Главная › Позвоночник › Экономический кризис в россии в годы первой мировой войны. Ii

Экономический кризис в россии в годы первой мировой войны. Ii

Бойко Л.А. Продовольственное снабжение как инструмент обеспечения экономической безопасности России в 1917 году / Л.А. Бойко, А.П. Бойко // Международный журнал гуманитарных и естественных наук. – 2017. – №8. – С. 4-8

ПРОДОВОЛЬСТВЕННОЕ СНАБЖЕНИЕ КАК ИНСТРУМЕНТ

ОБЕСПЕЧЕНИЯ ЭК ОНОМИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ В 1917 ГОДУ

Л.А. Бойко , канд . филос . наук, доцент

А.П. Бойко , студент

Кубанский государственный университет

(Россия , г . Краснодар )

Аннотация. В данной статье была рассмотрена проблема продовольственного обе с печения как фактора-катализатора, ускорившего революционные процессы в России в 1917 году. Кроме того, были изучены основные показатели, характеризующие состояние российской экономики в предреволюционный период. Проанализирована нормотворческая деятельность царского правительства, Временного правительства и органов советской власти в сфере государственного регулирования аграрного вопроса. Был сделан вывод о том, что неэффективное решение продовольственного вопроса послужило одной из пр и чин свержения дома Романовых, затем – Временного правительства и, как следствие, популярности партийной программы большевиков и их прихода к власти в результате Октябрьского переворота 1917 года.

Ключевые слова: продовольственный кризис, Временное правительство, социализация земли, государственное регулирование экономики, земельная реформа, аграрная полит и ка, революционное нормотворчество.

Продовольственный кризис начала 1917 года в России был кризисом не произво д ства, а распределения и снабжения. Он стал одной из главных причин Феврал ь ской революции 1917 г. Государственная власть не сумела преодолеть кризис, в ы полнить обязательства по снабжению пр о довольствием не только арми и , но и Ро с си и в целом. Тяготы Первой мировой во й ны ощущались всем населением России : огромные человеческие жертвы, сокращ е ние народно-хозяйственного потенциала, экономическая разруха, эпидемии , голод, вызванный тем, что н а фронт ушли 12,8 млн крестьян .

В 1916 году разразились транспортный и топливный кризисы, железные дороги из-за низкой пропускной способности не могли обеспечить бесперебойную доста в ку продовольствия в города. Крестьяне, не получая необходимых промышленных т о варов, не поставляли сельхозпродукты на рынок, предпочитая дожидаться лучших времён. Уже осенью 1916 года в Москве и Петрограде появились очереди за проду к тами питания, острым оказался прод о вольственный кризис. В ноябре 1916 г. с а мым острым по литическим вопрос ом стал вопрос о продовольственном снабжении фронта и тыла . В обществе расценивалось благоприятное разрешение продовольс т венного кризиса чуть ли не как спасение династии Романовых.

С осени 1916 года правительство взяло под свою юрисдикцию заготовительные мероприятия по снабжению населения, чем до того занимались местные органы самоуправления. Общий продовольстве н ный план зимой 1916/1917 года утве р ждался Центральным бюро по мукомолью и Главноуполномоченным по закупке хл е ба для армии, который давал наряды для войсковых интендантов .

Только в течение 1916 года сменилось несколько министров сельского хозяйства . В России назревал продовольственный крах . Не только резкое сокращение ур о жая , но и нежелание помещиков продавать хлеб по твёрдым ценам, введённым прав и тельством в сентябре 1916 года , привело к тому, что н а рубеже 1916-1917 гг. цены на продукты питания взлетели вверх. Остро продовольственный кризис переживали центральные промышленные регионы , к о торые снабжались продукцией, ввезённой из других районов России.

Н арастани е экономического кризиса привело к попытке полного регулирования экономики на государственном уровне. В городах появилась система распределения продуктов по карточкам. Государство ст а ло контролировать материально-техническое снабжение предприятий (в т.ч. частных) и распределение их проду к ции. В 29 ноября 1916 года министр зе м леделия А. Риттих подписал постановл е ние «О развёрстке зерновых хлебов и ф у ража, приобретаемых для потребностей, связанных с обороной» . В 31 губернии была введена продразвёрстка на хлеб . О д нако царское правительство оказалось н е способным осуществить продразвёрстку из-за распылённости крестьянских х о зяйств, что привело к провалу конечной цели заготовки хлеба. Централизация ст а ла наиболее слабым местом в проведении продовольственной политики . Де я тельность государственных органов была разобщена и раздроблена.

В большинстве губерний, где были н а значены большие наряды на развёрстку, местные органы отказывались от неё, предпочитая добровольные закупки хлеба посредством сельскохозяйственных о б ществ, земств, кооперативов. Массовый саботаж правительственных мероприятий российской деревней на рубеже 1916/1917, а также многочисленные противоречия правовых актов, регулирующих снабж е ние, порождали постоянные трения между различными органами и учреждениями – как местными, так и центральными.

Однако эти х мер было явно недост а точно, о чём свидетельствует справка о финансовом и экономическом положении страны, которая была представлена 17 я н варя 1917 на заседании Совета Министров . В ней подчёркивалос ь, что резко сниз и лось промышленное производство, урожай хлеба упал на 50%, в 4 раза – с 8,5 млрд руб. до 33,5 млрд руб. увеличился гос у дарственный долг. Возросла инфляция: покупательная способность рубля упала до 27 копеек.

В январе-феврале 1917 года Москва и Петроград получили лишь четверть пл а нируемых поставок продуктов питания, что вызвало продовольственный кризис и стало предпосылкой для массовых выст у плений рабочих . В начале 1917 г. в М о скве было издано официальное запрещ е ние изготовлять пирожные, торты, конф е ты и другие кондитерские изделия.

К началу 1917 года перебои в поставках продовольствия в крупных городах России лишь усилились. Из-за нехватки хлеба в середине февраля забастовали 90 тыс. р а бочих Петрограда, которые не желали те р петь спекуляцию и рост цен. 18 февраля к ним присоединились рабочие Путиловск о го завода. Администрация объявила о его закрытии, что послужило поводом к нач а лу массовых выступлений в столице. Кр и зис, связанный с продовольственным снабжением столицы из-за разрухи на транспорте, выплеснул 23 февраля на ул и цы Петрограда тысячи рабочи х с лозунг а ми «Хлеба! », «Долой войну!», «Долой с а модержавие!». Хлеб , по свидетельству с о временников, появился в Петрограде тол ь ко после отречения Николая II.

19 марта 1917 при министерстве земл е делия был создан Главный земельный к о митет (к июлю они были созданы в 1/3 г у берний европейской России). По Полож е нию о земельных комитетах от 21 апреля (4 мая) 1917 года они создавались «для подготовки земельной реформы и для ра з работки неотложных временных мер, впредь до разрешения земельного вопроса Учредительным Собранием» . Эта единственная, пожалуй, мера, удовлетв о рявшая требованиям широких слоёв нас е ления новой России, носила скорее демо н стративный характер. Таким образом, от решения еще одного из главных вопросов революции – аграрного – Временное пр а вительство фактически уклонилось, отт я гивая его решение до созыва Учредител ь ного собрания.

Решение Временного правительства ввести в воюющей стране хлебную мон о полию постановлением от 25 марта 1917 года привело к роспуску первого состава Временного правительства.

Признавая необходимость проведения земельной реформы, Временное прав и тельство вместе с тем в апреле 1917 года издало закон «Об охране посевов». С о гласно этому закону землевладельцам г а рантировалось полное возмещение убы т ков в случае народных волнений. Одн о временно крестьянам запрещался сам о вольный захват помещичьих земель; за участие в беспорядках они могли привл е каться к уголовной ответственности. Всё это не могло не усилить недовольство кр е стьянства аграрной политикой буржуазн о го Временного правительства.

Во втором коалиционном составе Вр е менного правительства были сформиров а ны министерства труда (меньшевик М.И. Скобелев), продовольствия (наро д ный социалист А.В. Пешехонов), госуда р ственного призрения (кадет Д.И. Шаховский ), которые должны были организовать снабжение продовольствием. Министерству продовольствия вменялось в обязанность обеспечение твёрдых цен на продукты питания и перераспределение продовольственных запасов. В новой же послереволюционной обстановке подо б ные действия Временного правительства были явно запоздалыми и недостаточн ы ми.

Придя к власти, это правительство не решило и не могло решить ни одного из главных вопросов революции – аграрного и рабочего, о борьбе с разрухой и голодом, о войне и мире. К осени 1917 года Россию охватили крестьянские бунты. Крестья н ство надеялось, что революция быстро решит проблемы деревни, однако вместо земли крестьянство получило лишь сму т ные обещания о подготовке аграрной р е формы. Захват помещичьих земель и ус а деб принял массовый характер. Это были первые всполохи гражданской войны.

Пришедшая на смену Временному пр а вительству советская власть не смогла бы упрочиться без решения коренного вопр о са революции – вопроса о земле. При р а боте над «Декретом о земле» Ленин и с пользовал эсеровский наказ о «социализ а ции земли», составленный на основании 242 местных крестьянских наказов, и ц е ликом включил его раздел «О земле» в текст декрета. В наказе содержалось тр е бование отмены частной собственности на землю. Согласно Декрету «О земле», у т верждённому в ночь с 26 на 27 октября 1917 г., помещичьи земли конфисковыв а лись с помощью особых комиссий, назн а ченных местными Советами. Затем эти земли передавались в пользование крест ь янам, делились по принципу уравнител ь ного землепользования (т.е. поровну, по трудовой норме – по количеству работн и ков в семье, которые могли обрабатывать надел; или по потребительской норме – по числу едоков в семье). Декрет означал конфискацию земли помещиков, отмену их частной собственности без выкупа. С о гласно «Декрету о земле», каждая крест ь янская земля должна была получить по 2-3 десятины земли, однако за неимением те х ники и скота земля не могла быть испол ь зована .

Декрет о земле привлёк все крестьянс т во на сторону революции. Земля передав а лась в распоряжение местных крестья н ских комитетов и уездных Советов крест ь янских депутатов. Русский пролетариат был малочисленным и состоял в основном из крестьян, выброшенных в город, но имевших крепкие связи с деревней. Бол ь шевистская постановка аграрного вопроса могла привести к тому, что они повернули бы обратно в деревню.

1 декабря 1917 года впервые в мировой экономической практике был создан гос у дарственный орган непосредственного р е гулирования народного хозяйства и упра в ления – Высший совет народного хозяйс т ва (ВСНХ).

В феврале ВЦИК принял «Основной з а кон о социализации земли», по которому весной 1918 года началась реализация «Декрета о земле». Крестьяне должны б ы ли безвозмездно получить 150 млн десятин земли, освобождались от задолженности б анкам и от платежей за аренду. На V Вс е российском съезде Советов (4-10 июля 1918 года) была принята Конституция РСФСР, в 5 главе которой излагались сл е дующие положения: обязанность всех граждан работать в соответствии с при н ципом «Не трудящийся да не ест».

Таким образом, большевики провели аграрную реформу, в которую входили: реализация «Декрета о земле» и закона о социализации земли, уравнительный пер е дел, а позднее введена продо вольственная диктатура – реквизи ция хлеба продотр я дами.

Необходимо отметить, что правом и з давать законы , в том числе связанные с решением продовольственного вопроса, после Октябрьского переворота 1917 года обладали все высшие органы государс т венной власти: съезды Советов РСФСР, ВЦИК и его Президиум, СНК. Централ ь ные правительственные ведомства (ВСНХ, наркоматы и др.) были наделены правом законодательной инициативы, что отраж а лось в подготовке ими законо проектов, а также издания распорядительных норм а тивно-правовых актов по вопросам своего ведения [ 2, с. 15-16]. Распространенной формой законодательного акта стал декрет и классическое постановление, издаваемые высшими органами государственной вл а сти. Причем все они имели одинаковую юридическую силу.

Четкого назначения той или иной фо р мы нормативного акта законодатель не придерживался: в декрете могли соде р жаться подробные инструкции реализации властного предписания, в то время как в положении указывались общие черты р е гулирования, а в инструкции они конкр е тизировались, резолюции составлялись как предписания и т. д. Такая практика поня т на – юридическая техника государстве н ных органов и служащих при разработке властно-распорядительных актов наход и лась еще в стадии становления , нормати в ный массив по аграрному вопросу форм и ровался стихийно, по мере появления пр о блем, его систематизация и иерархизация были тогда не самыми главными вопрос а ми революционного нормотворчества.

Подводя итог, следует отметить, что любое нарушение равновесия в системе продовольственного снабжения государс т ва неизбежно ведёт к кризису экономич е ской системы в целом, создаёт ряд угроз экономической безопасности страны. Опыт дореволюционного царского прав и тельства, а затем и Временного правител ь ства, недооценивавших важность решения аграрного вопроса для крестьянства, пок а зал, что кризис системы продовольстве н ного снабжения может повлечь за собой революционны е настроения в обществе и стать катализатором процесса смены п о литического режима.

Библиографический список

1. Быстренко В.И. Аграрный вопрос и роль крестьянства в революционных событиях в России в 1917 году (к 100-летию Февральской революции в России) // Наука и Мир. – 2017. – Т. 2. № 3 (43). – С. 27-31.

2. Журавлев В.В . Декреты советской власти 1917- 1920 гг. как исторический источник. М., 1979.

3. Захарченко Г.В. О некоторых государственно-правовых особенностях в практике продовольственного распределения первых лет советской власти // Право и практика. Н а учные труды института Московской государственной юридической академии имени О.Е. Кутафина в г . Кирове. – 2016. – №1 (15). – С. 51-54.

4. Карпачев М.Д. о кризисе продовольственного снабжения в годы Первой мировой войны // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. – 2012. – №1. – С. 255-268.

5. Кондратьев Н.Д. Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции. – М., 1991.

6. Оськин М.В. Продовольственная политика России накануне февраля 1917 г.: поиск выхода из кризиса // Российская история. – 2011. – № 3. – С. 53-66.

7. Оськин М.В. Продовольственное снабжение русской армии накануне и п осле Фе в ральской революции 1917 г. // Вопросы истории. – 2016. – № 12. – С. 40-53.

8. Об учреждении земельных комитетов. Постановление Временного правительства 21 апреля 1917 // Сборнике Указов и Постановлений Временного Правительства. Вып.1. 27 февраля – 5 мая 1917 г. – 1917. – С. 192 — 197.

FOOD SUPPLY AS A TOOL FOR ENSURING ECONOMIC SAFETY

OF RUSSIA IN 1917

L.A. Boyko , candidate of philosophical sciences, associate professor

A.P. Boyko , student

Kuban state university

(Russia, Krasnodar)

Abstract. In this article the problem of food security as a catalyst-factor, accelerating the revolutionary processes in Russia in 1917, was considered. In addition, the main indicators characterizing the state of the Russian economy in the pre-revolutionary period were studied. The normative activities of the tsarist government, the Provisional Government and the bodies of Soviet power in the sphere of state regulation of the agrarian question were analyzed. It was concluded that the ineffective solution of the food issue served as one of the reasons for the ove r throw of the Romanovs’ house, then the Provisional Government and, as a consequence, the popularity of the party program of the Bolsheviks and their coming to power as a result of the October 1917 coup.

Keywords: food crisis, Provisional Government, socialization of land, state regulation of the economy, land reform, agrarian policy, revolutionary rule-making.

Политическую точку в революции 1905 года поставил указ Николая II от 3 июня 1907 года (т.н. «Третьеиюньский переворот»), окончательно превративший Думу из законодательного органа в совещательный. На парламентаризме в России - в классическом его понимании - был поставлен крест. Этап революции сменился этапом реакции. Но сами революционные события мало зависели от политических решений, продолжая неравномерно развиваться вплоть до начала Первой мировой войны.

Ни один из вопросов, поставленных революцией, не был разрешен. В стране вспыхивали крестьянские волнения, бастовали заводы и фабрики. Это не были уже массовые единовременные выступления, благодаря чему складывалось впечатление о бунте, пошедшем на спад.

Но стоило правительству затронуть принципиальную проблему, "болевую точку" общества, сопротивление возникало вновь. Так было с попыткой Столыпина решить аграрный вопрос . Расстрел войсками бастующих рабочих на приисках Лены в 1912 году (погибло более 500 человек) был встречен массовыми забастовками протеста по всей России.

Достигнутое к 1908-1913 гг. равновесие больше походило на противостояние противников, не решающихся первыми нажать на курок. В событиях 1905 года армия ярко продемонстрировала, на чью сторону она может встать. Это делало противостояние еще более опасным. Тем, кто ищет причины Гражданской войны в октябре 1917 года следует задуматься об этом состоянии общества, уже разделенном на два лагеря - шансы на примирение еще сохранялись, но с ходом времени их становилось все меньше. Время не лечило - каждый год, не приносящий разрешения давно назревших вопросов, подтачивал авторитет власти и лишь усиливал моральные позиции революционеров. Их призывы к свержению власти как единственному методу выхода из тупика обретали благодатную почву во всех слоях общества - что и выразилось в феврале 1917 года, когда лишь единицы, буквально единицы, высказались в поддержку императора.

Нельзя сказать, что царское правительство бездействовало. Но там, где гордиев узел назревших противоречий следовало рубить с плеча, оно лишь слегка надрезало, причиняя боль. А скорее предпочитало эволюционные методы, долженствующие разрешить вопрос в перспективе.

Сегодня много говорят об экономическом рывке России 1909-1913 годов. Действительно, среднегодовой прирост промышленной продукции составил 8,9%, что только на 0,1% было ниже показателя 1893-1900. А в целом за 1890-1913 объём продукции тяжелой промышленности вырос в 7 раз, так же выросла переработка хлопка, в четыре раза - производство сахара и т.д.

И в целом не оставляет сомнений, что продолжающийся промышленный рост повлек бы за собой постепенный рост образования - предприятиям все больше требовались бы грамотные рабочие. Рост образования потребовал бы новых общественных отношений, в перспективе как-нибудь подступились бы и к решению аграрного вопроса - если бы события заставили себя подождать.

Но история не любит ждать опоздавших. О Первой мировой говорят, что она была не нужна России. Это так же верно, как и то, что мнения России в этом вопросе никто не спрашивал. Она была неизбежна, участие нашей страны закладывалось всей предшествующей внешней политикой. И к ней страна оказалась не готова.

Война разрушила все перспективные планы, привела к стагнации в промышленности и катастрофе в сельском хозяйстве. К хаосу на транспорте, инфляции, росту цен на основные товары и безудержному росту государственного долга. За годы войны он вырос на 8 млрд. руб., достигнув к 1917 году 11,3 млрд. руб.

Транспорт не справлялся с перевозками. Предприятия испытывали острую нехватку металла, топлива, сырья. Сельское хозяйство лишилось миллионов рабочих рук. В городах начались перебои с продовольствием.

«Выпуск бумажных денег достиг двойной суммы нашего металлического запаса, поезда приходили с запаздыванием на два часа, хлеб вздорожал на 5 коп. на фунт и риттиховская разверстка дала лишь половину ожидавшегося подвоза», - вспоминал член ЦК кадетской партии А.С.Изгоев.

В этих условиях правительство предпринимало ряд мер по государственному регулированию экономики. В мае 1915 года было создано «Особое совещание» по усилению снабжению действующей армии главнейшими видами боевого довольствия. К августу 1915 «Особых совещаний» было уже пять: по обороне; по обеспечению топливом путей сообщения (учреждений; предприятий, работающих на оборону); по перевозке топлива, продовольствия и военных грузов; по продовольственному делу; по устройству беженцев.

Согласно Положению о совещаниях, утвержденному Николаем II 17 августа 1915 г., «Особые совещания» являлись «высшим государственным установлением», имели право требовать содействия всех общественных и правительственных организаций, устанавливать предельные цены, срок и очерёдность исполнения заказов, налагать секвестр, проводить реквизици» и т.д. «Особые совещания» имели свои отраслевые органы, такие, как «Металлургический комитет», «Центральное бюро по закупке сахара» и другие.

Практически одновременно с «Особыми совещаниями» были созданы «Военно-промышленные комитеты», которые, являясь объединениями фабрикантов, осуществляли мобилизацию частной промышленности для военных нужд. Правда, до Февральской революции ВПК получили от казны заказы на сумму около 400 млн. руб., но выполнили менее половины .

В производстве вооружений к 1916 году удалось добиться определенных успехов, но одновременно с милитаризацией промышленности вызревала новая проблема - стремительно рушился товарный рынок, в частности - рынок продовольствия.

В 1914-15 годах в России появилась карточная система распределения продовольствия. В 1915 году правительством были установлены «твердые цены» на хлеб. В 1916 году была введена продразверстка, или "риттиховская разверстка", по имени министра земледелия А.А.Риттиха. Впоследствии уже Временное правительство, продолжая попытки урегулировать снабжение городов продовольствием, установило хлебную монополию, нормы потребления для крестьян, предписывая сдавать все продукты сверх нормы государственным закупщикам. В деревни отправились первые вооруженные отряды.

Говоря о действиях большевиков в 1917-1918 гг. и далее очень важно выделить проблемы и пути их разрешения, доставшиеся им в наследие от предыдущих властей и проблемы, созданные самой молодой Советской властью. К сожалению, современная "массовая история" склонна все беды, неудачи и непопулярные меры по их преодолению приписывать исключительно большевистскому перевороту, что мало соответствует истиному положению вещей. Многие процессы зародились задолго до Октября, они развивались по нарастающей еще при царской администрации, затем при Временном правительстве и достались большевикам в динамике, далеко не достигнув своего пика.

Тем важнее проследить историю их зарождения и развития.

В этой работе, говоря об экономике, мы сосредоточимся преимущественно на продовольственной проблеме. По ряду причин: прежде всего тенденции, породившие острую нехватку продуктов питания в Российской империи 1914-1917 гг., являлись общими для всей экономики, а продовольственная проблема, как мы увидим ниже, втягивала в свою орбиту и вопросы транспортного сообщения, и ценообразования, и многие другие. Соответственно и методы ее разрешения в значительной мере являлись для царского правительства стереотипными, аналогичные им принимались во всех остальных сферах. Таким образом продовольственная проблема может служить для нас отличным примером процессов, происходящих с других секторах экономики.

Во-вторых, нехватка продовольствия являлась одной из самых резонансных для общества тем обсуждения периода войны. На основании анализа газетных публикаций нетрудно проследить, как реагировало общественное мнение на возникшие трудности и как воспринимало предлагаемые правительством меры по их разрешению.

Наконец, именно продовольственная проблема явилась непосредственной причиной восстания в Петрограде 1917 года, ставшего прологом Февральской революции. Впоследствии же, по мере стагнации и развала промышленности, борьба за хлеб стала одной из главнейших задач власти.

Все это заставляет выдвинуть продовольственную проблему на первый план в анализе экономических процессов рассматриваемого нами периода.

Примечания:

Подробнее об этом см. "Краткий курс истории русской революции", Глава 18. Война или реформы? Был ли у Столыпина шанс реформировать Россию? http://users.livejournal.com/_lord_/1353833.html

Энциклопедический словарь «История Отечества с древнейших времен до наших дней». Ст. "Россия накануне Первой мировой войны"

«Социализм, культура и большевизм». А. С. Изгоев. Из сборника статей о русской революции «Из глубины» (1918). http://ricolor.org/history/ir/ig/3

См. БСЭ, «Особые совещания»

См. БСЭ, «Военно-промышленные комитеты»

9. 1914-1917 гг.: Продовольственный кризис

О продовольственном кризисе, разразившемся в годы Первой мировой войны в России, нам известно по преимуществу как о перебоях с поставками хлеба в крупных городах, в основном в столице, в феврале 1917 года. Существовали ли подобные проблемы ранее и сохранились ли они позже? Если дальнейшим усилиям Временного правительства по снабжению городов продуктами первой необходимости просто уделяется мало внимания, то работы, посвященные возникновению и развитию продовольственного кризиса в царской России можно пересчитать по пальцам.

Закономерным результатом такого бессистемного подхода является представление о внезапно возникших перебоях в феврале 1917 и полном крахе снабжения и разрухе после Октябрьской революции как о разных, не связанных между собой явлениях. Что, конечно, оставляет широкое пространство для самых крайних, подчас совершенно конспирологических трактовок. Автору доводилось читать ряд работ, где доказывалось, что "хлебный бунт" в Петрограде зимой 1917 года явился результатом заговора, умышленного создания дефицита с целью вызвать народные волнения.

В действительности продовольственный кризис, вызванный рядом как объективных, так и субъективных причин, проявился в Российской империи уже в первый год войны. Фундаментальное исследование рынка продовольствия этого периода оставил нам член партии эсеров Н.Д.Кондратьев, занимавшийся вопросами продовольственного снабжения во Временном правительстве. Его работа «Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции» была издана в 1922 году тиражом в 2 тыс. экземпляров и быстро стала библиографической редкостью. Переиздана она была лишь в 1991 году, и сегодня, благодаря массиву приведенных Кондратьевым данных, мы можем составить впечатление о процессах, происходивших в империи в период с 1914 по 1917 гг.

Материалы анкетирования, которое проводило "Особое совещание" по продовольствию, дают картину зарождения и развития кризиса снабжения. Так, по результатам опроса местных властей 659 городов империи, проведенного 1 октября 1915 года, о недостатке продовольственных продуктов вообще заявили 500 городов (75,8%), о недостатке ржи и ржаной муки - 348 (52,8%), о недостатке пшеницы и пшеничной муки - 334 (50,7%), о недостатке круп - 322 (48,8%).

Материалы анкетирования указывают общее число городов в стране - 784. Таким образом, данные "Особого совещания" можно считать наиболее полным срезом проблемы по Российской империи 1915 года. Они свидетельствуют, что как минимум три четверти городов испытывают нужду в продовольственных товарах на второй год войны.

Более обширное исследование, также относящееся к октябрю 1915 года, дает нам данные по 435 уездам страны. Из них о недостатке пшеницы и пшеничной муки заявляют 361, или 82%, о недостатке ржи или ржаной муки - 209, или 48% уездов.

Таким образом перед нами черты надвигающегося продовольственного кризиса 1915-1916 гг., который тем опаснее, что данные обследования приходятся на осень - октябрь месяц. Из самых простых соображений понятно, что максимальное количество зерна приходится на время сразу после сбора урожая - август-сентябрь, а минимальное - на весну и лето следующего года.

Рассмотрим процесс возникновения кризиса в динамике - определим момент его возникновения и этапы развития. Другое анкетирование дает нам результаты опроса городов по времени возникновения продовольственной нужды.

По ржаной муке - базовому продукту питания в Российской империи - из 200 прошедших анкетирование городов 45, или 22,5% заявляют, что возникновение недостатка пришлось на начало войны.

14 городов, или 7%, относят этот момент на конец 1914 года.

Начало 1915 года указали 20 городов, или 10% от общего числа. Дальше наблюдаем стабильно высокие показатели - весной 1915 года проблемы возникли в 41 городе (20,2%), летом в 34 (17%), осенью 1915-го - в 46, или 23% городов.

Аналогичную динамику дают нам опросы по недостатку пшеничной муки - 19,8% в начале войны, 8,3% в конце 1914-го, 7,9% в начале 1915 года, 15,8% весной, 27,7% летом, 22,5% осенью 1915 года.

Опросы по крупам, овсу и ячменю показывают аналогичные пропорции - начало войны приводит к недостатку продуктов примерно в 20 процентах опрошенных городов, по мере того, как первые истерические реакции на начало войны стихают, к зиме замирает и развитие продовольственного кризиса, но уже к весне 1915 года происходит резкий всплеск, стабильно нарастающий далее. Характерно, что мы не видим снижения динамики (или видим крайне незначительное снижение) к осени 1915 года - времени сбора урожая и максимального количества зерна в стране.

Что означают эти цифры? В первую очередь они свидетельствуют, что продовольственный кризис зародился в России с началом Первой мировой войны в 1914 году и получил свое развитие в дальнейшие годы. Данные опросов городов и уездов в октябре 1915 свидетельствуют о перетекании кризиса в 1916 год, и далее. Нет никаких оснований предполагать, что февральский кризис с хлебом в Петрограде явился обособленным явлением, а не следствием все развивающегося процесса.

Интересна нечеткая корреляция возникновения нужды в городах с урожаями, или отсутствие таковой. Это может свидетельствовать не о недостатке зерна, а о расстройстве системы распределения продуктов - в данном случае, хлебного рынка.

Действительно, Н.Д. Кондратьев отмечает, что зерна в период 1914-1915 гг. в стране было много. Запасы хлебов, исходя из баланса производства и потребления (без учета экспорта, который практически прекратился с началом войны), он оценивает следующим образом (в тыс. пуд.):

1914-1915 гг.: + 444 867,0

1915-1916 гг.: + 723 669,7

1916-1917 гг.: - 30 358,4

1917-1918 гг.: - 167 749,9

Хлеб в России, таким образом, был, его было даже больше, чем требовалось, исходя из обычных для страны норм потребления. 1915 год и вовсе оказался весьма урожайным. Дефицит возникает лишь с 1916 года и развивается в 17 и 18-м. Конечно, значительную часть хлеба потребляла отмобилизованная армия, но явно не весь.

Чтобы получить дополнительную информацию о динамике продовольственного кризиса, взглянем на рост цен на хлеб за этот период. Если средние осенние цены на зерно Европейской России за 1909-1913 годы принять за 100 процентов, в 1914 году получаем рост в 113% для ржи и 114% для пшеницы (данные для Нечерноземья). В 1915 году рост составил уже 182% для ржи и 180% для пшеницы, в 1916 – 282 и 240 процентов соответственно. В 1917 году – 1661% и 1826% от цен 1909-1913 годов.

Цены росли по экспоненте, несмотря на избыточность 1914 и 1915 годов. Перед нами яркое свидетельство либо спекулятивного роста цен при избыточности продукта, либо роста цен в условиях давления спроса при низком предложении. Это вновь может свидетельствовать о крахе обычных методов распределения товаров на рынке – в силу тех или иных причин. Которые мы и рассмотрим подробнее в следующей главе.

Примечания:

Н.Д. Кондратьев, «Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции». М.: «Наука», 1991. Стр. 161.

Там же, стр. 162.

Там же, стр. 161.

Там же, стр. 141

Н.Д. Кондратьев, «Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции». М.: «Наука», 1991. Стр. 201

Там же, стр. 201

Там же, стр. 206

Там же, стр. 212

12. Экономическая политика Временного правительства

Февральская революция поставила перед новой властью вопрос взаимодействия со старыми органами управления и создания собственных управляющих структур. Этот процесс с первых же дней пошел по пути «демократизации» - только за период с февраля по сентябрь сменилось 3 центральных структуры, управляющих продовольственной политикой. На местах чехарда с переформированием царских продовольственных органов и созданием новых превратилась в настоящее бедствие. Ситуация только усугублялась общим послереволюционным хаосом и возникшим двоевластием.

27 февраля 1917 года в Таврическом дворце была создана Продовольственная комиссия Временного комитета Госдумы и Совета рабочих и солдатских депутатов. Некоторое время она пыталась наладить взаимодействие со старыми региональными структурами. Однако уже 2 марта Комиссия распорядилась губернским и земским управам организовать, как подчеркивалось, «на широко демократических основаниях» новые продовольственные органы – губернские продовольственные комитеты. На них, в свою очередь, возлагалась задача организации комитетов уездных, волостных, мелкорайонных и т.д.

9 марта 1917 года начавшая было складываться продовольственная структура подверглась первой реорганизации – постановлением Временного правительства на место упраздненного «Особого совещания по продовольствию», а также вместо ранее созданной Продовольственной комиссии учреждался Общегосударственный продовольственный комитет.

В дальнейшем под влиянием во многом чисто политических факторов – формирования коалиционного правительства – постановлением от 5 мая 1917 года высшим органом по регулированию снабжения продовольствием было объявлено специально созданное Министерство продовольствия.

Местные отделения высшего продовольственного органа подвергались за этот период неоднократному реформированию – как в силу изменений в центральных структурах власти, так и под воздействием меняющейся конъюнктуры. Процесс их организации, запущенный Продовольственной комиссией 2 марта, был скорректирован уже 25 марта Временным положением о местных органах «впредь до образования демократического местного самоуправления» . При этом органы, которые сложились до 25 марта, должны были подвергнуться реорганизации.

В апреле 1917 года с целью ускорения организационного процесса и осуществления лучшей связи с центром, были созданы дополнительные управляющие структуры – институт эмиссаров с большими полномочиями. К осени 1917-го, так и не установив единовластие, Министерство продовольствия ввело в дополнение к прежним институт особоуполномоченных, обличенных широкими правами в сфере осуществления заготовок.

Все эти попытки централизации натыкались на море вызванных революцией проблем и противоречий. «После революции, - отмечает Кондратьев, - сразу наметилась относительная слабость центральной власти и «автономия» мест». В итоге «в некоторых местах продолжали действовать дореволюционные продовольственные органы, в других – органы, возникшие самочинно, в третьих – органы, возникшие по приказу 2 марта, наконец, в четвертых – органы, возникшие по закону 25 марта» .

Широко давала о себе знать политика «демократизации»: «Наряду с пестротой местных органов обнаружился факт, в особенности в голодающих районах, частой смены персонального состава продовольственных комитетов на почве политической борьбы. Все это вело к тому, что продовольственная сеть находилась в состоянии как бы перманентной реорганизации» .

И, наконец, чтобы получить полное представление о происходящем на местном уровне, нужно упомянуть, что «далеко не все продовольственные органы, в особенности мелкотерриториальные, т.е. наиболее близкие к населению, <были> в состоянии подняться до понимания общегосударственных задач и эмансипироваться от чисто-местных интересов» . То есть, получив в свои руки местную власть, они элементарно отказывались кормить города и армию – мотивируя это вполне естественным «самим не хватает».

Все эти прелести постреволюционной действительности накладывались на крайне сложное продовольственное положение в стране. «Наследие, которое мы получили, - вспоминал министр Временного правительства кадет И.Шингарев, - заключалось в том, что никаких хлебных запасов в распоряжении государства не осталось» .

Соответственно, первыми действиями новой власти в области продовольственного обеспечения стали реквизиции. 2 марта Продовольственная комиссия Временного комитета Госдумы распорядилась на местах, не останавливая заготовки хлеба по разверстке, немедленно приступить к реквизиции хлеба у крупных земельных собственников и арендаторов всех сословий, у торговых предприятий и банков .

Распоряжением от 3 марта особо подчеркивалась необходимость продолжать ранее полученные в соответствии с риттиховской разверсткой распоряжения по заготовками продовольствия «впредь до выполнения уполномоченными данных им нарядов».

Встречались и курьезные попытки стабилизировать положение с продовольствием – так, 7 марта 1917 года местным органам было предложено рассмотреть вопрос о запрете выпечки для продажи сдобных булок, куличей, пряников, пирогов, тортов, пирожных и печенья – для сбережения муки.

25 марта 1917 года Временное правительство приняло закон о государственной монополии на хлеб. В соответствии с ним государство, во-первых, полностью упраздняло хлебный рынок, беря зерно под свой контроль, выступая как единственный покупатель (заготовитель) с одной стороны и монопольный торговец с другой. Во-вторых, государство декларировало вмешательство в жизнь индивидуального хозяйства, определяя его нормы потребления – весь хлеб вне нормы подлежал сдаче государству по твердым ценам. И в третьих, учитывая сложную продовольственную обстановку и введение официальной карточной системы, государство вмешивалось в жизнь конечного покупателя, декларируя нормы его потребления.

Для крестьянских хозяйств нормы потребления хлеба определялись следующим образом: на семью владельца, а также на рабочих, получающих от него довольствие, выделялось 1 ? пуда зерна на душу в месяц (чуть больше 20 кг. – Д.Л.). Для взрослых рабочих одиночная норма повышалась до 1 ? пуда. Кроме того семье оставлялось разных круп исходя из норматива 10 золотников (около 43 грамм – Д.Л.) на душу в день. Объем круп, впрочем, можно было увеличить за счет сокращения хлебов .

Кроме того, в хозяйстве оставлялось зерно на семена (исходя из площади обрабатываемой земли и способа сева), а также овес, ячмень и другие злаки для прокорма скоту, исходя из видов и количества скота. Также еще 10 процентов от общей суммы зерна, которая должны остаться в хозяйстве, возвращалась хозяевам на всякий случай.

Все остальное зерно подлежало отчуждению в пользу государства. Закон от 25 мая 1917 года говорил, что в случае обнаружения скрываемых запасов хлеба, подлежащих сдаче государству, запасы эти отчуждались по половинной твердой цене. А в случае отказа от добровольной сдачи хлебных запасов государству, они отчуждаются принудительно .

Понятно, что сельские жители отнюдь не приветствовали подобные меры со стороны властей, тем более, что нормы потребления, объявленные законом о хлебной монополии, в дальнейшем подвергались лишь сокращению. Уже попытки учета наличного зерна в деревнях встретили, как пишет Кондратьев, «крайне недоброжелательное отношение населения». «В некоторых случаях население не допускало учета, вступая на путь эксцессов, иногда кровавых» . Что же говорить о сдаче «хлебных излишков» государству.

Между тем ситуация с хлебом в стране планомерно катилась в пропасть. Разрушение старых продовольственных органов, хаос в создании новых, недовольство крестьян хлебной монополией отнюдь не способствовали ее улучшению. Растущие трудности с заготовкой зерна требовали исключительных мер. 20 августа 1917 года министр продовольствия распорядился всеми средствами – вплоть до применения оружия – взять в деревне хлеб . Интересно, что его распоряжение распространялось (видимо, для начала) на «крупных владельцев, а также производителей ближайших к станциям селений». Хотя такая избирательность могла быть вызвана и трезвой оценкой возможностей Временного правительства.

Система распределения, введенная в городах и поселениях городского типа исходила из норм получения продовольствия по карточкам в 30 фунтов (12 кг.) муки и 3 фунтов (1,2 кг.) крупы в месяц на душу населения. Для лиц, занятых тяжелым физическим трудом, устанавливался дополнительный паек в 50% от основного . Однако карточная система по-прежнему оставалась распределительной, а не уравнительной – все указанные нормы являлись «предельными», т.е. отмечали верхний порог того, что население могло приобрести по карточкам.

26 июня приказом министра продовольствия нормы потребления городских жителей подверглись сокращению до 25 фунтов муки и 3 фунтов крупы в месяц. 6 сентября была сокращена предельная норма потребления для сельских жителей. Им оставалось до 40 фунтов (16 кг.) зерна в месяц и до 10 золотников крупы в день . В дальнейшем сокращения применялись еще несколько раз.

Все это, однако, уже не могло спасти ситуацию. Находящееся в непрерывном кризисе Временное правительство теряло контроль над экономикой. «Министр иностранных дел Терещенко подсчитал, что из 197 дней существования революционного правительства 56 дней ушло на кризисы. На что ушли остальные дни, он не объяснил», - иронично отмечал впоследствии Л.Д.Троцкий .

Страна неудержимо стремилась к полной потере управления, анархии и развалу. Причины разные политические силы склонны были искали где угодно – в происках оппонентов, в разрушительном влиянии германских шпионов и так далее, и тому подобном. «Кривая хозяйства продолжала резко клониться вниз. Правительство, Центральный исполнительный комитет, вскоре и вновь созданный предпарламент регистрировали факты и симптомы упадка как доводы против анархии, большевиков, революции. Но у них не было и намека на какой-нибудь хозяйственный план. Состоявший при правительстве для регулирования хозяйства орган не сделал ни одного серьезного шага. Промышленники закрывали предприятия. Железнодорожное движение сокращалось из-за недостатка угля. В городах замирали электрические станции. Печать вопила о катастрофе. Цены росли. Рабочие бастовали слой за слоем, вопреки предупреждениям партии, советов, профессиональных союзов», - отмечает Троцкий.

«Август и сентябрь, - по его словам, - становятся месяцами быстрого ухудшения продовольственного положения. Уже в корниловские дни хлебный паек был сокращен в Москве и Петрограде до полуфунта (200 грамм – Д.Л.) в день. В Московском уезде стали выдавать не свыше двух фунтов в неделю. Поволжье, юг, фронт и ближайший тыл - все части страны переживают острый продовольственный кризис. В текстильном районе под Москвой некоторые фабрики уже начали голодать в буквальном смысле слова. Рабочие и работницы фабрики Смирнова - владельца как раз пригласили в эти дни государственным контролером в новую министерскую коалицию - демонстрировали в соседнем Орехове-Зуеве с плакатами: "Мы голодаем", "Наши дети голодают", "Кто не с нами, тот против нас". Рабочие Орехова и солдаты местного военного госпиталя делились с демонстрантами своими скудными пайками..."

Троцкий, описывая ситуацию в России накануне Октябрьской революции, возлагает вину за развал и хаос преимущественно на Временное правительство. Но при всех недостатках этого действительно малодееспособного руководящего органа, нельзя все же не заметить, что наблюдаемые им процессы берут свое начало отнюдь не с Февраля, а со дня вступления России в Первую мировую войну. Все дальнейшее их развитие абсолютно логично и последовательно вытекает из тех мер и действий, которые предпринимались царскими властями и, позже, Временным правительством, с целью стабилизировать ситуацию.

Нужно констатировать, что эти меры были явно недостаточны, половинчаты, содержали множество непродуманных шагов, таких, как запреты вывоза продовольствия или эксплуатация железнодорожного транспорта «на убой». Подавление частного рынка продовольствия и отсутствие даже попыток заменить его государственной системой распределения – вплоть до Временного правительства. Как ни странно это прозвучит, но царские власти в стране с жестко централизованной монархической фирмой правления встали на путь централизации и контроля в экономике, видимо, не очень представляя себе, как функционирует экономика собственной страны. И мало представляя, как осуществлять над ней централизованный контроль. И в результате непрофессиональных, непродуманных и бессистемных действий довели государство до хаоса.

Сформировавшееся после Февральской революции двоевластие (которое, при желании, можно охарактеризовать и как отсутствие власти) лишь усугубляло нарастающую катастрофу.

Хаос, поглотивший Россию, наступил задолго до прихода к власти большевиков. За несколько месяцев до Октябрьской революции московская кадетская газета «Русские ведомости» писала: «По всей России разлилась широкая волна беспорядков... Стихийность и бессмысленность погромов... больше всего затрудняют борьбу с ними... Прибегать к мерам репрессии, к содействию вооруженной силы... но именно эта вооруженная сила, в лице солдат местных гарнизонов, играет главную роль в погромах... Толпа... выходит на улицу и начинает чувствовать себя господином положения» .

«Саратовский прокурор доносил министру юстиции Малянтовичу…: «Главное зло, против которого нет сил бороться, это солдаты... Самосуды, самочинные аресты и обыски, всевозможные реквизиции - все это, в большинстве случаев, проделывается или исключительно солдатами, или при их непосредственном участии». В самом Саратове, в уездных городах, в селах «полное отсутствие с чьей-либо стороны помощи судебному ведомству». Прокуратура не успевает регистрировать преступления, которые совершает весь народ» .

Такова была ситуация в стране накануне Октябрьской революции. Крах экономики, крах политики, крах правоохранительных органов и армии, практический крах государства.

Примечания:

Н.Д. Кондратьев, «Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции». М.: «Наука», 1991., стр. 178

Там же, стр. 180 - 181

Там же, стр. 181

Там же, стр. 182

Там же, стр. 206

Там же, стр. 298

Там же, стр. 209

Там же, стр. 211

Там же, стр. 210

Там же, стр. 212

Там же, стр. 299

Л.Д. Троцкий. История русской революции. Том второй. Октябрьская революция. Цит. по эл. версии

Русская армия и продовольственный кризис в 1914-1917 гг. / Оськин М.В. July 20th, 2011

Вопросы истории, № 3, Март 2010, C. 144-152
Оськин Максим Викторович - кандидат исторических наук, старший преподаватель Полицейской академии. Тула.

Продукт, который дает высокий энергетический потенциал, не может не присутствовать в рационе воина. Война есть явление энергозатратное, связанное с неимоверными в мирное время нагрузками физического и психологического характера - на войне каждый миг может стать последним: "Атака без мясной порции - плохая атака"1. Поэтому в русской армии начала XX в. мясной паек составлял значительную величину. Для страны, где крестьянское население редко видело мясо на своем столе, это обстоятельство играло громадную роль в пищевом рационе военнослужащего. Перед первой мировой войной потребление мяса, по данным скотных боен, составляло 95,5 млн. пудов, или 22 фунта в год на человека2. При этом средний крестьянин потреблял не более 1,3 пуда (21 - 22 кг) мяса в год, а в армии норма составляла около 4 пудов (64 кг) в год. Помимо того, "по статистическим данным
опросов новобранцев оказывается, что 40% из них почти первый раз по поступлении на военную службу ели мясо..."3.
С началом первой мировой войны мясной паек в действующей армии являлся главным поставщиком калорий для бойца. Поэтому, военное ведомство пошло на его неоправданное повышение: если перед войной мясной паек составлял 1 фунт (410 г), то с ее началом уже - 1,5 фунта (615 г); каждый день армии требовалось более 17 тыс. голов крупного рогатого скота. Всего за войну количество израсходованного русской армией порционного скота достигло 32 млн. голов4. Но лишь первые три месяца войны армия могла пользоваться трофеями. С ноября 1914 г. снабжение фронта продовольствием и фуражом всецело зависит от подвоза из тыла (только летом 1915 г. войска пользовались эвакуируемым с оставляемой территории скотом)5.
Качество мяса, согласно принятым интендантством стандартам, было самое высокое. "Положение о продовольственных магазинах военного времени" от 30 сентября 1912 г. устанавливало следующие критерии: "Мясо должно быть вполне доброкачественное, свежее, от здорового, хорошо упитанного скота местной или привозных пород, без отнятия жира, как с наружной, так и внутренней частей туши. Сбой к приему допускается, но только от тех туш, которые принимаются в склад; по расчету - 2,5 пуда сбоя вместо 1 пуда мяса. Палец, приложенный к мясу, не овлажняется; реакция мяса кислая, ямка от нажатия пальца скоро выравнивается; на ощупь хорошее мясо должно быть упругое, в отличие от дурного мяса, которое представляется мокрым и дряблым. Цвет ни бледно-алый, ни насыщенно-красный, подходит к цвету поспевшей малины. Запах приятный мясной, слегка ароматный; затхлый запах мяса обнаруживается легче всего, если конец слабо нагретого ножа воткнуть до прикосновения костей и, вынув его, обнюхивать. К приему допускается и мороженое мясо, но только один раз замороженное. Оно должно иметь поверхность ровную, гладкую и покрытую как бы инеем. Цвет его бледно-серый, а от прикосновения пальца или горячего ножа появляется ярко красное пятно. Мясо плотно настолько, что трудно режется ножом; мясные волокна раздвинуты кристалликами замерзшей воды в чистом неокрашенном виде. Мясные туши в замерзшем виде, имеющие в некоторых местах на сухожилиях и на жире красные подтеки, признаются за туши, во второй раз замороженные".
Ввиду отсутствия специального продовольственного органа за снабжение фронта продуктами питания отвечало Министерство земледелия, глава которого в августе 1915 г. возглавил Особое Совещание (ОСОпп) по продовольствию. В отношении снабжения войск мясом, в феврале 1915 г. "Для смягчения мясного кризиса в Действующей армии Совет министров принял следующие решения: 1) Усилить закупки крупного рогатого скота в районах, ближайших к ТВД... 2) Стремиться к замене говяжьего мяса свининой и бараниной... 3) Уменьшить дачу мяса. Существующая на фронте 1,5-фунтовая дача мяса совершенно не отвечает обычному питанию огромного большинства населения страны и является несколько преувеличенной... 4) Развить заготовку солонины, которая является привычным предметом питания населения и легче других мясных продуктов переносит летнюю перевозку. 5) Расширить производство мясных консервов... 6) Учитывая возможность недостатка мяса, несмотря на все меры к усилению его заготовок, использовать для питания войск соленую, сушеную и вяленую рыбу, а также некоторые другие продукты, например, яйца, которые из-за отсутствия вывоза за границу, могут быть заготовлены в больших количествах"6.
Еще осенью 1914 г. часть мясного пайка вследствие транспортных затруднений стала выдаваться солониной, так как ее перевозка была легче и удобнее. Эволюция мясного пайка показывает его постепенное понижение. Приказ по армиям Северо-Западного фронта от 7 октября 1914 г. устанавливал паек в 3/4 фунта мяса и 1/4 фунта солонины. В марте 1915 г., когда Ставка поманила победой в Карпатах - фунт мяса на Юго-Западном фронте. Приказ от 17 мая 1915 г. на Северо-Западном фронте: 1/2 фунта мяса, 1/4 фунта солонины, а также "стоимость 1/4 ф. мяса обращать на улучшение пищи нижних чинов, приобретая те продукты, какие окажется возможно приобрести на местах". Это уже ниже нормы мирного времени. В январе 1916 г. видно улучшение:... 3/4 фунта мяса (307 г) для войскового района и 1/2 фунта (204 г) для тылового района. С 7 апреля 1916 г. и до конца войны мясной паек составлял 1/2 фунта мяса, "причем было разрешено засчитывать в счет мяса рыбу, а также мясные отходы"7.
Последняя норма - объективно возможный для страны предел выдачи мяса в действующей армии в ходе затяжной войны. Прежде всего, потому что гигантское разрастание численности Вооруженных сил грозило подорвать возможности отечественного животноводства. Уже в 1915 г. годовое потребление мяса армией составило 60% довоенного потребления всем населением России. В абсолютном выражении это были сравнительно небольшие цифры, однако они могли уничтожить отечественное стадо крупного рогатого скота. Кроме того, министр земледелия А. Н. Наумов отмечал, что мясное довольствие деревни возросло до 150% по сравнению с предвоенным периодом. После своей отставки, 1 июля 1916 г. в "Русском Слове" он опубликовал некоторые данные о состоянии продовольственного дела в России; в частности, что "следует ожидать недостатка в снабжении населения мясом. Но и здесь не может быть и речи о призраке голода, и в самом плохом случае населению придется примириться с необходимостью переносить некоторые лишения. Это уже признано армией, где уменьшена мясная порция. Тем больше может государство потребовать этого от населения, ибо мясной капитал, во имя интересов всей страны, необходимо беречь". Таким образом, в первые полтора года войны было нарушено хрупкое довоенное равновесие между производством и потреблением мяса, основанное на малом потреблении мясных продуктов российской деревней. То есть, даже при идеальной постановке продовольственного дела, кризис сложившейся системы был неизбежен; единственным выходом для покрытия образовавшегося и непрерывно углубляющегося недостатка мяса могло стать лишь сокращение его потребления.
Экономили, прежде всего, на фронте, где выдача мяса была централизована в виде пайка. Например, в конце июля 1916 г. на Западном фронте "в целях сохранения запаса живого скота, главнокомандующий фронтом приказал готовить пищу 2 раза в неделю из консервов и 1 раз в неделю - из рыбы. При закладке консервов в котел, считать одну порцию консервов за фунт мяса, то есть класть 1 порцию на двух человек"8. Экономия на каждой порции - 35 г мяса (паек в 410 г - вес консервов в 375 г), а на 1,5 млн. человек - 52,5 т в день. Средний вес скота в войсковых гуртах - 15 пудов (240 кг). Итого, ежедневная экономия составляла 220 коров - паек примерно 4 пехотных дивизий.
По окончании 1915 г. были произведены некоторые подсчеты. Согласно данным ОСОпп, за 18 месяцев войны было забито 10 млн. голов скота. Эта цифра составляла 20% годного для убоя скота по всей России, и 30% - по Европейской России. В то же время, годовой прирост составил 7 млн. голов. По расчетам, в 1913 г. в России насчитывалось 52,4 млн. голов крупного рогатого скота. Ежегодный прирост - 9 млн. голов, который и составлял потребление мирного времени. В первый год войны армия получила 5 млн. голов и еще 4 млн. потеряли в ходе Великого отступления. Таким образом, к октябрю 1915 г. количество крупного рогатого скота понизилось примерно до 43 млн. голов.
При этом и тыл повысил потребление ранее недоступных для него продуктов: мяса, сахара, масла, белого хлеба. Причина - "пайковые" выплаты от государства семьям солдат. Если до войны излишки денег уходили на налоги (налогообложение в Российской империи являлось максимально возможным для полунищей массы крестьянского населения страны), то теперь пайки выдавались деньгами в эквиваленте минимума потребительской корзины, а потому деревня смогла повышать свое потребление: "В лице армии и отрезвленной деревни... появился почти новый потребитель. Миллионы людей, которые до войны совсем не ели мяса или очень редко, стали его теперь получать, как необходимый продукт ежедневного питания"9. Потребление мяса в России повысилось с 0,3 (4,8 кг) до 4 - 5 (64 - 80 кг) пудов в год. В то же время, потребление мяса по сравнению с довоенным уровнем в Англии составило 62%, в Германии - 12%. Если даже учесть все погрешности, то в России население в целом стало есть мяса больше, чем в Германии, до войны являвшейся лидером по потреблению мяса (54 кг в год)10.
Поэтому, на второй год войны главной задачей власти стало сохранение мясного фонда. Военно-политическое руководство государства осознало, что при наличии существующей тенденции количество скота в стране будет уменьшаться, и чем дальше, тем все быстрее, в возрастающей прогрессии. Вооруженные силы увеличивались, потребление тыла - тоже, а между тем количество репродуктивного скота уменьшалось, так как именно он шел на мясо. Выход был только один - сокращение потребления мяса в тылу и на фронте, впредь до упрочнения сложившейся ситуации со скотом.
1 марта 1915 г. решили произвести сплошную перепись всех видов скота и в первую очередь в тех губерниях, в которых уже назначена его поставка в армию. Ставка в этот момент требовала от тыла по 15 тыс. голов крупного рогатого скота ежедневно. Совет Министров признал возможным подавать не более 5 тыс. голов, предложив Ставке производить закупки в ближайших к театру военных действий районах. Скупка скота производилась под угрозой реквизиции в случае отказа от продажи его по уменьшенным по сравнению с товарными ценам. Поэтому, дело поставки скота и мяса для нужд армии взяли на себя земства, "...дабы не допустить, по выражению Министерства земледелия, реквизиции скота другими, мало осведомленными с местными условиями организациями, ввиду неизбежных при таких реквизициях непланомерностей, ведущих к расстройству хозяйственной жизни"11.
В том же 1915 г. в целях сохранения отечественного скотоводства от истощения, на основании постановления Совмина, организовали несколько Особых экспедиций на окраины империи и нейтральные страны Востока. К делу снабжения воюющей империи подключались Сибирь, Туркестан, Семиречье, Персия, Монголия, Маньчжурия и даже Австралия. Наиболее крупной из них стала Особая экспедиция ученого, полковника П. К. Козлова для закупок скота в Монголии и некоторых районах Сибири. Это мероприятие было задумано для пополнения мясного запаса армии монгольским скотом и, тем самым, для сохранения отечественного скотоводства от угрожаемого истощения, в связи с резко возросшими потребностями армии. Еще до этого экспедиция полковника Карцова закупила в Монголии 90 тыс. голов скота. С июля 1915 г. по 1 января 1916 г. экспедиция заготовила до 600 тыс. пудов говядины и баранины; в 1916 г. - свыше 1 млн. пудов. Но и эта цифра была всего лишь 1/19 частью от общей потребности страны в мясе на 1917 г., в котором предполагалось получить из Азии до 4 млн. пудов мяса12.
Наряду с централизованными закупками, ОСОпп выступило инициатором подключения к делу заготовки продуктов земских органов. В заседании 6 февраля 1916 г. было постановлено произвести предварительные действия, связанные с регулированием мясоснабжения: обратиться к губернским земствам с просьбой выработки твердых цен на скот и мясо в соответствии с местными условиями; просить земства указать приблизительное количество взрослого скота, который может быть взят в губернии без серьезного ущерба для местного хозяйства; привлечь к обязательной поставке скота для нужд армии население всех губерний и соответственно с этим выработать план обязательных закупок скота земствами или органами, их заменяющими; предоставить земствам исключительное право запрещать, регулировать и разрешать вывоз скота и мяса из пределов губернии. Тем самым, уже в начале 1916 г. считалось, что должен быть выработан план обязательных закупок, так как к поставкам мяса привлекалось население всех губерний и областей империи13. Это стало одним из первых шагов на пути к разверстке скота.
16 февраля 1916 г. Минзем сообщил, что фронт требует более 100 тыс. пудов мяса вдень. Следовательно, с учетом запасов, до 1 января 1917 г. потребуется около 3,5 млн. голов скота. Так как свободной закупкой скот добыть уже нельзя, то необходимы обязательные поставки, исполнение каковых, в свою очередь, требует введения твердых цен на мясо и скот. Было решено, что твердые цены на скот и мясо вырабатываются губернскими земствами, и затем утверждаются ОСОпп. Министерство земледелия определяет количество скота для армии в разверстании на каждую губернию, затем губернские органы разверстывают по уездам, а те - по волостям. Отчуждение скота должно происходить по твердым ценам, которые устанавливаются, "как на пуд живого веса, так и на пуд битого мяса". Разверстка должна производиться по параметрам крупного рогатого скота, но приветствуется его замена овцами и свиньями, примерно пуд за пуд убойного веса. Требование - не менее 15 пудов веса, не моложе 1,5 лет.
Также в феврале 1916 г., когда недостаток мяса становится уже повседневным фактором городской жизни, в МВД посыпались предложения о лишении мяса военнопленных, в связи с тем, что русские пленные в Германии и Австро-Венгрии мяса вовсе не получают. В России же пленные получают мясо ежедневно, в том числе и в посты14. Однако "экономия" на пленных могла дать не более 2% всего количества (на питание пленных в 1917 г. отводилось 1 461 500 пудов мяса)15.
Твердые цены на скот и мясо были введены 19 мая 1916 года. В середине июня основные цены на мясо 15-типудовых животных были утверждены в размере 7 руб. за пуд, а в начале 1917 г. достигли 8,60 - 8,80 рублей16. На сибирский скот с 12 сентября по 31 декабря 1916 г. твердая цена устанавливалась в 4,40 - 4,80 руб. при живом весе от 10 до 15 пудов. Уже 16 июля вводится "разрешительная система убоя скота и его подвоза", запрещавшая производить убой скота с понедельника по четверг включительно. Со вторника по четверг запрещалась продажа мясных продуктов и мяса. Мясопустные дни в армии давали экономию 1,6 кг в неделю на человека. В год армия экономила 984 тыс. тонн мяса, что составляло "около 75% прежнего общего потребления мяса страной"17. Правда, контроль за мясопустными днями, по существу, был возможен только в Вооруженных силах, где люди получали казенный паек. Регулирование потребления в тылу отставало от тех требований, что выдвигались властями всех уровней. Так, в городах люди запасались мясом на неделю вперед, фактически игнорируя те нормы запрета убоя скота и продажи мясных продуктов, что были приняты в июле 1916 года. Контроль за деревней был и вовсе невозможен, тем более, что армия и село составляли 4/5 всех потребителей.
Правительство старалось решить проблему в зоне своей ответственности. Самой действенной мерой могло быть понижение потребления мяса до предвоенного уровня. Министр земледелия Наумов действовал посредством организации совместной деятельности центральных и местных органов власти. Широкое привлечение земских органов обеспечивало не только низовую поддержку правительственных мероприятий, но и контроль за исполнением решений ОСОпп. Только для потребностей армии в 1916 г. годовой план отводил наряд в 40,8 млн. пудов18. Наряды распределялись по степени обеспеченности населения (на 100 душ и на 1000 десятин земли) и характеру скотоводства.
Одной из таких структур стали съезды представителей местных органов регионов Российской империи, привлеченных к заготовке скота для армии, и уполномоченных Министерства земледелия. Например, 6 мая 1916 г. прошел съезд центрального района под председательством главы Орловской губернской земской управы С. Н. Маслова. Были представлены Калужская, Московская, Орловская, Пензенская, Рязанская, Тамбовская, Тульская губернии. В заключении комиссии съезда отмечалось: "...так как количество мяса, потребного в настоящее время для армии, значительно превышает нормальную отпускную способность тех местностей, из которых мясо может быть взято, то... [необходимо] принять все меры к низведению до возможно низших пределов его потребления среди тех групп или классов населения, которые ближайшего отношения к отечественной обороне не имеют". Съездом предлагалось пересмотреть сокращение мясного довольствия тыловиков, военнослужащих находящихся в пути воинских эшелонов, военнопленных19. Отдельно проходило сокращение потребления мяса населением. Причем предложения о сокращении потребления мяса не затрагивали фронт.
Дабы не зависеть всецело от подвоза продфуражных эшелонов, военные власти запретили перемещение из областей, подчиненных фронту, любых продуктов. Так, постановление по Минскому военному округу от 23 мая 1916 г. сообщало населению: "Воспрещается вывоз за пределы округа и каждого уезда всех губерний, входящих в район Минского военного округа, крупного и мелкого скота и убойного мяса от этого скота"20. С начала 1916 г. широкое распространение получила практика реквизиции скота в губерниях фронтового района, которые по сравнению с 1914 г. отодвинулись далеко на восток. На просьбы губернаторов и управ отменить реквизиционные мероприятия "во избежание обездоления населения" военное ведомство реагировало ссылками на состояние транспорта. По мнению военного министра, вопрос реквизиций напрямую зависел от подачи мяса на фронт, то есть от возможностей железных дорог: недостаточное поступление мяса на фронт из глубины империи автоматически приводило к реквизициям в прифронтовых губерниях.
Монополизация государства на мясные продукты распространилась и на животные жиры. 14 августа 1914 г. Военный Совет разрешил увеличенную дачу сала солдатам "на все время войны" в размере 17 золотых (71,4 г) для тыловых учреждений действующей армии и 25 золотых (107,5 г) для передовых частей. Норма мирного времени - 21 г жиров. К апрелю 1915 г. норма была понижена до 16 золотых в войсковом районе и 10 золотых в тыловом21. В 1916 г. ежедневная дача жиров составляла 42 грамма. Теперь на жиры, как и на мясо, стало распространяться реквизиционное право: циркуляром от 3 августа министр земледелия приказал в случае невозможности закупки, реквизировать сало по установленным ценам22. Однако в конце 1916 г. МПС заявило о невозможности "систематического пропуска из Сибири ни одного вагона со скотом или мясом", хотя потребность войск в жирах удовлетворялась по преимуществу сибирским маслом и салом. Упавшая провозоспособность сибирской линии заставила обратиться к частичной замене на фронте животных жиров на поставки растительных масел23. Кроме того, в начале 1917 г. военными властями намечались мероприятия по распространению опытной дачи рыбного жира, очищаемого по заграничному способу24.
Таким образом, в 1916 г. снижением пайка и введением постных дней удалось понизить потребность Вооруженных сил в мясе и наладить относительно благополучное довольствие войск. Ежедневная потребность армии в мясе в 1914 г. - 187,5 тыс. пудов (3073,7 т) или 17 тыс. голов крупного рогатого скота. В 1915 г. - 150 тыс. пудов (2459 т) или 14 тыс. голов. В 1916 г. - 120 тыс. пудов (1967 т.) или 10 900 голов. В 1917 г. - 112,5 тыс. пудов или 10 300 голов25. Количество скота, поставляемого на фронт, постоянно сокращалось. Но если армия увеличивалась в количестве, то мясной паек для солдат уменьшался, отсюда и общее уменьшение цифры потребления.
Одновременно, запретительные меры в тылу также должны были способствовать сохранению животноводческого фонда страны. Данные сельскохозяйственной переписи 1916 г. показали готовность государства к продолжению борьбы. Не считая молодняка, перепись отметила наличие в России 17 294 942 лошади, 29 937 141 голову крупного рогатого скота, 1 433 709 коз, 49 877 701 овцу, 12 166 883 свиньи. Это означало, что "наше мясное хозяйство, в общем, не испытывало того близкого к катастрофе критического состояния, которое можно было предположить на основании данных "Особого Совещания". В особенности, неверно указание на то, что возросшее потребление мяса затронуло наш мясной капитал..."26. Как видно, принятые достаточно своевременно меры дали плоды. Даже при некотором увеличении мясного потребления наличного запаса крупного рогатого скота хватало для обеспечения войск, а молодняк предполагал перспективу развития.
Однако взятие на себя государством обязательств по продовольственному обеспечению населения страны зимой 1916 - 1917 гг. лишь усложнило обстановку. В декабре Минзем получил справку из МВД, где признавалась необходимость разверстки крупного рогатого скота. Проведение разверстки подразумевалось с учетом того, что будут приняты "в соображение данные последней Всероссийской сельскохозяйственной переписи", а сама разверстка будет поставлена "в соответствие с общими сельскохозяйственными условиями и характером скотоводства отдельных районов"27. Особое Совещание поддержало идею разверстки. Было решено установить общий объем заготовки скота и мяса, а затем предполагалось разверстать общее число по территориальным единицам от губерний до отдельных хозяйств.
С конца 1916 г. наряды уполномоченным на местах даются Минземом на основании плана, вырабатываемого на Совещаниях по вопросам снабжения армии продовольствием и фуражом и по урегулированию перевозок, проводившихся в Ставке и не подлежавших изменению без указаний Главного полевого интенданта28. Сообразуясь с требованиями Особого Совещания и Главноуполномоченного ОСОпп Н. А. Мельникова, управляющий Министерством земледелия А. А. Риттих 18 января 1917 г. назначил заготовки на январь-февраль. 45 губерний и областей Центральной России должны были поставить 9 530 284 пуда мяса и 780 610 пудов свиного сала29. Львиная доля поставок в Центральной России легла на плечи черноземных губерний, где крупный рогатый скот, в отличие от промышленных губерний, не являлся преимущественно молочным.
Уполномоченные по заготовке мяса для армии столкнулись с рядом трудностей в выполнении заданий. Перед заготовителями встали такие препятствия как: вывоз мяса и перегон скота из губерний фронтового района в соседние местности, где мясо можно было либо перепродать в город по "вольным" ценам, либо уберечь от непосредственной реквизиции; резкое сокращение количества скота, могущего быть реквизированным без нарушения интересов владельцев, согласно законодательству, так как реквизиции не подлежал крупный рогатый скот (говядина) в однокоровных хозяйствах, племенной, улучшенный и молочный скот, а также молодняк30. Власти заботились о перспективе сохранения отечественного стада, но зато заготовительные организации наткнулись здесь на малопреодолимые препятствия, так как требования Центра не совпадали с возможностями регионов. Ряд губерний европейской России упорно отказывался от поставок скота, согласно требованиям Особого Совещания. Особенно местные власти просили об освобождении от фронтовых поставок, указывая, что, в противном случае, губернии совершенно лишатся скота. Например, Тульская губернская земская Управа определяла максимальное количество скота, могущего быть реквизированным в 1917 г. в 10 тыс. голов. Мельников же требовал 51 993 головы31. Налицо очевидное расхождение между потребностями армии и населения, а, соответственно, проистекающими отсюда запросами государства и возможностями страны по удовлетворению этих потребностей.
Но и ОСОпп не могло снизить требований. Определяя общий запас мяса на 1917 г. свинины 80 млн. пудов, Особое Совещание установило потребность в размере 76 499 600 пудов, в том числе: армии - 43 млн. (56, 2%); тыловым войскам - 6,6 млн. (8,6%); внутренним округам - 3,9 млн. (5,1%); флоту - 0,9 млн. (1,2%); всего войскам - 54,4 млн. (71,1%)32. Наличный скот, известный по данным сельскохозяйственной переписи 1916 г. и уточненным спискам уполномоченных, объявлялся реквизированным, после чего не мог быть продан или куда-либо перемещен. Конечно, население противодействовало подобной практике, пытаясь сбыть скот на сторону по высоким ценам, справедливо принимая реквизиционную политику как противоречащую местным хозяйственным интересам. В результате "сразу начались трудности при выполнении нарядов поставок скота для армий". И уже губернаторы просили Минзем об издании "обязательного постановления о запрещении вывоза всякого рода рогатого скота и свиней в живом и битом виде, а равным образом воспретить перегон" скота из губернии в соседние33. Чтобы образовать запас мяса на зиму в начале декабря ряд губернаторов возбудили ходатайство перед МВД о разрешении предпраздничной торговли мясом в течение рождественской недели, начиная с 19 декабря. Особое Совещание разрешило убой скота и продажу мясопродуктов с 20 по 31 декабря включительно34.
В свою очередь военные власти, не желая вникнуть в проблемы тыла, настаивали на увеличении объема продовольственных грузов при одновременном сохранении прежнего числа эшелонов с людскими пополнениями, угрожая в случае отказа новыми реквизициями в прифронтовых губерниях. Реквизиции означали, что "скот и мясо местным воинским частям надлежит отпускать бесплатно под квитанции"35. Отменить же воинские реквизиции в войсковом районе ОСОпп не имело полномочий, отвечая на жалобы с мест, что отмена реквизиций "зависит исключительно от военных властей, к коим благоволите обратиться с ходатайством"36. Ставке и Особому Совещанию следовало договариваться.
На Совещании 16 декабря в Ставке генерал В. И. Гурко заявил, что фронту, кроме Кавказа, в день требуется 146 тыс. пудов мясных продуктов. В ответ главноуполномоченный Министерства земледелия Н. А. Мельников сказал, что "без ущерба для сельского хозяйства можно давать в день только 100 тыс. пудов мяса, так как доставка скота из Сибири по природным факторам пока невозможна. Недостаток можно восполнить рыбой. Из этого мяса, как минимум, четверть будет подаваться в живом виде". Далее Мельников отметил, что на откормочных пунктах Министерства земледелия находится до 13 тыс. голов скота, "а в отношении свиней установлена особая премия за каждый лишний пуд сверх 3 пудов до 11"37.
Треть запрашиваемой военными потребности не могла быть обеспечена вплоть до восстановления нормального железнодорожного сообщения с Западной Сибирью (районы уральского и алтайского животноводства), Восточной Сибирью (скот Бурятии, Монголии и Забайкалья), Дальним Востоком (грузы из Америки). Изъятие требуемого количества скота из сельского хозяйства европейской России было невозможно, дабы не надорвать его, а доставку из-за Урала не позволял осуществлять транспорт. Поезда с сибирским мясом стали подходить к фронтовым районам лишь в феврале. Тем не менее, население было взволновано слухами о гниющих на железных дорогах Сибири миллионах пудов мяса, что вредно отражалось на армейских заготовках в европейской части страны. Слухи о гниющем за Уралом мясе не исчезли и после опровержения Мельникова в "Новом времени" от 2 февраля 1917 года. Вполне вероятно, что эти слухи инспирировались, прежде всего, оппозиционными кругами. Например, в письме И. М. Иванова из Иркутска в Петроград Н. В. Некрасову от 6 января, говорится, что мясо "не вывозится", "два миллиона пудов обречено сгнить", а следствием стало упрочение домыслов о якобы готовящемся в придворных кулуарах сепаратном мире.
Следовательно, мясной паек солдат фронта (205 г), как минимум на треть, заменялся рыбой, или пролонгировался введением мясопустных дней. В действительности сокращение пайка было еще большим. Падение провозоспособности железных дорог, не могущих осуществлять одновременный подвоз продовольствия и войсковых эшелонов, побудило главнокомандующих фронтами самостоятельно повлиять на задачу снабжения своих армий. Например, 10 февраля 1917 г. главкосев генерал Н. В. Рузский в телеграмме в Совмин, Минзем и МПС указал, что "довольствие армии может считаться обеспеченным только при существовании двух условий: наличия на месте запаса продуктов определенной нормы и правильности подвоза". Эту норму главкосев определял как 15-суточную, указывая, что довольствие армий было поставлено "в угрожающее положение", а "недовоз мяса вынудил меня назначить реквизицию скота в прифронтовых губерниях". В то же время Рузский отстаивал свое право на реквизиции, доказывая, что разверстка "отнимает у меня последний резерв скота на весеннее время", а потому следует подвозить продовольствие из глубины страны38. Разумеется, это обвинение было явно несправедливым.
В тылу же поступали проще. Здесь, чтобы не оставлять личный состав запасных пехотных полков, гарнизонов, рабочих оборонных заводов и прочих без еды, были возможны прямые закупки продфуража у населения. Самостоятельные закупки военными властями запрещались ОСОпп, но уполномоченным приходилось закрывать глаза на самоснабжение, ибо допустить голод было нельзя. Напротив, иногда уполномоченные выделяли тыловым частям какую-то долю заготовленных продуктов, чтобы предотвратить кризис снабжения. Например, приказ по Тульскому гарнизону от 9 февраля 1917 г. говорил: "Ввиду переживаемого гарнизоном мясного кризиса, вследствие недостаточного количества передаваемого земством скота, окружным интендантом разрешено производить закупку, где окажется возможным, минимального количества свинины, баранины и солонины по существующим рыночным ценам"39. То есть, минимальные закупки разрешались интендантством Московского военного округа. Эти закупки, как представлялось, не должны были нарушить общего хода продфуражных заготовок Министерства земледелия, но зато спасали солдат от голода.
Проблемы снабжения не исчезли и после февральского переворота. Так, на совещании в Ставке 16 - 17 мая 1917 г. вновь был поставлен вопрос о недостаточности подвоза продовольствия на фронт. Помощник Главноуполномоченного по закупке мясных продуктов В. Н. Бреславец указал, что если брать в европейской России необходимые для армии 326 вагонов мяса, то это будет сделано лишь реквизициями "в ущерб сельскому хозяйству". Министерство земледелия смогло обещать муку и крупу сверх нормы, но мясо - все равно в половинном размере от требуемого военным ведомством40. Теперь предлагались следующие меры для ослабления дальнейшего падения мясного запаса страны: "а) замещение части говядины свининой; б) таковое же замещение говядины бараниной; в) введение в потребление населения зерен бобовых растений, богатых белковыми веществами; г) усиленное разведение домашней птицы; д) принятие экстренных мер воспособления выращиванию молодняка крупного рогатого скота"41. Однако спасти агонизировавшую под ударами войны, революции и внутренних противоречий власть уже ничто не могло. Хотя мясной паек в Вооруженных силах на протяжении войны оставался вполне достаточным, меры, предпринимаемые для этого, постепенно привели к истощению скотоводства, что стало залогом продовольственного кризиса, который ударил уже по революционным властям после февраля, а еще сильнее после октября 1917 года.

Примечания:
1. СВЕЧИН А. А. Искусство вождения полка по опыту войны 1914 - 1918 гг., М. 2005, с. 56.
2. ЛИСКУН Е. Ф. Мясной вопрос в современной хозяйственной обстановке, Пг. 1917, с. 4.
3. Нашествие военного министерства на министерство путей сообщения. СПб. 1911, с. 26.
4. История тыла и снабжения русской армии. Калинин. 1955, с. 311.
5. См. напр.: ВЕВЕРН Б. В. 6-я батарея 1914 - 1917 гг. Париж. 1938, т. 2, с. 100, 103, 106.
6. ПОПОВ В. И. Довольствие мясом русской армии в Первую мировую войну 1914 - 1918 гг. (по архивным материалам). М. 1942, с. 14.
7. ОСТРОВСКИЙ А. В. Государственно-капиталистические и кооперативные тенденции в экономике России: 1914 - 1917 гг. - Россия и Первая мировая война (материалы международного научного коллоквиума). СПб. 1999, с. 487.
8. СМАРЖЕВСКАЯ И. И. Гренадеры. М. 2002, с. 88.
9. ПОЛОНСКИЙ Г. Регулирующие мероприятия правительственной и общественной власти в хозяйственной жизни за время войны. Пг. 1917, с. 27.
10. ДИКС А. Война и народное хозяйство по опыту Германии в мировую войну 1914 - 1919 гг. М. 1926, с. 68.
11. Материалы по вопросам организации продовольственного дела. М. 1917, вып. 7, с. 5.
12. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 1779, оп. 1, д. 1527, л. 1.
13. ГАРФ, ф. 6831, оп. 1, д. 144, л. 6 - 7об.
14. Российский государственный Военно-исторический архив (РГВИА), ф. 369, оп. 1, д. 57, л. 14.
15. ГАРФ, ф. 6831, оп. 1, д. 131, л. 11об.
16. Там же, д. 44, л. 27, 41; д. 68, л. 33об.
17. БУКШПАН Я. М. Военно-хозяйственная политика. М.-Л. 1929, с. 162.
18. Подробнее см.: БРЕСЛАВЕЦ В. Н. Снабжение армии и населения мясом. 1914 - 1918 год. М. 1918, с. 13 - 15, 43 - 45.
19. ГАРФ, ф. 1797, оп. 1, д. 417, л. 46 - 48.
20. Там же, д. 430, л. 85.
21. Военно-санитарный сборник Юго-Западного фронта. Бердичев. 1915. N 1, с. 29, 30.
22. Государственный архив Тульской области (ГАТО), ф. 1122, оп. 1, д. 7, л. 93.
23. Журнал Совещания в Ставке по вопросам снабжения армии 15 - 16 декабря 1916 г. Б. м. 1917, с. 7; ГАРФ, ф. 1797, оп. 1, д. 387, л. 25.
24. ГАРФ, ф. 1797, оп. 1, д. 386, л. 15.
25. ПОПОВ В. И. Довольствие мясом русской армии в Первую мировую войну 1914 - 1918 гг. (по архивным материалам). М. 1942, с. 4.
26. ПОЛОНСКИЙ Г. Регулирующие мероприятия правительственной и общественной власти в хозяйственной жизни за время войны. Пг. 1917, с. 28.
27. ГАРФ, ф. 6831, оп. 1, д. 27, л. 11 - 13.
28. Там же, ф. 1797, оп. 1, д. 386, л. 12об. -14.
29. Там же, ф. 6809, оп. 1, д. 68, л. 65 - 67.
30. ГАТО, ф. 2260, оп. 1, д. 33, л. 209об. -210.
31. Там же, л. 210об. -212, ф. 1122, оп. 1, д. 9, л. 8 - 8об.
32. ГАРФ, ф. 6831, оп. 1, д. 131, л. Поб.
33. Там же, д. 38, л. 1.
34. Там же, д. 44, л. 226, 238.
35. Там же, ф. 1797, оп. 1, д. 430, л. 249.
36. Там же, л. 53.
37. Там же, д. 386, л. 15 - 16.
38. Там же, л. 166, 191, 195 - 197.
39. ГАТО, ф. 97, оп. 2, д. 1904, л. 353.
40. ГАРФ, ф. 1778, оп. 1, д. 312, л. 184об.
41. ЛИСКУН Е. Ф. Мясной вопрос в современной хозяйственной обстановке. Пг. 1917, с. 11.