", или с употреблением "черного слова". И жалея его же, хочется поправить его.

Бывало, услыша хвалу, я или сам добавлю, или говорящего попрошу добавить:

Скажите: "слава Богу!"

А зачем?

Вот и расскажешь ему такую историю. Иной и примет во внимание...

Отец Исидор

Вот теперь и о нем расскажу. Удивительный был это человек. Даже и не человек, а ангел на земле.

Впервые я познакомился с ним еще студентом академии.

Хотя о. Никита и благословил меня на иночество, и предсказал мне, что я буду удостоен даже епископства, но не знаю уже, как и почему, только у меня опять возник вопрос о монашестве. Вероятно, нужно было мне самому перестрадать и решение выносить, чтобы оно было прочное. И в таком искании и колебании прошло года три-четыре. По совету своего духовного отца я и направился к отцу Исидору, которого тот знал лично.

Батюшка жил в Гефсиманском скиту, вблизи Сергиевского Посада, рядом с Черниговскою Пустынью, где раньше подвизался известный старец Варнава.

В Гефсимании, как обыкновенно называли этот скит, жизнь была довольно строгая, установленная еще приснопамятным угодником Божиим Митрополитом Филаретом Московским.

Здесь-то в маленьком домике-избушке и жил о. Исидор.

Когда я прибыл к нему, было ему, вероятно, около 80 лет. В скуфеечке, с довольно длинной седой бородой и необыкновенно ласковым лицом, не только улыбающимися, а прямо смеющимися глазами - вот его лицо.

Таким смеющимся он всегда выходил и на фотографиях.

Кто заинтересуется жизнью этого несомненно святого человека, тот пусть найдет житие его - "Соль земли". Там много рассказано о нем. Я же запишу только то, чего там еще нет.

Когда я пришел к нему и получил благословение, он принял меня по обычаю своему ласково, тепло и с радостною улыбкою. Страха у меня уже никакого не было, как тогда на Валааме. А если бы и был, то от одного ласкового луча батюшки он сразу растаял бы, как снег, случайно выпавший весной.

Направляясь же к о. Исидору, я все "обдумал", решил рассказать ему "всю свою жизнь", "открыть свою душу", как на исповеди и тогда уже спросить его решения: идти ли мне в монахи. Одним словом, как больные рассказывают врачу все подробности.

Но только хотел было я начать свою "биографию", а уже о цели то своей я сказал ему, как он прервал меня:

Подожди, подожди! Сейчас не ходи. А придет время, тебя все равно не удержишь.

Вопрос сразу был кончен. И без биографии. Им, святым, довольно посмотреть, и они уже видят все. А Бог открывает им и будущее наше.

Я остановился. Рассказывать более нечего было. Монахом придется быть... Осталось лишь невыясненным: когда! И спрашивать опять нечего - сказано, "придет время". Нужно ждать.

А о. Исидор тем временем начал ставить маленький самоварчик - чашек на 5-6. Скоро он уже зашумел... А батюшка беспрерывно что-нибудь говорил или пел старческим дрожащим тенором. Рассказывал мне, какое у нас замечательное, у православных, Богослужение. Такого в мире нет.

Вспомнил при этом, как он послал по почте германскому императору Вильгельму наш православный Ирмологий (специальный сборник ирмосов на 8 гласов, с приложением и других песнопений, употребляемых на вечерне, утрени и литургии. - Прим. авт).

Кажется, после ему за это был выговор от обер-прокурора Синода.

Потом принимался петь - "Христос моя сила, Бог и Господь" (ирмос 6-го гласа).

Я после только стал понимать, что не случайно пел тогда святой старец: провидел и душу и жизнь мою. И знал, что мне единая надежда Христос Господь и Бог мой...

Самоварчик уже вскипел. Появились на столе и чашки. Батюшка полез в маленький сундучок - какие бывают у новобранцев-солдат, и вынул оттуда мне гостинцев - небольшой апельсин и уже довольно ссохшийся. Разрезал его, а там соку-то совсем уже мало было. Подал его мне. Потом вынул стаканчик с чем-то красным:

А это нам варенье с тобою. Маловато его здесь. А там было всего лишь на палец от дна...

Ну, ничего, - шутил он, - мы добавим! И тут же взял графин с квасом, дополнил стакан с клюквенным вареньем доверху и поставил на стол, все с приговорками: "Вот нам и варенье".

Так мы и пили чай с квасом.

Теперь-то я уже понимаю, что и сухой апельсин, и варенье с квасом, и то песнопение- находится в самой тесной связи с моею жизнью. Тогда же я не догадался искать смысла в его символических действиях... Очевидно, чего не хотел, по любви своей, сказать мне прямо, то он открывал в символах.

Так и преп. Серафим делал. Так поступил и батюшка Оптинский, о. Нектарий.

Выпили мы чаю. Он рассказал, что у него есть ручная лягушечка и мышки, которые вылазят из своих норок в полу, а он их кормит с руки.

А потом обратился ко мне с просьбой-желанием:

Хотелось бы мне побывать у преподобного Серафима.

(Тогда он уже был прославлен).

Да в чем же дело?

Денег нет.

А вот я летом получу деньги за напечатанную статью и свожу вас. Хотите, батюшка?

Так мы и условились. Как получу деньги, то напишу ему и приеду за ним.

С тем и уехал я домой на каникулы. Летом получил деньги и сразу написал о. Исидору, - предвкушая радость длительного общения с ним. Но в ответ получил неожиданно странное чужое письмо, подписанное каким-то Л-м, просившим у него помощи и жаловавшимся отчаянно на свою злосчастную судьбу.

На мой же вопрос о времени монашества вверху письма старческим дрожащим почерком, но очень красивым, почти каллиграфическим была приписана им лишь одна строчка: "заповедь Господня светла, просвещает очи". Слова из псалма царя Давида (Пс. 18, 9).

Прочитал я их и письмо просмотрел. И ничего не понял...

"Вероятно, - думалось мне, - у батюшки не хватило денег и на чистую бумагу, чтобы написать письмо, и он сделал подпись на чужом письме. Но почему же он не ответил даже о поездке к преп. Серафиму? Странно."

Доживши до конца каникул, я отправился в академию, и на пути решил снова заехать к о. Исидору. Поедет ли он к преп. Серафиму в Саров? При встрече я об этом сразу и спросил.

А ты мое письмо-то получил?

Получил, да вы там ничего почти не написали. Я не понял.

Как же! Вот этому человеку, от которого письмо я тебе послал, и нужно помочь. Преп. Серафим не обидится на меня, а деньги, что для меня приготовил- ты на него израсходуй.

А где же он?

Да в Курске живет. В письме-то и адрес его написан.

В Курске?- спрашиваю, - Значит туда ехать нужно?

Вот и съезди туда, разыщи его, да помоги устроиться ему. Он - несчастный, безрукий. И письмо пишет левою рукою. Ему руку-то на заводе оторвало.

Тогда я понял, почему почерк письма большой и прямой, неуверенный.

Я получил благословение и немедленно отправился в Курск, где родился преп. Серафим. Где-то на краю Курска, в Ямской слободе, у нищей женщины, у которой кроме пустой хаты и полуслепого котенка ничего не было, - и нашел себе приют несчастный Л.

У нищей была внучка шестилетняя, Верочка. Бедные, бедные! Как они жили! Можно было судить уже и по котенку - все ребра у него были наперечет. Но какие обе кроткие... Святая нищета. И не роптали. Так и котенок - смотрит вам в глаза и лишь изредка жалобно замяукает, когда вы едите: "и мне дайте". А посмотришь на него, он стыдливо сомкнет глазки свои- точно и не он просил. И опять молчит кротко. А человек ест себе в полное удовольствие. Вот и в миру такая же разница бывает.

А избушка-то нищенская и сырая. До потолка головою достанешь.

И у такой-то нищей нашел себе пристанище другой бездомный, безрукий, несчастный.

У богатых ему не нашлось ни места, ни хлеба.

Познакомились. Потом пошли собирать помощь по богачам: задумали с ним лавочку открывать. Мало набрали. За жуликов, должно быть, нас больше принимали. Ничего не вышло...

Решили поехать к о. Исидору, посоветоваться.

Простился я со святыми нищими. И опять - в Гефсиманию. А характер-то у безрукого - отчаянный. И у меня смирения нет. Сколько раз с ним мы ссорились в пути!

Наконец, доехали. Было уже начало октября. И в Москве снег выпал. Холод стоял. Идем к келий о. Исидора. Я вошел первый, скинул галоши, а Л. еще в сенях оббивал свои сапоги от снега.

Батюшка! - воспользовался я, пока был один с ним, - какой он трудный-то!

Трудный?! - спокойно переспрашивает меня ласковый о. Исидор, - а ты думаешь, добро-то делать легко? Всякое добро делать трудно.

И в это время вошел и И.Ф.Л. Мы только что пред входом раздраженно о чем-то говорили с ним. Но как только он увидел о. Исидора, с ним произошло какое-то чудесное превращение: он улыбался радостно, сделался милым, и с любовью подошел к батюшке.

О. Исидор ласково благословил его.

Садись, брат Иван, садись - спокойно и любезно указал он стул.

И.Ф. сел, все молча, улыбаясь.

Ах, брат Иван, брат Иван!- грустно, сострадающе-ласково сказал батюшка, - как тебя Бог смирил, а ты все не смиряешься!

Здесь можно сказать, хотя бы кратко, о несчастном И.Ф. Сначала он был машинистом на Московско-Курской железной дороге. Но, по-видимому, благодаря крайне неуживчивому характеру своему, он там не ужился. После поступил он на завод к какому-то еврею в Киеве. Тот предложил начать работу на второй день Пасхи. И.Ф. согласился, хотя другие не желали. Во время работы он увидел, что приводной ремень может соскочить с махового колеса. Желая поправить его на ходу, он неосторожно приблизился и был втянут машиною.

Ему оторвало правую руку совсем, порезало спину, а на левой руке остались лишь большой палец да половина указательного. Едва не скончался... Суд определил ему или пожизненную пенсию от хозяина, или единовременное удовлетворение. Он, конечно, согласился на второе. Но скоро все прожил. И остался без денег и без рук. Во всем прочем он был человек очень здоровый, высокий и красивый. И лишь ранняя лысина - ему тогда было около 30 лет,- еще более открывала большой лоб его. По разным местам долго скитался он калекою. И уж

не знаю как он попал в Гефсиманский скит к о. Исидору... А батюшка особенно примечал людей несчастных, выброшенных из колеи жизни, как говорится - потерянных. Какой-то бывший московский адвокат, исключенный не за хорошие дела своею корпорацией, хотел покончить с собой, но был пригрет батюшкой и спасался им.

Всякие бедные, нищие из Сергиевского Посада встречали в нем покровителя. Нередко он не в урочное время ходил к ним, чтобы утешить, как-нибудь помочь.

Ему за то делались выговора от игумена, но он продолжал делать свое дело милосердия. Зимою из рук кормил мерзнущих воробьев.

Вот к нему-то, как к солнцу теплому, и привел Бог несчастного калеку. И с той поры И.Ф. так привязался к батюшке, что собственно им, можно сказать, и жил.

Я всем лишний, - говорил он мне много, много после, - только один батюшка Исидор любил меня.

И это, по-видимому, была правда. Любить его при несмиренном характере было трудно. А у нас тоже терпения не хватает, ибо любви нет. А о. Исидор был - сама любовь. Потому-то и грелся около него несчастный. Потому и всякие слова его принимались Иваном Ф-чем совершенно легко.

"Как тебя Бог смирил!" Скажи это я, была бы буря злобы, упреков, ссоры. Но когда это было сказано от любящего сердца о. Исидора, то И.Ф. ни слова не промолвил, только наклонил покорно голову, и улыбаясь, молчал.

Я удивился. Как же он только что, минуту назад, без удержу ссорился со мною, а сейчас с улыбкою молчит?!

"Какое-то укрощение зверей!"- подумал я. Преп. Серафим кормил медведя. А не знаю - легче ли бывает утихомирить иного человека!

И батюшка ласково подошел к нему и тихонько стал гладить его по лысой голове. Тот наклонился еще ниже и сделался совсем кроткою овечкою... Не знаю еще, как он удержался тогда от умиленных слез. Хорошо бы, если бы он еще и поплакал. Еще легче ему было бы и еще более он смирился бы. И благодать Божия еще более согрела бы и укрепила его, бедного.

Но и виденного мною было достаточно, чтобы удивляться великой силе любви о. Исидора.

Потом мы говорили о том, что же делать нам с И.Ф. Батюшка особенно ничего не сказал, дал лишь нам заповедь:

Как-нибудь уж старайтесь, хлопочите. Бог поможет вам обоим во спасение.

Это и было "особенное". Ему нужно было, чтобы у несчастного калеки был какой-нибудь попечитель. Тем более, что скоро батюшке предстояло уже умирать, и тогда И.Ф. остался бы опять одиноким.

А для меня нужно было упражнение в заповеди Божией любви к ближним. Ап. Павел говорит, что "весь закон в одном слове заключается: люби ближнего твоего, как самого себя" (Гал. 5, 14).

И тогда я понял, что означала коротенькая надпись, сделанная тонким и прекрасным почерком о. Исидора на письме И.Ф., посланная мне летом.

"Заповедь Господня светла, просвещает очи". (Пс. 18, 9).

Так мало-помалу раскрывается ответ о. Исидора о моем монашестве. Я думал преимущественно о форме, а он - о духе. Я полагал, что вот примешь постриг, наденешь иноческие одеяния, и будто главное уже сделано. А батюшка обращал и мою душу и мои мысли к исполнению заповедей Божиих, к следованию закона Господня.

А этот закон у царя Давида в указанном псалме сравнивается со светом солнышка, озаряющего всю вселенную. И этот закон укрепляет душу, умудряет простых, веселит сердце, просвещает очи, пребывает во век (ст. 8-10).

Вот почему заповеди, а не монашество вожделеннее золота, слаще меда (ст. 11).

Раб Твой, - говорит Господу царь Давид,- охраняется ими, а не одеждами черными, и в соблюдении их - великая награда! (ст. 12).

Вон куда повертывал мои мысли батюшка, опытно исполнивший заповеди Божий... А мы, молодые студенты, увлекались другим, - не скажу карьерой. Нет, но мечтаниями о горячей любви к Богу, о подвигах святости, о высокой молитве.

А до этого-то нужно было еще долго исполнять заповеди Божий. И только исполняя их на деле, научишься всему; и, в частности, прежде чем возноситься еще в заоблачные сферы созерцания, молитвы, святости, человек, пробующий исполнять заповеди Божий, увидит сначала самого себя, свои немощи, свое несовершенство, грехи свои, развращенность воли своей, до самых тайников души.

Вот что значит "заповедь Господня просвещает очи". И об этом в том же псалме говорит по своему опыту Псалмопевец, хранивший закон.

"Кто усмотрит погрешности свои? От тайных моих очисти меня, и от умышленных удержи раба Твоего, чтобы не возобладали мною. Тогда я буду непорочен и чист от великого развращения" (ст. 13-14).

И только пройдя этот путь борьбы, открывающийся лишь через исполнение заповедей, человек достигнет и высшего, - молитв и Богоугодного содержания. И войдет в общение с Господом, познав предварительно и свою беспомощность с одной стороны, а вместе с этим и через это - и твердость упования только на Господа Избавителя, Спасителя. Так и поет царь-праведник:

"Да будут слова уст моих и помышление сердца моего благоугодны пред Тобою, Господи, твердыня моя и Избавитель мой!" (ст. 15).

И теперь, поработав не в мечтании о "святости", а в действительном опыте осуществления самых начальных букв алфавита добра, т.е. исполнения Заповедей Божиих на Иване Ф-че, я сразу увидел себя: кто же я такой?

Какой он трудный! - вырвалось у меня признание...

Но не один он был трудный, а я прежде всех был "трудный" для добра. А мечтал о монашеской "святости". О, далеко еще до цели... Да я тогда и не понял еще себя. Я все винил другого, а не себя. И только чем дальше, тем больше раскрывалось "великое развращение" души моей, как поет царь. Не говоря уже о "тайных моих". И постепенно приходил я к опытному выводу: один Господь - "твердыня моя и Избавитель мой".

Не так я думал о себе раньше...

И еще более стал мне понятным ирмос 6-го гласа, который не раз напевал мне о. Исидор старческим голосом:

Христос моя си-и-ла, Бог и Госпо-о-дь! И теперь мне предстояло упражняться в законе и чрез И.Ф.

Как-нибудь уже старайтесь, хлопочите... во спасение обоих.

И еще 11 лет пришлось мне "стараться". Много всякого было... Но не о нас, немощных, речь. Потому ворочусь к дивному старцу Божию.

Должно быть, я после этой встречи его не видел уже. Так он и запечатлелся в моем сознании - смеющимся, ласковым. Он был уже "из того мира". Это был - христоподобный сын Любви... Воистину - "соль земли".

Чудо в Сербии

Я много раз рассказывал об этом событии в частных разговорах и проповедях. А теперь хочу записать это на память другим.

Приблизительно в 1927-28 году я хотел укрыться в отдельном монастыре, в Сербии. Для этого я направился в Студеницу - в монастырь, построенный св. Симеоном, отцом святого Саввы, просветителя Сербского. Через несколько дней меня провели оттуда в скит св. Саввы, находившийся в девяти километрах от монастыря.

Это место было необыкновенно уединенное, в высоких горах, в глубоком ущелье, далеко от всякого селения, в глубоком лесу. По ночам я часто слышал вой каких-то диких зверей, а редкие путники, проезжая через горы, недалеко от монастыря, даже и днем, въезжая в лес, нередко кричали "ого-го", пугая возможных волков.

Вот тут-то и был маленький скит, построенный, по преданию, самим св. Саввою. Он состоял из небольшой церковки, в которой помещалось всего человек пять, десять. А в алтаре и того меньше.

Слева к церкви примыкал двухэтажный деревянный домик. Вот и все постройки. Немного повыше в гору журчал из-под земли источник чистой холодной воды.

В этом скиту я жил около полугода с одним лишь

монахом сербом, отцом Романом. А до него здесь укрывался старый иеромонах о.Гурий. Оба эти монаха заслуживали того, чтобы о них донеслась память и до потомков.

Я и расскажу сначала об этих тружениках.

Ранее отец Роман был женат и имел семь человек детей. Оба они с женой были совершенно здоровы, но все их дети умирали в течение нескольких дней. Родители невольно задумывались об этом, и пришли к заключению, что нет воли Божией на их дальнейшую брачную жизнь, и решили идти в монастырь, оставив мир. Так они и сделали.

Но чтобы испытать себя, способны ли к безбрачной жизни, они поступили в этот мужской монастырь св. Симеона в качестве рабочих: он - кучером, она - кухаркой.

Нужно заметить, что сербские монастыри последнего времени, хотя и многочисленны по количеству, но в них мало монахов. Поэтому они нуждались в посторонней рабочей силе.

Определившись на службу в монастырь, Роман с женою были помещены в одну комнату, в которой они прожили около трех лет безбрачно, в целомудрии, как брат с сестрой. И лишь после этого они приняли на себя подвиг иночества. Жена уехала в женскую обитель, верстах в двухстах от этого монастыря, а он остался здесь.

Не знаю сколько времени прожил он в самом монастыре, но я застал его уже в скиту св.Саввы.

Это был человек выше среднего роста, необыкновенно худой, но крепкий и, как говорится, жилистый.

В скиту были и огород, и небольшой сад, и маленький виноградник, и незначительное поле пшеницы. Над всем этим и трудился в полном уединении о. Роман. И нужно отметить, что он отличался необыкновенной жаждой к труду.

Рано утром мы служили с ним небольшое правило. После правила и легкого раннего завтрака он торопливо бежал куда-нибудь на работу. А я оставался в скиту и за сторожа, и за повара. Впрочем, наша пища и моя поварская работа были крайне просты и скудны. О. Роман оставлял мне немного картофеля и пшена. После я сам подкупал рису и постного масла.

Картофель, по совету о. Романа, я не чистил, так как крупный оставлялся им на великий пост и раннюю весну, а мелкий трудно было чистить и не стоило, так как мало бы оставалось его в пищу.

О. Роман привел меня к источнику и показал, как обращаться с картофелем. Налил в ведро воды, всыпал картофель, промыл его в трех водах и поставил вариться. Потом я прибавлял пшена или рису, и выходил у нас суп. А в скоромные дни мы кушали и брынзу (овечий сыр).

Времени у меня оставалось довольно много, и я писал объяснения праздников и т.п. К вечеру о. Роман возвращался с работы, и мы ужинали. К праздникам я пек еще просфоры, но должен сознаться, они почти всегда были у меня неудачны, т.к. тесто очень плохо всходило: в кухне было недостаточно тепло.

В скиту не было никакой живности, кроме кошки с котенком, которые охраняли домик от небольших лесных крыс.

Однажды предложили нам взять корову из монастыря, чтобы иметь молоко, или хотя бы козу. Но мы решительно отказались, так как это доставило бы нам много лишних забот и хлопот. Почти каждое воскресенье, а особенно по большим праздникам, мы с о. Романом ходили на литургию за 9 верст в монастырь.

Сначала нам надо было спускаться с гор около четырех верст, а потом, перейдя быструю речку, идти уже ровным местом до монастыря. Эта речка называлась "Студеницей" от очень студеной холодной воды. По ее имени и монастырь св. Симеона, расположенный около этой речки, тоже назван был "Студеницей".

В один из таких праздников, кажется, в день св. Илии (но сейчас за это точно не ручаюсь), и случилось чудесное событие. Но о нем я буду говорить после, а сейчас расскажу о другом иеромонахе, жившем в скиту до о. Романа - о.Гурии.

Ему в то время было 70 лет, но он был очень крепкого сложения и худой, росту очень небольшого. Вот он и привез меня в первый раз в скит к о. Роману.

Подойдя к плетеной ограде скита и указав мне обходную дорожку к дверям домика, сам он с необычайной легкостью перескочил через плетень.

Познакомив меня с о. Романом, он указал мне и бывшую свою комнату, где прежде жил. Меня необычайно удивила библиотека, в которой, кажется, насчитывалось до 500 книг. Между ними несколько редкостных экземпляров. Например, "Достопамятные сказания" с изречениями древних отцов, и другие. Конечно, все книги были религиозного содержания. Ими я и пользовался все время пребывания в скиту.

Другой раз о. Гурий провожал меня в скит с довольно тяжелой ношей. Мне прислали по почте посылку более 20 фунтов, а батюшка хотел мне облегчить путь. Хотя бы до реки Студеницы - это около 5 верст. Мне, как более молодому по возрасту, стыдно было, что старец несет тяжесть, а я иду налегке. Поэтому я дорогой обратился к нему с просьбой:

Батюшка! Дайте, теперь я понесу посылку. Ведь она для меня послана. А кроме того, это будет мне как бы эпитимией за мои грехи.

О. Гурий возразил на это:

Нет, я еще понесу. А уж об эпитимии я должен думать больше. У меня столько грехов, что если бы я тело свое разрезал по кусочкам, этого не хватило бы на эпитимии.

И тут я узнал и понял, почему он, будучи иеромонахом, не служит в монастыре никогда, как священник, хотя он никогда не был судим и осужден церковной властью. Но, по собственному сознанию своей греховности, он сам решил не прикасаться к Богослужению и особенно к литургии.

Я наложил на себя обет,- говорил он,- за грехи мои никогда не надевать на себя иерейского епитрахиля и не благословлять кого-либо.

В монастыре он исполнял обязанности чтеца в храме за Богослужениями, а в трапезной подавал братии кушанья, как последний послушник. И то и другое он делал с необыкновенной простотой и смирением,- будто так и нужно было. И более молодые монахи так привыкли к этому, что обычно обращались с ним повелительно, как старшие с младшим. А он не только не подавал виду, но действительно нисколько не огорчался таким отношением к нему прочей братии.

После трапезы все уходили по келиям, а он должен был убирать трапезную. Между прочим, он в церкви читал необычно медленно, с расстановками, осознавая всякое слово.

Мне этот пример напоминает дух древнего времени.

В своей долгой жизни, я еще не видел другого примера, чтобы духовные лица добровольно отказались от своих обязанностей и от высоты священнослужения, ничем к тому не побуждаемые.

Конечно, он давно уже скончался. Царство ему небесное! За его покаяние да простит ему Господь грехи... Чем он был грешен, ни он не нашел нужным рассказывать, ни я не осмелился расспрашивать. Да и не важно это. Грешить нам стало уже естественно, а вот покаяться да еще с таким самоукорением и глубоким осознанием своей греховности, - дело очень редкое и заслуживающее того, чтобы я записал это в поучение нам самим и потомкам.

Об о. Романе еще я вспомнил, что он во время первой войны с немцами провел всю войну- сражался, отступал на остров Корфу, потом возвратился в монастырь.

А теперь я перейду к рассказу о самом чуде.

Это было летом, вероятно, в начале июля. Так как я и о. Роман по праздничным дням ходили почти всегда на службу из своего скита в монастырь, то и на этот раз мы поступили так же. Но неожиданно для меня, о. игумен попросил меня отслужить после литургии молебен о дожде, так как сам он должен был в этот день ехать на монастырский хутор по делам.

Конечно, я согласился, и тотчас после литургии я, о. Роман и некоторые другие монахи отправились на гору, где обыкновенно служились подобные молебны при засухе.

Путешествие оказалось весьма трудным, так как гора была очень высока, а подъем крут. Мне для облегчения была дана монастырская верховая лошадь. Я прежде почти никогда не ездил верхом, и тут подняться на крутую гору для меня было трудно. Но все же через час мы поднялись на нее, хотя до самой вершины было еще с полверсты.

Наша остановка была приурочена к месту, где был колодезь. Считалось, что если уже в этом колодце не было воды, то значит засуха была велика и продолжительна. Над этим колодцем совершался молебен с водоосвящением, и освященную воду потом выливали в пустой колодезь.

Когда мы достигли этого места, то там было сравнительно мало народу, или, как называли сербы, селяков.

Мы начали облачаться в священные одежды, но народу было все-таки мало, и мы решили ждать. Да и духовенство еще не все подошло.

Чтобы занять время, я начал проповедь на сербском языке. Мои слушатели, нагнувши головы, слушали, по-видимому, без особенной охоты. Я понял это так: "ведь мы пришли не слушать проповедь, а молиться о дожде". Поэтому я очень скоро закончил свою речь. Но духовенство еще не подошло, и я должен был ждать.

Естественно, мысли в душе моей остановились на предмете будущего молебна.

"Зачем я сюда пришел? Ведь не для того, чтобы совершить требу, отслужить молебен и спокойно потом спуститься в монастырь, как будто бы я сделал что-то действительно полезное. Ведь и не для проповеди же сюда поднялся. Ведь все же собрались сюда с одним желанием: получить от Бога милость - одождить иссохшую землю на огромном пространстве вокруг. Или сказать иначе - мы привали за чудом."

А дождя не было уже около месяца. Посевы стали гибнуть. И в этот самый день небо было чисто голубым и безоблачным. Мысли мои потекли дальше.

"Да заслуживаем ли мы чуда? Быть может, стоящие вокруг меня монахи по своей жизни достойны чуда, не знаю. А может быть, среди селяков есть богоугодные люди. Или за их горькую нужду и гибнущий труд сжалится над ними Господь, как отец над бедными детьми. И даст им хлеб насущный."

Эта мысль казалась мне наиболее понятной. Они, эти простые люди, действительно более нас заслуживают милости Божией, и их скорбное молчание и сердечные просьбы более благоугодны Богу, чем наши речи и даже молитвы. Ведь недаром Псалмопевцем сказано, что Бог посылает пищу "птенцем врановым", в голоде вопиющим к Нему.

Себя самого я не считал достойным ожидаемого чуда: разве, может быть, Господь призрит не на меня лично, а на мой епископский сан... И вдруг в душе моей пронеслась быстрая мысль, как будто бы кто-то произнес ее совершенно ясно:

Молись во имя Сына Моего!

Тотчас вспомнились мне слова Спасителя на прощальной беседе с учениками: "Истинно, истинно говорю вам: о чем ни попросите Отца во имя Мое, даст вам. Доныне вы ничего не просили во имя Мое; просите, и получите, чтобы радость ваша была совершенна" (Ин. 16, 23-24).

И здесь я забыл о всех присутствующих и о самом себе, стал молиться о дожде, прося Отца Небесного во имя Господа Иисуса Христа. Разумеется, молился молча.

В это время духовенство поднялось на гору сокращенным, но более трудным путем по прямой линии. Подобрался и народ, хотя и не очень много.

Начали молебен. Освятили воду и вылили ее, по обычаю, в глубь колодца. Народ начал расходиться. Духовенство стало спускаться прежним путем. Небо продолжало быть ясным, и только кое-где медленно плыли светлые облачка.

Я сел на лошадь. Но спускаться вниз по горе оказалось труднее, чем подниматься на нее, и я вынужден был слезть с коня и вести его под уздцы. Приблизительно через час мы были в монастыре.

На небе не было никакой перемены, даже и не думали об этом. Сделали свое дело и забыли о нем.

В трапезной нам подали обед. После него мы взяли из монастыря хлеба на неделю, как обычно это делали, попросили еще брынзы, нагрузили все это на молодого осленка и стали собираться обратно в скит. Было уже приблизительно около шести часов. Осленок шел впереди нас - он хорошо знал эту дорогу. Не спеша мы следовали за ним. Дошли до Студеницы - 4 версты.

К моему удивлению и совершенно незаметно для меня, небо когда-то успело покрыться серыми сплошными облаками, шедшими из-за гор навстречу нам.

Вдруг меня пронизала мысль: неужели Господь даст нам дождя и сотворит чудо! Но я сам боялся поверить этому. Так прошли еще с полчаса. Стали подниматься по горам вверх. Небо стало темнеть. Но осленок уверенно шел по тропинке вперед. В густом лесу тьма сгущалась все сильнее и сильнее. И вдруг я ощутил в воздухе сырость, шедшую от туч. Сам себе еще не веря, я сказал о. Роману:

Батюшка! А ведь, пожалуй, дождем пахнет. Молчаливый о. Роман ответил:

Дай Бог дождя!

Мы опять пошли дальше за осленком. Вдруг вдали послышался глухой отзвук грома. Теперь нам уже было ясно, что с тучами надвигается гроза, а с нею, конечно, и дождь. В лесу же стало так темно, что мы буквально не видели своих собственных ног. Вдруг сверкнула молния, раздался гром. И мы увидели свою тропинку на несколько сажен вперед. Потом тьма опять обняла нас, и только привычный осленок шел твердо впереди нас, как вожатый. Молния стала блистать чаще и чаще, как бы освещая нам путь. И я сказал о. Роману:

Господь зажигает нам на небе будто спички и указывает дорогу.

Воздух становился холодным. Мы прошли еще по горам около трех с лишним верст. Здесь дорога раздваивалась: один путь более длинный, пологий шел вправо в обход оврага; другой же шел прямо, а потом поднимался круто вверх к скиту. Мы хотели направиться по более удобной дороге - направо. Но осленок заупрямился и никак не соглашался идти этим путем. И мы вынуждены были повиноваться ему. Когда дошли до средины оврага, осленок круто повернул вверх к скиту. Молния сверкала, и гром гремел уже почти непрерывно.

Отец Роман говорит мне:

Ну, владыка, если вы хотите остаться сухим, бегите один вверх, а мы уже придем после.

Так я и сделал. Минут через десять я подходил к крыльцу нашего скита. Вдруг дождевая капля глухо упала на землю. Но я уже был в безопасности. Полил дождь.

И лил всю ночь и напоил с избытком жаждущую землю.

Минут через пять пришел батюшка о. Роман с осленком, но уже весь мокрый.

Плачущие и миротворящие иконы

Кто не слыхал или не читал рассказов о плачущих иконах Божией Матери? Мне самому пришлось видеть таких два случая.

Когда я был еще профессорским стипендиатом СПб Академии (1907-1908 г.), меня попросили придти в одну семью для служения молебна. Это были мои знакомые: вдова фельдшера, неожиданно рано скончавшегося, и сын его, которого по моей рекомендации приняли в СПб Духовное училище. Жили они, кажется, на Обводном канале.

Когда я зашел к ним в комнату, в углу перед иконой Божией Матери я увидел зажженную лампаду; под иконою была широкая тарелка. На нее и сочилась непрестанно какая-то маслообразная жидкость бесцветного вида и без запаха. Сочившаяся жидкость впитывалась в вату, которую вдова раздавала знакомым, не объявляя, по смирению, о необыкновенном событии церковным властям..

Икона была величиною вершков 10x6. Задняя сторона ее пропитана была насквозь миром, чего прежде не было. Я отслужил перед нею молебен и возвратился в Академию. После я не бывал в доме этой семьи. А вдова и не очень удивилась, когда явилось мироточение. Чудеса верующим людям казались делом естественным.

Другой случай был в скиту св. Саввы, о котором я рассказывал выше. В маленьком алтаре в скитской церковке, с левой стороны в полукруглой небольшой нише была написана икона какого-то святого, перед которой совершалась проскомидия.

Меня, с первых же дней служения литургии, удивило, что из стены сочилась вода. Не зная чем это объяснить, я стал вытирать мокрое место, под которым я скоро заметил совсем другое изображение. Икона была нарисована не масляными красками, а водяными, которые легко смывались. Я стер весь первый слой, а под ним открылось совершенно отчетливо совсем иное изображение. Нарисовано было какое-то молодое лицо, в белой одежде, без опоясания. Не помню сейчас - было ли написано, или я сам догадался, что здесь изображен Иисус Христос, риза которого раздирается еретиками, как это говорится в стихирах в память первого Вселенского Собора: "Кто Твою, Спасе, ризу раздра? Арий - Ты рекл еси."

Не помню сейчас - прошло уже почти 30 лет с того времени, но, кажется, около главы изображены были заглавные буквы IC ХС (Иисус Христос). А может быть, под изображением написаны были указанные выше слова об Арии. Во всяком случае, мне был совершенно понятен смысл этого изображения. Но вероятно, позднейшему иконописцу совсем непонятно оно было, и он решил нарисовать на этом месте какого-то святого.

Но не это важно; важно то, что когда я смыл верхнее изображение, то вода тотчас же перестала сочиться, не возобновляясь после в течение шести месяцев, которые я там пожил. Объяснить эту перемену я могу не иначе, как чудом.

Но я и не старался это делать, потому что, как и вдова фельдшера, не дивился и не дивлюсь чудесам. "Невозможное для человека - возможно Богу"- сказал Сам Господь Иисус Христос.

А где Господь, там чудеса не только возможны, но и необходимы. Потому Церковь и поет по праздничным вечерам: "Кто Бог велий, яко Бог наш! Ты еси Бог, творяй чудеса". Высочайшее чудо, прежде всего, Сам Бог. А после Бога все чудеса - малы и незначительны.

Обновленная икона Божией Матери

Здесь уместно вспомнить о чуде обновления икон. Как мы все помним, в первые дни после революции во многих местах нашей Руси обновлялись иконы.

Одну из таких я видел в Карпатской Руси, у кого-то из русских беженцев.

Иконочка была небольшая, вершков 5 высоты и 3-4 ширины. И изображение Божией Матери с наискось правого угла до противоположного левого было темным, а с другой - совсем светлым.

Это я видел.

"На Троицу"

То было в сербском монастыре "Петковица". (Петки по-сербски - пятница, а пятница по-гречески - параскеви, подготовительный день к субботе, и есть мученица и преподобная Параскева: частица мощей ее была в этом сербском монастыре "Свята Петка").

Этот монастырь был в 30 километрах от г. Шабец. Этот монастырь был в распоряжении русских монахов, 20-25 человек нас собралось здесь в 1923, кажется, году.

Службы мы там совершали "по уставу", довольно полно. На праздник Св. Пятидесятницы, после литургии, как известно, отправляется вечерня с тремя большими коленопреклонными молитвами Св. Василия Великого.

Я - в облачении, конечно, и с букетом цветов в руках, - почему-то вышел из алтаря и стал на клиросе, как помню...

Чтец спокойно, речитативом читает час. Я же - и тоже спокойно, - под это спокойное чтение думаю совсем об ином. Смотрю на цветы и, по обычаю, дивлюсь: вот живое чудо! Говорят, чудес нет! А в моих руках чудо

Божие - цветы. Как и отчего эти цветы? Совершенно не понимаю... В ботанике говорят - известно, цветы своим цветом привлекают насекомых и тем оплодотворяются растения. Не спорю. Хотя для меня это кажется крайне односторонним, неполным. А красота? Неужели она не имеет другого назначения?

Но и не в этом дело, не в вопросе - "для чего", а в ином вопросе: "Отчего? Как?" это произошло и происходит. Совершенно непостижимо мне...

И не мне одному. Вот в 1954 году, в Ростове, обратился ко мне профессор университета по кафедре именно ботаники. В первую войну с немцами Варшавский университет был переведен в Ростов-на-Дону. И с ним эвакуировался и этот профессор.

Всего он прослужил 40 лет. Организовал здесь Ботанический сад (кажется, на 172 гектара). И вышел недавно на пенсию. После этого (а, вероятно, в душе и раньше) он стал заниматься религиозными вопросами. И обратился ко мне с письмом, чтобы я порекомендовал кого-нибудь для руководства в религии. Я тогда не смог указать авторитетного и способного помощника ему, и поехал сам.

В разговоре я, между прочим, спросил его: понимает ли он, почему у розы цветы бывают и красные, и желтые, и белые:

Он спокойно помотал головой и говорит:

Нет!

А почему на цветах "Анютины глазки", на лепестках бывают еще маленькие кружочки то - фиолетовые, то - с желтыми оболочками, то с белыми?

Нет.

И не понимаю, почему и корни есть! И почему они - такие!

Вот вижу, и он - тоже не понимает...

Так и я смотрел на цветы в праздник Св. Троицы, как и всегда, так и теперь, как на непостижимое уму явление. Факт вижу, а понимать - ничуть не понимаю...

Так я спокойно размышлял, по обычаю. Девятый час спокойно читался... Ни в каком экстазе я, как видно и сейчас - не был.

И вдруг случилось нечто непостижимое.

В цветах, но не в самих цветах, а лучше сказать - через цветы, как-то постепенно, незаметно, как бы легко явился Бог, причем цветы нисколько не помешали: материя ничуть не задержала духовного мира, духа. Как это? Не могу объяснить, но явившееся нимало не зависело от цветов, а было из "особого мира". Кроме этого, явного для меня факта, добавить ничего не могу.

Я повторяю: ни в каком экстазе или истерии я решительно не был ни прежде, ни в этот момент, ни даже после. Не человекообразно, а именно невидимый, но истинно существующий, одушевленный Дух явился... Сравню - если бы ожил окружающий нас воздух... Потом одно мгновение я ощутил - то Бог Троица и один!

Не спрашивай, читатель - как? что такое? я объяснить никак не могу... Но это факт. Так было минуты две.

На молитве

Многое, непостижимое уму испытывалось мною. Однажды я записал:

"Отныне для меня нет дороже слов, как Отец, Сын и Святой Дух".

И тогда при произнесении их я заливался сладкими слезами, или совсем прекращал молитву - не мог. Сил не хватало говорить.

Так же и при словах - Бог и "рече Бог", Христос, Богородица....

И при чтении Евангелия - иногда.

Между прочим, я поэтому и любил накануне Рождества Христова, Богоявления, Пасхи служить в домовой Церкви один... Это повторялось почти каждый год.

И при всем этом - я искренно вижу себя, как и есть - грешником! Да и от сознания грехов тоже плачу... И это, я знаю, не от меня, не от ума, а от благодати, от Бога.

Это для меня такой же факт, как я вижу эту книгу.

Богоматерь

Одно время у меня возник вопрос: удалить ли от себя некоего сотрудника или же потерпеть. Ум говорил одно, а христианская любовь - другое. И в этом недоумении я писал письмо Св. Патриарху. Он ответил мне в том смысле, что и правда должна быть с любовью и любовь с правдою.

Написал я второе письмо с более подробными разъяснениями. Он ответил мне. Теперь уже позабыл, что. И я продолжал колебаться.

И однажды я лег спать в три часа утра - дел было много. Но только я лег в постель и потушил электричество, как в это мгновение (я нисколько еще не засыпал, это я точно знаю), около стола спальни, перед окном комнаты, с левой стороны от входа, в полутемноте (светилась малюсенькая электрическая лампочка), увидел полутемную фигуру Божией Матери (без младенца Иисуса Христа), сидящей на стуле, в смиренной позе с наклоненной головой: такая Она была смиренная.

И этим Она указывала мне путь смирения. То было минуты три. Я был спокоен. Написал Патриарху. Он ответил - самому решать вопрос. А через месяц или два тот человек сам подал просьбу об отставке.

Параклисис

Этим греческим словом называется молебен Божией Матери (напечатан в Часослове: "Многими содержим напастьми", поемый в скорбях).

Однажды, это было в Крыму (около 1917г.) - у меня сложились очень трудные обстоятельства, и я не видел исхода из них. Поэтому я открыл Часослов и начал читать параклисис Богородице. И не успел я прочесть еще и половину канона, как пришли люди, и все выяснилось совершенно благополучно.

Случай, по-видимому, очень простой. Но для меня он был неожиданным, чудесным. И притом молился я немного, минут пять. Милостива Царица Небесная!

Заключение

Промысел Божий охраняет всю нашу жизнь. Но иногда бывают особые случаи.

Иному они покажутся обыкновенными историями. Но мы считаем их делом Божественного промышления... Спорить не будем - не хочется. Да и сам читатель пусть разбирается в этом - случайны ли эти явления. Или же - нет?

Нужно сказать однозначно: воля Божия - это единственный окончательный критерий добра и зла в этом мире. Заповеди Божии не являются абсолютом, заповеди Божии в определенном смысле статистичны. Так, в подавляющем большинстве случаев, в миллионах, миллиардах случаев против одного, убивать с точки зрения христианства недопустимо, но это не значит, что никогда нельзя убивать. Мы знаем, что наши святые вожди, благоверные князья Александр Невский и Дмитрий Донской, стяжали Царство Небесное, несмотря на то, что мечи их обагрены кровью многих врагов веры и Отечества. Если бы они механически придерживались буквы Закона, Русь до сих пор была бы улусом Чингисхановой или Батыевой империи, и православие на нашей земле скорее всего было бы уничтожено. Известно также, что Преподобный Сергий Радонежский благословил Куликовскую битву и даже послал в войско двух схимонахов.

Это самые яркие и очевидные примеры, но можно практически о любой заповеди Божией сказать, что бывают случаи, когда есть воля Божия на то, чтобы именно в этой конкретной ситуации эту заповедь нарушить. Вот заповедь: «Не лжесвидетельствуй», то есть - не лги. Ложь - это опасный грех именно потому, что он как-то мало заметен и мало ощутим, особенно в форме лукавства: о чем-то умолчать, что-то исказить, чтобы или себе было выгодно, или кому-то угодно. Мы это лукавство даже не замечаем, оно проходит мимо нашего сознания, мы даже не видим, что это - ложь. А ведь именно этим страшным словом назван дьявол в единственной данной Самим Господом ученикам молитве «Отче наш». Спаситель называет дьявола лукавым. Поэтому каждый раз, когда мы лукавим, мы как бы отождествляем себя с нечистым духом, с духом тьмы. Страшно. Итак, лгать нельзя, страшно. Но вот вспомним главу с примечательным названием «о том, что не должно лгать» из поучений одного из столпов христианской аскетики аввы Дорофея. В ней кроме прочего говорится, что не ради корысти, а по любви, по состраданию иногда приходится сказать ложь. Но, правда, святой делает такую замечательную оговорку (вспомним, что эта оговорка была сделана в IV веке по Рождеству Христову для палестинских монахов): «он должен делать это не часто, но разве в исключительном случае, однажды во много лет». Такова мера святых.

Таким образом, мы видим, что двухтысячелетний опыт Церкви, опыт жизни во Христе, последним критерием добра и зла поставляет не букву закона, но исполнение воли Божией («буква убивает, а дух животворит» - 2 Кор. 3, 6). И если есть воля Божия на то, чтобы взять меч и идти защищать свой народ, своих близких, то исполнение этой воли Божией является не грехом, а праведностью.
И вот со всей остротой встает вопрос: «Как познать волю Божию?»

Дмитрий Белюкин. “Святейший патриарх Московский и всея Руси Алексий II у Генисаретского озера”.

Конечно же, познание воли Божией - это вопрос всей жизни и никакими краткими правилами его не исчерпать. Пожалуй, наиболее полно из святых отцов эту тему осветил митрополит Тобольский Иоанн (Максимович). Им написана замечательная книга «Илиотропион, или о сообразовании человеческой воли с Божественною волею». «Илиотропион» означает - подсолнечник. То есть это растение, которое, поворачиваясь за солнцем своей головкой, все время стремится к свету. Такое поэтическое название святитель Иоанн дал своей книге о познании воли Божией. Хотя написана она была более столетия назад, тем не менее это удивительно современная книга, как по языку, так и по духу. Она интересна, понятна и близка современному человеку. Советы мудрого святителя вполне применимы и в условиях кардинально изменившейся по сравнению с еще недавними временами жизни. Задача пересказать «Илиотропион» здесь не ставится - эту книгу нужно читать полностью. Мы же попытаемся предложить лишь самую общую схему решения этого важнейшего для спасения души вопроса.

Рассмотрим такой пример: вот перед нами лист бумаги, на котором невидимым образом поставлена некая точка. Можем ли мы сразу, не имея никакой информации, так сказать, «ткнув пальцем», определить (по сути дела угадать) местонахождение этой точки? Естественно - нет. Однако если вокруг этой невидимой точки изобразить по кругу несколько видимых точек, тогда, опираясь на них, мы можем с большой вероятностью определить искомую точку - центр окружности.
Есть ли в нашей жизни такие «видимые точки», с помощью которых мы могли бы познать волю Божию? Есть. Что это за точки? Это некие приемы обращения к Богу, к опыту Церкви и к нашей душе на пути познания человеком воли Божией. Но каждый из этих приемов не самодостаточен. Вот когда этих приемов несколько, когда они совмещены и учтены в необходимой мере, только тогда мы - сердцем! - можем познать, чего собственно Господь от нас ожидает.

Итак, первая «точка», первый критерий - это, конечно же, Священное Писание, непосредственно Слово Божие. Опираясь на Священное Писание, мы достаточно четко можем представлять себе границы воли Божией, то есть: что допустимо для нас, а что является совершенно неприемлемым. Есть заповедь Божия: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим…возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22, 37, 39). Любовь является последним критерием. Отсюда делаем вывод: если что-либо делается по ненависти, то это уже автоматически выпадает за границу возможности воли Божией.

В чем трудности на этом пути? Парадоксальным образом в том, что делает боговдохновенное Писание подлинно Великой Книгой - в его универсальности. А обратной стороной универсальности является невозможность однозначно интерпретировать Писание в каждом конкретном житейском случае вне колоссального духовного опыта жизни во Христе. А это, простите, не про нас сказано… Но, тем не менее, точка есть…

Следующий критерий - Священное Предание. Это опыт реализации Священного Писания во времени. Это опыт святых отцов, это опыт Церкви, которая 2000 лет искала ответ на вопрос, что значит жить, исполняя волю Божию. Этот опыт огромен, бесценен и практически дает ответы на все вопросы жизни. Но и тут есть свои проблемы. Здесь трудность противоположная - дискретность опыта. Ведь именно потому, что этот опыт так огромен, он включает в себя множество различных вариантов решения духовных и житейских проблем. Применить его в конкретных ситуациях практически невозможно без благодатного дара рассудительности - опять же в современной жизни исключительно редкого.

С книжными поучениями святых отцов и старцев связаны и некоторые специфические искушения. Дело в том, что в подавляющем большинстве случаев советы старцев относятся к конкретному человеку в конкретных обстоятельствах его жизни и могут меняться по мере изменения этих обстоятельств. Мы говорили о том, что промысел Божий о спасении человека может быть различен. А почему так? Потому что, как правило, человек прямым путем - путем совершенства - по своей немощи (лени?) не идет. Вот сегодня он не выполнил то, что он должен был выполнить. Что ему остается? Погибнуть? Нет! Господь в этом случае предусматривает для него какой-то другой, может быть, более тернистый, долгий, но столь же абсолютный путь спасения. Если он согрешил, а ведь нарушение воли Божией всегда есть вольный или невольный грех, то этот путь спасения обязательно лежит через покаяние. Например, сегодня старец говорит: «Ты так-то и так-то должен поступить». А человек уклоняется от выполнения духовного наказа. Потом опять приходит к старцу за советом. И тогда старец, если видит в нем раскаяние, говорит, как он должен поступить в новой ситуации. Говорит, возможно, противоположное предыдущему слову. Ведь прежний совет человек не выполнил, поступил по-своему, и это кардинально изменило ситуацию, создало новые - в первую очередь духовные - обстоятельства. Таким образом, мы видим, что индивидуальность советов старцев в конкретных случаях жизни является объективным препятствием к тому, чтобы можно было просто сказать: «Читайте советы старцев, следуйте им - и будете жить по воле Божией». Но и это - точка…

Третий критерий - голос Божий в сердце человека. Что это? Совесть. Удивительно и утешительно сказано апостолом Павлом, что «когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон, они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их…» (Рим. 2, 14–15). В каком-то смысле можно сказать, что совесть - это тоже образ Божий в человеке. И хотя «образ Божий» понятие многосложное, но одно из проявлений его - голос совести. Таким образом, голос совести в определенной мере можно отождествить с гласом Божиим в сердце человека, являющим ему волю Господню. Итак, очень важно желающему жить по воле Божией быть честным и трезвенным в слышании голоса своей совести (вопрос в том, насколько мы к этому способны).

Еще один критерий, четвертый (конечно, не умаленный по значимости, ибо в круге все точки равноценны) - молитва. Совершенно естественный и очевидный для верующего человека способ познания воли Божией. Расскажу пример из моей жизни. Был трудный ее период: столько сконцентрировалось проблем, столько мудрований - казалось, жизнь зашла в тупик. Впереди какой-то бесконечный лабиринт дорог, куда ступить, в какую сторону идти - совершенно непонятно. И тогда мой духовник сказал мне: «Что ты мудруешь? Молись каждый вечер. Не надо никаких сверхусилий - каждый вечер говори молитву: «Господи, укажи мне путь, в онь же пойду». Каждый раз перед сном говори это с земным поклоном - Господь обязательно ответит». Так молился я две недели, и вот произошло событие в смысле житейском крайне маловероятное, разрешившее все мои проблемы и определившее дальнейшую жизнь. Господь ответил…

Пятый критерий - благословение духовника. Счастлив тот, кого Господь допускает получить благословение старца. К сожалению, в наше время - «старцы отняты от мира» - это исключительная редкость. Хорошо, если есть возможность получить благословение своего духовника, но и это тоже не так просто, не у каждого сейчас есть духовник. А ведь даже и в первые века христианства, когда люди были богаты духовными дарами, святые отцы говорили: «Моли Бога, чтобы он послал тебе человека, который тебя духовно управит». То есть и тогда обретение духовника было определенной проблемой, и тогда уже нужно было особо вымаливать себе духовного руководителя. Если нет ни старца, ни духовника, тогда можно получить благословение у священника. Но в наше время, время духовного оскудения, нужно быть при этом достаточно трезвенным. Нельзя следовать механически принципу: все, что речет священник - это обязательно от Бога. Наивно предполагать, что все священники могут быть духовниками. Апостол говорит: «Все ли Апостолы? Все ли пророки? Все ли учители? Все ли чудотворцы? Все ли имеют дары исцелений?» (1 Кор. 12, 29). Не надо считать, что сама по себе харизма священства уже автоматически является харизмой пророчества и прозорливости. Здесь надо всегда быть осторожными и искать себе такого духовного руководителя, общение с которым приносило бы очевидную пользу душе.

Следующий критерий - советы духовно опытных людей. Это опыт жизни благочестивого человека и это наше умение учиться на добром (а может быть, и негативном - тоже опыт) примере. Помните, как в кинофильме «Щит и меч» некто сказал: «Только дураки учатся на своем опыте, умные учатся на опыте других». Умение воспринять опыт благочестивых людей, общение с которыми нам даровано Господом, умение прислушаться к их советам, найти в них необходимое себе и рационально это использовать - тоже способ познания воли Божией.

Есть и еще очень важный критерий определения воли Божией. Критерий, о котором говорят святые отцы. Так, об этом пишет преподобный Иоанн Лествичник в своей знаменитой «Лествице»: то, что от Бога, умиряет душу человека, то, что против Бога, душу смущает и приводит ее в неспокойное состояние. Когда результатом нашей деятельности является обретение в душе мира о Господе - не лени и сонливости, но особого состояния активного и светлого умиротворения - то это тоже показатель правильности выбранного пути.

Восьмой критерий - умение чувствовать обстоятельства жизни; воспринимать и трезво оценивать то, что вокруг нас происходит. Ведь ничто не происходит просто так. Волос с головы человека не упадет без воли Всевышнего; капля воды не скатится, веточка не сломается; никто не подойдет и не оскорбит нас, и не поцелует, если это не было попущено Господом к какому-то нашему вразумлению. Таким вот образом Бог созидает обстоятельства жизни, но наша свобода этим никак не ограничена: выбор поведения во всех обстоятельствах всегда за нами («…воля человека выбирающая…»). Можно сказать, что жизнь по воле Божией - наш естественный ответ на созданные Богом обстоятельства. Конечно, «естественность» должна быть христианской. Если обстоятельства жизни складываются, к примеру, так, что для обеспечения семьи нужно, как кажется, провороваться, то, конечно же, это не может быть волей Божией, ибо это противоречит заповедям Божиим.

И еще важнейший критерий, без которого не может быть ничего остального - терпение: «…терпением вашим спасайте души ваши» (Лк. 21, 19). Все получает тот, кто умеет ждать, кто умеет вручить Богу решение своей проблемы, кто умеет дать Господу возможность Самому сотворить то, что Он о нас предусмотрел. Не надо навязывать Богу своей воли. Конечно, иногда бывает так, что нужно решиться на что-то в один миг, сделать нечто в одну секунду, что-то совершить, ответить. Но это опять же какой-то особый промысел Божий, и даже в этих обстоятельствах обязательно будет некая подсказка. В большинстве же случаев самый оптимальный способ - дать Господу возможность явить Свою волю в нашей жизни обстоятельствами так очевидно, что уже от этого никуда не денешься. Молись и жди, находясь, пока возможно, в том состоянии, в которое Господь тебя поставил, и Господь явит тебе Свою волю на дальнейшую жизнь. Практически это означает не торопиться с принятием ответственных решений (например, молодоженам о. И.К. советует в состоянии жениха и невесты «повидать четыре времени года») и без явной необходимости не менять своего житейского положения: «Каждый оставайся в том звании, в котором призван» (1 Кор. 7, 20).

Итак, мы наметили те критерии, «точки» - Священное Писание и Предание, совесть, молитва, благословение и духовный совет, мирное состояние души, чуткое отношение к обстоятельствам жизни, терпение, - которые дают нам возможность познавать промысел Божий о нашем спасении. И вот тут возникает совсем другой, парадоксальный вопрос: «Отдаем ли мы себе отчет - а зачем нам знать волю Божию?» Помню слова опытного священника, братского духовника одного из старейших монастырей Руси: «Волю Божию знать страшно». И в этом есть глубокий смысл, который в разговорах о познании воли Божией как-то легкомысленно упускается. Волю Божию, действительно, знать страшно, ибо это знание - колоссальная ответственность. Вспомните слова Евангелия: «Раб же тот, который знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много; а который не знал, и сделал достойное наказания, бит будет меньше. И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут» (Лк. 12, 47–48). Представьте себе: прийти на Суд Божий, и услышать: «Ты знал! Тебе было открыто, что Я от тебя жду - и ты сознательно делал противоположное!» - это одно, а прийти и смиренно взмолиться: «Господи, я такой неразумный, ничего не понимаю. Как мог, я старался делать добро, но все что-то не так получалось». Что уж с такого взять! Конечно, пребывания со Христом он не заслужил - но все же «бит будет меньше».

Мне часто приходится слышать: «Батюшка, как жить по воле Божией?» Спрашивать спрашивают, а вот жить-то по Его воле не желают. Вот почему страшно знать волю Божию - потому что тогда и жить нужно по ней, а это зачастую совсем не то, что нам хочется. От подлинно благодатного старца, о.Иоанна Крестьянкина, я слышал такие печальные слова: «Торгуют моими благословениями! Все спрашивают меня: «Что делать?» Все говорят, что живут по моим благословениям, но почти никто не выполняет того, что я им говорю». Вот это страшно.

Оказывается, «узнать волю Божию» и «жить по воле Божией» - это совсем не одно и то же. Узнать волю Божию возможно - Церковь оставила нам великий опыт такого познания. А вот жить по воле Божией - это личный подвиг. И легкомысленное отношение здесь недопустимо. К сожалению, понимания этого очень мало. Со всех сторон слышны стенания: «Дайте нам! Покажите нам! Укажите нам - как поступить по Божией воле?» А когда говоришь: «Бог благословит тебя поступить так-то и так-то» - поступают все равно по-своему. Вот и получается - «Волю Божию мне скажите, но жить-то я буду так, как мне хочется».

Но, мой друг, ведь наступит момент, когда отягощаемая нашим коснением во грехах Божия справедливость вынуждена будет превозмочь Божие милосердие, и ответить придется за все - и за попустительство страстям, и за «игру в волю Божию». К этому вопросу нужно относиться очень серьезно. По сути дела это вопрос жизни и спасения. Чью волю все-таки - Спасителя или искусителя - мы выбираем каждый момент нашей жизни? Здесь нужно быть и рассудительным, и трезвенным, и честным. Не следует «играть в познание воли Божией» - бегая по священникам за советами до тех пор, пока не услышишь от кого-либо ту «волю Божию», которая тебе угодна. Ведь таким образом изощренно оправдывается свое самоволие, и нет тогда места спасительному покаянию. Лучше уж сказать честно: «Прости, Господи! Конечно, Твоя воля свята и высока, но я по немощи своей не достигаю этого. Помилуй меня, грешного! Даруй мне прощение за мои немощи и даруй мне путь, на котором я бы не погиб, но смог бы придти к Тебе!»

Итак, есть промысел Божий о спасении каждого человека, и есть единственная ценность в этом мире - жизнь по воле Божией. Господь дает нам возможность познания вселенской тайны - воли Творца о спасении Своего отпавшего творения. Только нужно нам иметь твердую решимость не играть в познание воли Божией, а жить по ней - это путь в Царствие Небесное.

В заключение я хотел бы сказать несколько слов о рассудительности - без нее невозможно познание воли Божией. И действительно - мы говорили о том, что в конкретных жизненных обстоятельствах только духовным рассуждением можно верно интерпретировать как истины Священного Писания, так и опыт святых отцов, и житейские коллизии. Механическое следование букве закона вне духовного рассуждения - например, раздать имущество ради достижения совершенства (без созревания души для подвига; по сути дела вне смирения) - прямой путь либо к духовной прелести, либо к отпадению в уныние. Но дух рассуждения - это не критерий, это дар. Он не «осваивается» сознанием (как, например, опыт святых отцов) - он ниспосылается свыше в ответ на наше моление и, как любой дар благодати, почиет только в смиренном сердце. Будем же из этого исходить - и довольно.
И вновь вслушаемся в слова апостола Павла: «Посему и мы с того дня, как о сем услышали, не перестаем молиться о вас и просить, чтобы вы исполнялись познанием воли Его, во всякой премудрости и разумении духовном, чтобы поступали достойно Бога, во всем угождая Ему, принося плод во всяком деле благом и возрастая в познании Бога…»
(Кол. 1, 9–10).

Божественному сверхсовершенству известно все прежде того, как произойдет и до того, как закончится. Нам же, по причине многочисленных изменений, которые вызваны в нас грехопадением вместе с неосмотрительным и преступным поведением человека, все это кажется неизвестным, изменчивым и непостижимым.

Несмотря на то, что все подчинено Божественному Промыслу и Попечению,в зависимости от обстоятельств, времени, места, лиц и коварства сатаны, возможны изменения в установленном порядке вещей.

Но ничто не может воспрепятствовать Промыслу Божию или отменить его действия в отношении творения. Своими порочными действиями мы можем лишь способствовать изменению способа функционирования или действия различных элементов.

Божественная воля или Божественный совет, если рассматривать поочередно, проявляется в четырех видах.

Во-первых, Божественное благоволение или благосклонность, благоволительная воля, то есть то, что по преимуществу хочет Бог.

Во-вторых, домостроительство, домостроительная воля, согласно которойв силу нашей немощи Бог нам отечески уступает.

В-третьих, уступка, уступительная воля, согласно с которой Бог вмешивается и вразумляет.

И, в-четвертых, многоплачевная богооставленность: когда человек живет в нераскаянном упорстве и безчувствии, вызывая тем самым это состояние, когда Бог оставляет его.

Посредством Божественной воли всеспасительный Божественный Промысл реализуется даже вопреки тому факту, что наше собственное падение исказило равновесие, нарушив весьма хорошие условия его существования. «Кто мудр, тот заметит сие, и уразумеет милость Господа» (Пс. 106:43).

Бог, поскольку все предвидел, мог воспрепятствовать злоключению, постигшему человека, но тем самым упразднялась бы личная свобода последнего. Как раз из уважения к ней Он оставил конечный выбор за самим человеком, и таким образом, тот несет сам ответственность за свою жизнь, полную треволнений и трудов либо по причине помрачения ума, либо в силу страстной его испорченности и пренебрежения рассуждением.

В плачевном сем положении, в котором оказался человек после того, как сам отделил себя от любящего Бога, имеют место нападки и влияния сатаны, имеющего власть в этой долине плача, где мы живем. Право это мы ему уступили сами, оставив рай и последовав за ним.

Будучи по апостолу Павлу «князем века сего» (2 Кор. 4:4), адский змей никогда не перестает нападать и обольщать человека безстыдными предложениями. Нужно быть более внимательным и больше молиться, и особенно в наше время, когда дурной пример стал нормой и с помощью существующих средств передается мгновенно.

Следовательно, Божественный Промысл - есть всеспасительная забота и попечение, которыми Бог обымает тварей телесных и духовных, ныне живущих и имеющих быть, в настоящее время и в вечности.

Правда Божия также реализуется в сфере Божественного Промысла. Она вмешивается в жизнь человека тогда, когда в ней господствует неразумное начало. Так Правда Божия, являясь абсолютной, удерживает это неразумное начало для общей пользы в достижении человеком своего предназначения. Все, что существует, от начала своего творения предназначено к какой-то цели. И этот Божественный замысел не может измениться, потому, что Бог «вся премудростью сотворил».

Если же по наивности человека или демонским коварством первоначальная цель нарушается, тогда в силу последующего раскаяния человека и в зависимости от степени покаяния и исправления прегрешения место Божественного благоволения занимает Божественное домостроительство.

Бог, «Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим. 2:4), предопределяет все согласно благоволительной Своей воле, что есть не что иное, как абсолютный и безошибочный путь для достижения нами своей цели, и Он может нам даровать «несравненно больше всего, чего мы просим, или о чем помышляем» (Еф. 3:20).

Когда человек заблуждается или пренебрегает своим долгом, Бог, вместо того, чтобы изменить Свое решение, лишив его милости, которую даровал, и отвергнув, как виноватого, вмешивается в целях вразумления, чтобы привести человека к исправлению. Это, согласно святым отцам, и представляют собой вразумительные или примирительные напасти. Оправдывается на практике изречение: «Кого любит Господь, того наказывает, и благоволит к тому, как к сыну своему» (Притч. 3:12).

Вместо того чтобы отвергнуть нарушителя, Бог по человеколюбивому домостроительству врачует болезнь предательства соответствующими искушениями. Большинство из глубочайших судов Божиих, посредством которых управляется настоящая жизнь, относятся именно к этому типу примирения. «Блажен человек, которого вразумляешь Ты, Господи, и наставляешь законом Твоим» (Пс. 93:12). И снова: «прежде страдания моего я заблуждался» (Пс. 118:67) и «строго наказал меня Господь; но смерти не предал меня» (Пс. 117:18).

Основные причины нынешнего неустройства падшего человека есть его состояние переменчивости, в котором он пребывает, и его помышления, которые «зло от юности его» (Быт. 8:21).

Оттого, что мы не можем убедить себя быть последовательными при исполнении наших обязанностей, мы нарушаем замысел Божественного Промысла и вынуждаем Бога для сохранения равновесия подвергать нас примирительным напастям, которые довольно мучительны. Но это есть наш крест и мы должны нести его.