Главная › Позвоночник › Идеальный исполнитель. Взлёт и падение Николая Ежова

Идеальный исполнитель. Взлёт и падение Николая Ежова

((Всё - цитаты с других сайтов. Есть непроверенные данные.))

Восхождение
Ежов Николай Иванович. В своих анкетах и автобиографиях Ежов утверждал, что родился в 1895 году в Петербурге в семье рабочего-литейщика. На момент рождения Николая Ежова семья, судя по всему, проживала в селе Вейверы Мариампольского уезда... ...В 1906 году Николай Ежов отправился в Петербург, в ученье к портному, родственнику. Отец спился и умер, о матери ничего не известно. Ежов был наполовину русский, наполовину литовец. В детстве по некоторым данным жил в приюте для сирот. В 1917 году вступил в большевистскую партию.

Рост - 151 (154?) см. Впоследствии прозван "кровавым карликом".

Известный писатель Лев Разгон впоследствии вспоминал : «мне раза два приходилось сидеть за столом и пить водку с будущим «железным наркомом», именем которого вскоре стали пугать детей и взрослых. Ежов совсем не был похож на вурдалака. Он был маленьким, худеньким человеком, всегда одетым в мятый дешевый костюм и синюю сатиновую косоворотку. Сидел за столом тихий, немногословный, слегка застенчивый, пил мало, не влезал в разговор, а только вслушивался, слегка наклонив голову».

Дорогой Николай Иванович! Вчера мы прочитали в газетах приговор над сворой право-троцкистских шпионов и убийц. Нам хочется сказать большое пионерское спасибо Вам и всем зорким наркомвнудельцам. Спасибо, товарищ Ежов, за то, что Вы поймали банду притаившихся фашистов, которые хотели отнять у нас счастливое детство. Спасибо за то, что Вы разгромили и уничтожили эти змеиные гнезда. Мы Вас очень просим беречь себя. Ведь змея-Ягода пытался ужалить Вас. Ваша жизнь и здоровье нужны нашей стране и нам, советским ребятам. Мы стремимся быть такими же смелыми, зоркими, непримиримыми ко всем врагам трудящихся, как Вы, дорогой товарищ Ежов!

Из стихотворения Джамбула (1846—1945), народного казахского поэта-акына:

Я прошлое помню. В закатах багровых
Я вижу сквозь дым комиссара Ежова.
Сверкая булатом, он смело ведёт
В атаки одетый в шинели народ

...
С бойцами он ласков, с врагами суров,
В боях закалённый, отважный Ежов.

Считаю необходимым довести до сведения следственных органов ряд фактов, характеризующих мое морально-бытовое разложение. Речь идет о моем давнем пороке - педерастии . Далее Ежов пишет, что пристрастился к "взаимоактивным связям " с мужчинами еще в ранней молодости, когда был в услужении у портного, называет фамилии.

На суде признался в гомосексуализме, все остальные обвинения на суде отрицал.

Помимо длительной личной дружбы с КОНСТАНТИНОВЫМ и ДЕМЕНТЬЕВЫМ, меня связывала с ними физическая близость. Как я уже сообщал в своем заявлении на имя следствия, с КОНСТАНТИНОВЫМ и ДЕМЕНТЬЕВЫМ я был связан порочными отношениями, т.е. педерастией.

По воспоминаниям современников, к 1938 он стал законченным наркоманом.

Из последнего слова Ежова на суде:

Я не отрицаю, что пьянствовал, но я работал как вол…

Расстрел
4 февраля 1940 г. Ежов был расстрелян. Ежов умер со словами: «Да здравствует Сталин! »

Сталин: "Ежов - мерзавец! Погубил наши лучшие кадры. Разложившийся человек. Звонишь к нему в наркомат - говорят: уехал в ЦК. Звонишь в ЦК - говорят: уехал на работу. Посылаешь к нему на дом - оказывается, лежит на кровати мертвецки пьяный. Много невинных погубил. Мы его за это расстреляли".

Некто Уколов: Если бы я не знал, что за плечами у Николая Ивановича незаконченное низшее образование, то мог бы думать, что это так складно пишет, так ловко владеет словом хорошо образованный человек.

Эпоха

Советский партийный деятель, один из руководителей органов государственной безопасности.

Начало карьеры

Николай родился в семье земского стражника (чин земельной в Царстве Польском) Ивана Ежова и литовки, позже он в анкете будет всегда указывать, что его отец рабочий-литейщика из Санкт-Петербурге. С 1903 г. Николай учился в Мариампольском начальном училище, но не окончил его, а в 1906 г. был отправлен к родственникам в Петербурге, где его отдали в ученики портному. Затем, в 1909 г., Николай уехал в родителям, много поездил по Литве и Польше, устраиваясь на временную работу, но нигде долго не задерживался. После начала Первой мировой войны он вернулся в Петроград, утроившись на работу на кроватную фабрику. Позже была создана «героическая» биография Ежова, в которой он с молодых лет работал то в слесарной мастерской (т.е. был рабочим), то на знаменитом Путиловском заводе, участвовал в забастовках и даже высылался из Петрограда полицией.

Призыву в армию Ежов не подлежал - он был слишком маленького роста (151 см и тщедушного телосложения. Тем не менее в июне 1915 г. он записался добровольцем в армию и после обучения в дислоцированном в Туле 76-м пехотном запасном батальоне был зачислен в 172-й пехотный Лидский полк 43-й пехотной дивизии. В составе полка он принял участие в боях на Северо-Западном фронте, был легко ранен. 14 августа заболевший Ежов оказался в госпитале, а по выздоровлении получил 6-месячный отпуск. Вернувшись в армию он попал на медкомиссию, которая признала его ограничено годным к строевой службе. Затем Ежов служил в 3-м запасном пехотном полку (Новый Петергоф), в команде нестроевых Двинского военного округа и, наконец, рабочим в артиллерийской мастерской № 5 Северного фронта в Витебске.

Февральская революция застала Ежова в Витебске. Что он делал почти полгода точно не известно: в РСДРП(б) он вступил только 3 августа (позже в анкетах он будет указывать, что вступил в партию в мае, а позже - вообще в марте, увеличивая свой партстаж). Но со второй половины лета Ежов активно включился в политическую деятельность, он возглавил большевистскую ячейку в своей мастерской, был на хорошем счету в Витебском комитете РСДРП(б). В связи с этим, когда в октябре 1917-го большевики захватили власть, Ежов был назначен сначала помощником комиссара, а затем комиссаром железнодорожной станции Витебск. Позже он укажет, что командовал здесь еще и отрядом Красной Гвардии, с которым разоружал польских легионеров И.Р. Довбор-Мусницкого, но, скорее всего, это тоже действительности не соответствует, поскольку уже 6 января 1918 г. он был уволен в отпуск по болезни сроком на 6 месяцев. В январе 1918 г. он оказался сначала в Петрограде, но там места себе не нашел и в августе уехал к родителям в Вышний Волочек. Там он поступил на стекольный завод Болотина, а вскоре, как член партии, вошел в состав завкома, а также правления Вышневолоцкого профсоюза, а затем получил должность заведующего клубом коммунистов завода.

В апреле 1919 г. Ежов вступил в РККА, но на фронт не был отправлен: как проверенный работник он был зачислен сначала в батальон особого назначения (ОСНАЗ), стоявший в Зубцове, а в следующем месяце стал секретарем ячейки РКП(б) военного подрайона (городка) в Саратове. В августе 1919 г. его перевели в Казань на 2-ю базу радиотелеграфных формирований, сначала политруком, а затем секретарем партийной ячейки. В 1920 г. Ежов получил повышение, став военком местной радиотелеграфной школы РККА, а я январе 1921 г. ‒ Казанской радиобазы. На Казанский период жизни Ежова пришелся чрезвычайно важный для его карьеры момент перехода на освобожденную партработу. В апреле 1921 г. Ежов возглавил агитационно-пропагандистский отдел Кремлевского райкома РКП(б) Казани, а в июле был переведен на такую же должность уже в Татарский обком партии. В конце года он был назначен заместителем ответственного секретаря обкома. Оказавшись на партработе в обкоме, Ежов был привлечен и к советской работе: в 1921 г. он был избран членом Президиума ЦИК Татарской АССР. Ежов заслужил у руководства хорошую репутацию: исполнительный работник, на которого можно положиться. Он всего себя отдавал работе и даже перетрудился, в связи с чем в январе 1922г. был направлен на лечение в Кремлевскую больницу в Москву.

В феврале 1922 г. было принято решение использовать Ежова на самостоятельной партработе. Теперь его карьера стремительно пошла в гору. Сначала в феврале 1922 г. он занял пост ответственного секретаря Марийского обкома РКП(б), в апреле 1923 г. ‒ Семипалатинского губкома РКП(б). Правда, поначалу работа у него не заладилась: слишком быстрый карьерный рост вскружил Ежову голову, он проявил в общении с коллегами излишнюю грубость и высокомерность. Вскоре последовали оргвыводы: в мае 1924 г. его понизили до заведующего организационным отдел Киргизского обкома ВКП(б). В октябре 1925 г. Ежов стал заведующим орготделом и заместителем ответственного секретаря Казахстанского крайкома ВКП(б). В декабре 1925 г. будучи делегатом XIV съезда ВКП(б) Ежов познакомился с И.М. Москвиным, который возглавлял Организационно-распределительный отдел ЦК ВКП(б), Москвину отменил энергию Ежова, решив в будущем его использовать.

Ежов в Москве

7 января 1926 г. Ежов был отправлен в Москву на курсы марксизма-ленинизма при ЦК ВКП(б). Возвращаться Кызыл-Орду ему не хотелось и он напомнил о себе Москвину, который и предложил Ежову должность инструктора в своем отделе. Ежов не замедлил согласиться. Когда же он закончил курсы, 16 июля 1927 г., то при оформлении на работу Москвин назначил его уже своим помощником. 11 ноября того же года Ежов стал уже заместителем заведующего отделом ЦК. Это был уже серьезные карьерный взлет.

16 декабря 1929 г. Ежов был переведен в Наркомат земледелия СССР заместителем наркома по кадрам. Время было самое горячее: в СССР как раз разворачивалась массовая компания по раскулачиванию. В этой компании наркомат должен был сыграть важную роль, и деятельность главного кадровика, отвечавшего за направлявшиеся на борьбу с кулачеством кадры, была чрезвычайно важна. Работа Ежова была высоко оценена на самом верху, он был замечен И.В. Сталиным. В июля 1930 г. на XVI съезде партии он был избран кандидатом в члены ЦК и уже 14 ноября 1930 г. вернулся в ЦК с новым повышением ‒ заведующим Распределительным отделом. В апреле 1933 г. Сталин поручил крайне важное и ответственное дело: не оставляя руководством отделом Ежов возглавил Центральную комиссию по чистке партии, здесь он получил свой первый опыт по планированию и проведению масштабных очистительных акций», сопровождавшихся громкой политико-идеологической риторикой. На XVII съезде партии 10 февраля 1934 г. Ежов был избран членом ЦК, Оргбюро ЦК и бюро Комиссии партийного контроля. 10 марта 1934 г. он возглавил Промышленный отдел ЦК, а 10 марта 1935 г. ‒ важнейший Отдел руководящих партийных органов ЦК, став личным кадровиком Сталина. Одновременно он исполнял обязанности заведующего отделом Планово-торгово-финансовых органов Политико-административный отдел.

Ежов стремительно превращался в главного ответственного за реализацию сталинской кадровой политики. 11 феврале 1934 г. он был избран заместителем председателя, в 28 февраля 1935 г. председателем Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б), причем несколькими днями ранее ‒ 1 февраля ‒ он стал еще и секретарем ЦК ВКП(б). Теперь Ежов находился на самой вершине партийной Олимпа, должности сыпались как из рога изобилия: член Президиума Исполкома Коминтерна(1935‒1939), членом Бюро ЦК ВКП(б) по делам РСФСР (с 1936 г.), ответственный редактор журнала «Партийное строительство» (1935‒1936). Формально за карательную политику и борьбу с оппозицией отвечал Наркомат внутренних дел, но Сталин никогда не доверял возглавлявшему его Г.Г. Ягоде. И когда был убит С.М. Киров, а Ягода возглавил следствие, Ежов был направлен Сталиным в Ленинград, контролировать ход расследования. Фактически именно Ежов стоял за первыми фальсифицированными процессами, за разработкой Кремлевского дела, дела Московского центра и Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра. Ежов лично присутствовал при расстреле Г.Е. Зиновьева, Л.Б. Каменева и других, осужденным на последнем процессе, а пули, которыми они были убиты, он позже хранил в письменном столе в качестве сувенира.

Ежов во главе органов госбезопасности

25 сентября 1936 г. находившиеся в отпуске И.В. Сталин и А.А. Жданов отправили в Москву в Политбюро шифротелеграмму, где значилось: «Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение тов. Ежова на пост наркомвнудел». На следующий день Ежов был назначен наркомом внутренних дел СССР, причем за ним были сохранены все его высокие партийные посты. Ранее не один человек не концентрировал в своих руках такого количества властных полномочий. Крое того, он одновременно являлся заместителем председателя Комитета резервов при СТО СССР (22.11.1936‒28.04.1937), членом Комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) по судебным делам (23.01.1937‒19.01.1939), кандидатом в члены Комитета обороны при СНК СССР (27.04.1937‒21.03.1939). Первое, чем занялся Ежов ‒ чистка самих органов госбезопасности от выдвиженцев Г.Г. Ягоды. На Пленуме ЦК ВКП(б) 2 марта 1937 г. он представил пространный доклад, в котором обрушился с резкой критикой в адрес сотрудников своего наркомата, особенно выделив частые провалы в агентурной и следственной работе. Как и предполагалось, Пленум одобрил положения доклада и дал Ежову поручений очистить органы. За два года Ежов практически полностью сменил кадры госбезопасности: с октября 1936 по август 1938 г. было арестовано более 2 тыс. ее сотрудников. Также он вскоре ликвидировал Политический Красный крест, через которые при Ягоде еще как то удавалось помогать арестованным и осужденным, а то и вызволять некоторых из заключения. По словам А.И. Микояна (20.12.1937), «Ежов создал в НКВД замечательный костяк чекистов, советских разведчиков, изгнав чуждых людей, проникших в НКВД и тормозивших его работу», Микоян отметил, что Ежов добился этих успехов благодаря тому, что работал под руководством И.В. Сталина, усвоил сталинский стиль работы и сумел применить его в НКВД. По указанию Сталина Ежов начал развертывание массовых репрессий, которые в первую очередь затронули руководящий партийный, хозяйственный, административный и военный составы. Одновременно с той же силой продолжались репрессии в отношении «классово-чуждых элементов». В 1937 г. Ежов был избран депутатом Верховного совета СССР, а 12 октября 1937 г. введен в Политбюро ЦК кандидатом ‒ это была вершина его карьеры.

Сформировав «команду» из готовых выполнить любой приказ людей, Ежов первый удар нанес по «бывшим»: 30 июля 1937 г. был подписан приказ «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». После этого репрессии были обрушены на партийный, советских и хозяйственный аппарат. Масштабы работы были настолько огромны, что подконтрольные судебные органы не справлялись. Чтобы обеспечить успех репрессий были создана целая структура внесудебных репрессивных органов ‒ троек, которую венчала Комиссия НКВД СССР и прокурора Союза ССР, членом которой был сам Ежов. Была введена практика разнарядок, рассылаемых из НКВД в местные подразделения, в которых указывались цифры: сколько должно быть арестовано, сколько расстреляно. За короткое время имя Ежова. стало наводить ужас в СССР, позже 1937-1938 гг. советские историки назовут «ежовщиной» (видимо, чтобы переложить на него основную вину за репрессии со Сталина). Советская пропаганда начала шумную кампанию прославления Ежова, которого называли «железным наркомом», в это же время получила распространение фраза о «ежовых рукавицах», в которые НКВД зажмет противников советской власти. Ежов лично принимал участие в допросах, в составлении списков расстреливаемых и т.д. Подобное не могло не сказаться на его личности, даже и такой деградировавшей. По воспоминаниям современников, к 1938 г. он стал законченным наркоманом. В 1937 г. за контрреволюционные преступления было арестовано более 936 тыс. чел. (в т.ч. расстреляно более 353 тыс.), в 1938 - более 638 тыс. (расстреляно более 328 тыс.), в лагерях сидело более 1,3 млн чел.

Ежов возглавил самую масштабную чистку высшего комсостава РККА (погибло 3 маршала, 3 командарма 1-го ранга, 2 флагмана флота 1-го ранга, 1 армейский комиссар 1-го ранга, 10 командармов 2-го ранга, 2 флагмана флота 2-го ранга, 14 армейских комиссаров 2-го ранга и т.д.). Руководимый Ежовым: аппарат НКВД подготовил крупнейшие фальсифицированные открытые политические процессы конца 1930-х гг. ‒ «Параллельного антисоветского троцкистского центра» (23‒30.01.1937), «Антисоветской троцкистской военной организации» (11.6.1937), «Антисоветского правотроцкистского блока» (2‒13.3.1938), за которыми последовало кампания массовых репрессий против «ленинской гвардии».

Закат карьеры

8 апреля 1938 г. Ежов одновременно стал наркомом водного транспорта СССР. По воспоминаниям Н.С. Хрущева, «Ежов к этому времени буквально потерял человеческий облик, попросту спился… Он так пил, что и на себя не был похож». После того, как Сталин решил свернуть кампанию террора, дни Ежова были сочтены. 17 ноября 1938 г. В.М. Молотов и И.В. Сталин подписали постановление СНК и ЦК «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», где серьезные недостатки в работе НКВД, а 19 ноября 1938 г. на заседание Политбюро было вынесена письмо начальника Управления НКВД по Ивановской области В.П. Журавлева, где тот обвинял лично Ежова в снисходительном отношении к «врагам народа». 23 ноября Ежов написал на имя Сталина письмо с просьбой освободить его от обязанностей наркома внутренних дел в связи с допущенными им ошибками, признавая себя ответственным за вредительскую деятельность «врагов народа», проникших по недосмотру в НКВД и прокуратуру, за кадровые ошибки и т.д. 25 ноября он был лишен поста наркома внутренних дел, а 21 марта 1939 г. лишился постов председателя КПК, секретаря ЦК и был выведен из Политбюро и Оргбюро, а 9 апреля 1939 г., в связи с переформированием Наркомата водного транспорта, перестал быть наркомом.

10 апреля 1939 г. Ежов был арестован в кабинете Г.М. Маленкова и отправлен в Сухановскую особую тюрьму НКВД СССР. Ход дела контролировали лично Л.П. Берия и его доверенное лицо Б.З. Кобулов. Ежову были предъявлены обвинения в «подготовке государственного переворота», «террористических акций против руководителей партии и правительства», а также в мужеложстве. В последнем слове Ежов также заявил: «На предварительном следствии я говорил, что я не шпион, я не террорист, но мне не верили и применили ко мне сильнейшие избиения. Я в течение двадцати пяти лет своей партийной жизни честно боролся с врагами и уничтожал врагов. У меня есть и такие преступления, за которые меня можно и расстрелять, и я о них скажу после, но тех преступлений, которые мне вменены обвинительным заключением по моему делу, я не совершал и в них не повинен… Я не отрицаю, что пьянствовал, но я работал как вол… Если бы я хотел произвести террористический акт над кем-либо из членов правительства, я для этой цели никого бы не вербовал, а, используя технику, совершил бы в любой момент это гнусное дело». 3 февраля 1940 г. Военная коллегия Верховного суда СССР признала Ежова виновным в предъявленных обвинениях и приговорила его в высшей мере наказания. На следующий день он был расстрелян в здании Военной коллегии Верховного Суда СССР; родственникам было объявлено, что он умер от кровоизлияния в мозг в местах лишения свободы 14 сентября 1942 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 января 1941 г. Ежов был лишен государственных наград и специального звания.

На ХХ съезде КПСС Н.С. Хрущев назвал Ежова «преступником» и «наркомом, заслужившим наказание». Тем не менее, о Ежове практически не упоминалось ни в справочниках, ни в исторических исследованиях, и лишь с 1987 стала выясняться его роль в репрессиях, но уже не как их инициатора, а как послушного исполнителя воли И.В. Сталина. В 1988 г. Коллегия по военным делам Верховного суда СССР отказалась реабилитировать Ежова.

Семья

1-м браком (с 1919 г, развод в 1928 г.) был женат на Антонине Алексеевне Титовой (1897-1988).

2-я жена - Евгения (Суламфирь) Соломоновна Фейгенберг (1904 - 21.11.1938), по 1-му браку Хаютина, уроженка Гомеля (когда они встретились с Ежовым, ей было 26 лет). 2-м браком Евгения была за журналистом и дипломатом А.Ф. Гладуном (позже он был расстрелян как троцкист, а затем Ежов был обвинен в том, что именно Гладун вовлек его в троцкистскую организацию). До 1937 г. заместитель главного редактора журнала «СССР на стройке»; хозяйка литературного салона. Есть определенные подозрения, что Евгения была в связи с И.Э. Бабелем, О.Ю. Шмидтом, М.А. Шолоховым. В состоянии депрессии отравилась (по официальному заключению) люминалом.

В 1933 г. Ежовы взяли на воспитание из детского дома 5-месячную девочку Наталью. После ареста Ежова, девочка была помещена в детский дом № 1 Пензы, ее фамилия изменена на Хаютину. Она окончила Пензенское музыкальное училище (1958). В 1990-е гг. предпринимала попытки добиться реабилитации Ежова.

Звания

Генеральный комиссар государственной безопасности (28.1.1937)

Память

В 1937‒1939 гг. имя Ежова носил ряд населенных пунктов:

город Ежово-Черкесск (Черкесск, столица Карачаево-Черкесси)

село Ежовокани (Жданови Ниноцминдского района Грузии)

село Ежово (Чкалово Пологовского района Запорожской области Украины)

село Ежово (Евгащино Большереченского района Омской области)

Вначале биография Николая Ивановича Ежова ничем не отличалась от биографии типичного рабочего на рубеже XIX-XX веков. Он родился в 1895 году в Петербурге. С 14 лет начал работать на различных заводах Его образование не превышало начальной школы. С марта 1917 года, после Февральской революции, Ежов вступает в большевистскую партию и участвует в революционных событиях в Петрограде.

В годы Гражданской войны Ежов - военный комиссар ряда красноармейских частей, где служит до 1921 года. После окончания Гражданской войны он уезжает в Туркестан на партийную работу. В 1922 году - секретарь Семипалатинского губкома, затем Казахского краевого комитета партии.

С 1927 года - на ответственной работе в ЦК ВКП(б). Не блистая образованием и интеллектом, он отличался слепой верой в Сталина и жесткостью характера.

В самый сложный период жизни деревни - во время коллективизации - Ежов в 1929-1930 годы работает заместителем наркома земледелия СССР, будучи непосредственно причастен к политике уничтожения крестьянства. В 1930-1934 годы он заведует Распределительным отделом и Отделом кадров ЦК ВКП(б), то есть реализует на практике все кадровые задумки Сталина. Видимо, успешно, так как высокие должности сыпались на него как из рога изобилия.

Ежов приложил руку и к судьбам самых близких друзей своего предшественника: его первого помощника, старого чекиста Прокофьева, Лурье, Островского, Фельдмана, барона Стейгера (доверенное лицо Ягоды.)

Одних он расстрелял без всяких преамбул, других бросил в тюрьму, чтобы заставить их сыграть роль в процессе, который он готовил... В целом 325 чекистов Ягоды были расстреляны или посажены во внутреннюю тюрьму Ежов неумолим: он абсолютно лишен нервов.

1 октября 1936 года Ежов подписывает первый приказ по НКВД о своем вступлении в исполнение обязанностей народного комиссара внутренних дел Союза ССР. Его взлет продолжается В январе 1937 года Ежову, как ранее Ягоде, а потом и Берии, присвоено звание генерального комиссара государственной безопасности, в этом же месяце он утверждается почетным красноармейцем 13-го Алма-Атинского мотомеханизированного полка 16 июля 1937 года Президиум ВЦИК принимает решение о переименовании г. Сулимова Орджоникидзевского края в г. Ежово-Черкесск, а на следующий день М. Калинин и А. Горкин подписали постановление ЦИК СССР, в котором сообщалось о награждении Н. И. Ежова орденом Ленина - за выдающиеся успехи в деле руководства органами НКВД по выполнению правительственных заданий. 16 февраля 1938 года издается указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении школе усовершенствования командного состава пограничных и внутренних войск НКВД имени Ежова Н. И, и т. д.

Придя к руководству, Ежов много внимания уделяет укреплению органов НКВД. Рассмотрим лишь некоторые документы. 28 сентября 1938 года он подписывает приказ "О результатах проверки работы рабоче-крестьянской милиции Татарской АССР". В нем констатировалось, что проведенной проверкой вскрыт ряд вопиющих нарушений и игнорирование приказов и директив НКВД СССР, приведших на практике к развалу работы милиции, засорению кадров, разгулу грабителей, воров и хулиганов. Начальник управления Аитов вместо организации борьбы с преступностью занимался очковтирательством. За восемь месяцев 1937 года в Казани произошло 212 грабежей, а в отчетности показано лишь 154 (написано как будто бы про сегодняшний день, хотя с того времени прошло много лет).

"Хулиганы-поножовщики в Казани настолько распоясались, что передвижение по городу граждан с наступлением вечера становится опасным. Ряд мест общественного пользования, в частности, Ленинский сад, улица Баумана и другие находятся во власти хулиганов-бандитов... Вместо ареста хулиганов практиковалось наложение штрафов, но даже штрафы не взыскивались... Безнаказанность преступников порождала политический бандитизм... Руководство милиции создало в аппарате полную безответственность и безнаказанность... Важнейшие участки работы милиции находятся в состоянии развала".

Меры, которые намечались в приказе, вполне соответствовали духу времени. Предписывалось снять с работы, немедленно арестовать и предать суду начальника Управления милиции и начальника политотдела, а также девять других работников, ряду сотрудников были объявлены взыскания. А заканчивался приказ: "Народному комиссару внутренних дел Татарской АССР капитану государственной безопасности т. Михайлову в двухмесячный срок привести милицию Татарской ССР в боеспособное состояние и мне доложить. Ежов". Здесь весь нарком - деловой, властный, жесткий.

Таким он выглядит и по другим документам. Так, он упрекает тюрьмы Главного управления госбезопасности (ГУГБ) НКВД СССР за слабый режим и объявляет совершенно секретное "Положение" о порядке его укрепления с целью полной изоляции подследственных арестованных от внешнего мира и от арестованных других камер, а также о строгом соблюдении правил внутреннего распорядка.

Были определены и меры наказания к "хулиганствующим заключенным в тюрьмах ГУГБ". За оскорбительные словесные и письменные заявления заключенных или оскорбительные выходки (плевки, ругательства, попытки нанесения оскорбления действием) предусматривался перевод в более строгую тюрьму, применение более строгого режима, заключение в карцер до 20 суток, предание суду. Так, в приказе от 8 февраля 1937 года Ежов предписывает предать суду следующих "содержащихся в тюрьмах ГУГБ осужденных на разные сроки заключения, приславших мне в связи с введением нового тюремного режима и процессом оскорбительные заявления: Карсанидзе Ш. А., Смирнова В. М., Кузьмина В. В., Сатаневича В. М., Котолынова П. И., Строганова Д. И., Гольдберг Р. М., Марголина-Сигал Г. Г., Петунина К.Г., Петрова А. П. Посадить в карцер на 20 суток Копытова Г. С., Гагуа А. Н., Алексидзе В. И., Карабаки А. Г., Геворкян А. Е., Пурцеладзе А. П., Ващина-Калюгу К. П., Ваньяна Г. А., Исабекян А. А., Джапаридзе В. Н., Бер А. А. ".

Вот так. Работники НКВД могли делать все - вплоть до безнаказанного убийства людей или доведения их до самоубийства, но упаси Бог, если заключенный начнет как-то защищать свое достоинство - он сразу становится хулиганствующим элементом.

В другом приказе, разосланном на места в целях ориентировки и устрашения оперативных работников, Ежов обвиняет начальника особого отдела Главного управления госбезопасности 6-й стрелковой Орловской дивизии лейтенанта госбезопасности Ширина Б. И, в том, что "до сего времени по контрреволюционному элементу, находящемуся в дивизии, полного оперативного удара не нанесено". А мера та же - "за развал оперативной работы, отсутствие борьбы с контрреволюцией, за связь с врагами народа - арестовать и предать суду".

14 марта 1938 года из Ухтомского райотдела милиции Московской области был взят на допрос арестованный Печек А. X., который скончался в результате избиений. Как показали допрошенные позднее сотрудники райотдела, арестованного били кулаками и ногами по телу, при этом его поддерживали, чтобы не падал. Установку об избиении всех арестованных, которые признали себя виновными в контрреволюционной деятельности, дал своим работникам начальник районного отделения НКВД Малышев Г. Д., а он получил ее сверху. Только в этом райотделении в период с января по март 1938 года такие методы были применены примерно к 40-50 арестованным.

В НКВД Московской области следователи, применяя в процессе следствия меру физического воздействия к арестованным руководящим работникам автозавода имени Сталина, превращали их показания о производственных неполадках и ошибках, имевших место на заводе, в умышленные вредительские акты. Работники НКВД провозгласили, что на заводе существует разветвленная правотроцкистская организация, хотя фактически ее там не было.

1 ноября 1936 года нарком издает специальный приказ. В нем говорилось, что постановлением партии и правительства от 9-13 ноября 1931 года на государственный трест Дальстрой была возложена задача освоения одной из самых отдаленных окраин Союза - Колымы.

Угодливый всесоюзный староста, жена которого тоже была отправлена в лагерь, в своем ведомстве с помощниками лишь конвейерно подписывал списки на членов ЦИК СССР - "врагов": 13 июня - на 6 человек, 14 июля - на 2 человека, 31 июля - на 14, 13 августа - на 25, 26 августа - на 12, 28 августа - на 7, 11 сентября - на 8, 29 сентября - на 19,1 7 октября - на 16 человек и далее, и далее. Так мелодично и последовательно уничтожались избранники народа.

В Горьком, на автозаводе, беспартийный кузнец, выдвигая того же Ежова в депутаты, сказал:

"Всех революционных подвигов тов. Ежова невозможно перечислить. Самый замечательный подвиг Николая Ивановича - это разгром японско-немецких троцкистско-бухаринских шпионов, диверсантов, убийц, которые хотели потопить в крови советский народ... Их настиг меч революции - верный страж диктатуры рабочего класса - НКВД, руководимый тов. Ежовым".

Министр внутренних дел СССР в 1956-1960 годах Н. П. Дудоров в своих воспоминаниях сообщает, что в июне 1937 года Ежов представил списки на 3170 политических заключенных к расстрелу. В тот же день списки были утверждены Сталиным, Молотовым и Кагановичем. Таких списков было много.

9 декабря 1938 года "Правда" и "Известия" опубликовали следующее сообщение: "Тов. Ежов Н. И, освобожден, согласно его просьбе, от обязанностей наркома внутренних дел с оставлением его народным комиссаром водного транспорта.

Народным комиссаром внутренних дел СССР утвержден тов. Л. П. Берия".

По свидетельству А. Антонова-Овсеенко, Ежов в должности наркома водного транспорта стал беспробудным пьяницей, который "на службе появлялся не каждый день, обычно с опозданием. Во время совещаний катал хлебные шарики или прилежно конструировал бумажных голубей".

10 апреля 1939 года Ежов был арестован по обвинению в руководстве заговорщической организацией в войсках и органах НКВД СССР, в проведении шпионажа в пользу иностранных разведок, в подготовке террористических актов против руководителей партии и госуд арства и вооруженного восстания против Советской власти. Словом, вся терминология, которой он так часто пользовался, теперь была применена к нему.

Н. И. Ежов отверг на суде все обвинения в свой адрес об антипартийной деятельности, шпионаже и т.д., которые он признал на предварительном следствии. В то же время Ежов заявил, что "есть и такие преступления, за которые меня можно и расстрелять. Я почистил 14 тысяч чекистов. Но огромная моя вина заключается в том, что я мало их почистил. Везде я чистил чекистов. Не чистил их только лишь в Москве, Ленинграде и на Северном Кавказе. Я считал их честными, а на деле же получилось, что я под своим крылышком укрывал диверсантов, вредителей, шпионов и других мастей врагов народа".

Приговором Военной коллегии Верховного Суда СССР от 3 февраля 1940 года Ежов Н. И. был осужден к исключительной мере наказания; приговор приведен в исполнение на следующий же день, 4 февраля того же года.

Николай Ежов — одна из самых зловещих фигур советской эпохи. Под его руководством начались полномасштабные чистки в рядах партии, которые перекинулись и на мирных граждан. Помимо репрессий Ежов сотрудничал и с западной разведкой, так что его по праву можно называть "бандеровцем в НКВДшной форме".Наследие Ежова никуда не делось: сегодня наши спецслужбы по-прежнему продолжают сотрудничать со своими заокеанскими "коллегами" из ЦРУ, АНБ и ФБР, что превращает их в откровенных пособников, прикрывающихся маской демократии и липовым оправданием о т.н. "партнерстве". За сотрудничество с западной (нацистской) разведкой Ежов и был ликвидирован 4 февраля 1940 г. Одним из главных "достижений" Ежова стал расстрел высшего командного состава Красной Армии, среди которых был талантливейший военачальник М. Н. Тухачевский. Именно Тухачевский в споре с маршалом Буденным предвидел, что будущая война будет войной машин, в то время как Буденный утверждал, что это будет война конниц. Конфликт двух военачальников привел к тому, что по приказу Ежова Тухачевский был "убран". Фраза Сталина о том, что "кадры решают все", была автоматически перечеркнута Ежовым, за что сам шеф НКВД поплатился самым жестоким и справедливым образом. Сегодня ему исполнилось 120 лет со дня рождения.

Точных данных о родителях шефа НКВД не сохранилось. По признанию покойника, он утверждал, что родился в Петербурге, в семье русского рабочего-литейщика. В анкетах за 1922 и 1924 писал: «объясняюсь на польском и литовском языках».

А. Павлюков, однако, указывает в своей биографии Николая Ежова, что его отцом был уроженец села Волхонщино Тульской губернии Иван Ежов, который отслужил в Литве срочную службу в музыкантской команде 111-го пехотного полка, стоявшего в литовском городе Ковно. Отслужив положенный срок, он остался там же на сверхсрочную, женился на местной девушке-литовке, а после выхода в отставку переехал в соседнюю Сувалкскую губернию (ныне территория частично в составе Польши, частично в составе Литвы) и устроился «на работу» в земскую стражу (полицию). На момент рождения Николая семья, судя по всему, проживала в селе Вейверы Мариампольского уезда указанной губернии (ныне Литва), а три года спустя, когда отец получил повышение и был назначен земским стражником Мариампольского городского участка, — переехала в Мариамполь. Здесь мальчик отучился три года в начальном училище, а в 1906 году был отправлен к родственнику в Петербург, учиться портняжному ремеслу.

Добровольцем пошел в армию в июне 1915 г., однако год спустя был признан негодным к строевой службе ввиду слабых антропометрических данных (рост Ежова составлял всего 1,5 метра; меньше только у Энгельберта Дольфуса (148 см), одного из австрийских канцлеров, которого прозвали Миллиметтернихом и вошедшего в историю как самый низкорослый политик в истории). 14 августа Ежов, заболевший и к тому же легко раненый, был отправлен в тыл. Крепким здоровьем не отличался: даже во время службы в армии постоянно болел. В общем, как сказали бы сегодня, здоровье Ежова — это здоровье тюфяка.

В апреле 1919 года был призван на службу в Красную Армию, направлен на саратовскую базу радиоформирований (позднее — 2-я казанская база), где он сначала служит рядовым, а потом переписчиком при комиссаре управления базы. В октябре 1919 года занял должность комиссара школы, в которой обучали радиоспециалистов, в апреле 1921 года стал комиссаром базы, одновременно избирается заместителем заведующего агитационно-пропагандистским отделом Татарского обкома РКП(б).

В июле 1921 г. он женился на Антонине Титовой, с чьей помощью после свадьбы был переведен в Москву на партийную работу уже спустя 2 месяца. Карьера Ежова стремительно пошла вверх:

1922, март — октябрь — ответственный секретарь Марийского обкома РКП(б), отбыв в октябре 1922 г. в отпуск, назад Ежов уже не вернулся.
1923, март — 1924 — ответственный секретарь Семипалатинского губкома РКП(б), утверждается, что направил его в Казахстан Валериан Куйбышев.
1924—1925 — зав. орготделом Киргизского обкома ВКП(б),
1925—1926 — зам. ответственного секретаря Казакского крайкома ВКП(б), работал под началом Ф. И. Голощёкина.
Заведующий Орграспредотделом И. М. Москвин так отзывался о своем подчиненном:
"Я не знаю более идеального работника, чем Ежов. Вернее не работника, а исполнителя. Поручив ему что-нибудь, можно не проверять и быть уверенным — он всё сделает. У Ежова есть только один, правда, существенный недостаток: он не умеет останавливаться. Иногда существуют такие ситуации, когда невозможно что-то сделать, надо остановиться. Ежов — не останавливается. И иногда приходится следить за ним, чтобы вовремя остановить…"

Такой отзыв служил скорее предупреждением, нежели похвалой, ведь Москвин далеко был не дурак и он предвидел, что такие люди как Ежов рано или поздно начнут злоупотреблять своими полномочиями и полностью выйдут из-под контроля властей. Ежов был типичным трудовым фанатиком, нежели добросовестным работником, поэтому нет ничего удивительного, что в конечном счете от него избавились. Как говорится "по заслугам и честь".

В течение года был заместителем наркома земледелия СССР, а в ноябре 1930 года вернулся в Орграспредотдел уже заведующим, заняв место своего бывшего начальника, которого перевели на должность заместителя председателя ВСНХ. Именно к ноябрю 1930 года относится знакомство Ежова со Сталиным.

Орграспредотделом Ежов заведует до 1934 года, реализуя на практике кадровую политику Сталина. В 1933—1934 гг. входит в Центральную комиссию ВКП(б) по «чистке» партии. На состоявшемся в январе-феврале 1934 года XVII съезде партии Ежов возглавил мандатную комиссию. В феврале 1934 года избран членом ЦК, Оргбюро ЦК и заместителем председателя Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б). С февраля 1935 — председатель КПК, секретарь ЦК ВКП(б).

В конце 1934—1935 гг. Ежов с подачи Сталина, фактически, возглавил следствие по делу об убийстве Кирова и Кремлёвскому делу, увязав их с деятельностью бывших оппозиционеров — Зиновьева, Каменева и Троцкого. Как свидетельствует историк О. В. Хлевнюк, на этой почве Ежов фактически вступил в заговор против наркома внутренних дел НКВД Ягоды и его сторонников с одним из заместителей Ягоды Я. С. Аграновым, так, в 1936 г. Агранов на совещании в НКВД сообщал:

"Ежов вызвал меня к себе на дачу. Надо сказать, что это свидание носило конспиративный характер. Ежов передал указание Сталина на ошибки, допускаемые следствием по делу троцкистского центра, и поручил принять меры, чтобы вскрыть троцкистский центр, выявить явно невскрытую террористическую банду и личную роль Троцкого в этом деле. Ежов поставил вопрос таким образом, что либо он сам созовёт оперативное совещание, либо мне вмешаться в это дело. Указания Ежова были конкретны и дали правильную исходную нить к раскрытию дела."

26 сентября 1936 года назначен Народным комиссаром внутренних дел СССР, сменив на этом посту Генриха Ягоду. 1 октября 1936 года Ежов подписал первый приказ по НКВД о своём вступлении в исполнение обязанностей наркома.

Ежовщина: "красная бандеровщина"

Пик массовых репрессий в СССР, охвативших все слои советского общества, пришелся на 1937-1938 гг. К этому времени в СССР завершается становление тоталитарной политической системы. Массовый террор, вошедший в историю как «ежовщина», был призван придать законченность советской системе. В отличие от обычного террора, применяемого любой диктатурой, тоталитарный террор был направлен не против открытых противников власти, а против лояльных граждан. Страх и репрессии делают всех членов советского общества беззащитными перед безжалостной машиной устрашения, лишают их способности думать и критически оценивать действительность, превращают всех в «винтики» гигантского механизма, развивая низменные чувства предательства и доносительства.

Несложно было догадаться каково было простым людям, пострадавших от зомби-НКВДшников, которые видели в народе вражескую гидру, изображенную на приведенном выше плакате. Шеф НКВД был ровно на 6 лет моложе Гитлера и красный НКВДшный террор ни в чем не уступал гестаповскому, RSHA и SD-террору. Сегодня обе практики (и советская, и нацистская) взяты на вооружение американскими спецслужбами, чьи методы уже давно переплюнули как советских, так и нацистских деятелей и представляют самое чудовищные методы допроса за всю историю человечества. Так что я не удивлюсь, если протрезвевший люд на Западе за океаном начнет в буквальном смысле устраивать самосуды над сотрудниками своих же спецслужб. Напомню, что на руках населения США 300 млн стволов и они рано или поздно начнут стрелять, так что можете не сомневаться, каких масштабов может достигнуть кровавая баня за океаном.

«Большой террор» 1937 г. во многом стал платой за вынужденное расширение конституционных прав граждан по новой Конституции, ликвидации категорий лишенцев. Чтобы окончательно стабилизировать режим, Сталину нужно было атомизировать общество, разрушить подспудно сохранявшиеся остатки гражданских структур, решительно выкорчевать всякое инакомыслие, независимые группы интересов. После XVII съезда ВКП(б) Сталин имел основания опасаться разрастания оппозиционных настроений. Для него физическое уничтожение интеллигентско-оппозиционной части правящей элиты являлось единственным условием успешного претворения в жизнь переустройства общества. Заодно это был способ избавиться от обуржуазившейся в годы нэпа части партийной бюрократии, возможность списать на нее все промахи и неудачи власти, а также способ ротации партийной верхушки в условиях отсутствия демократического механизма ее обновления. Несомненно, давая «добро» на массовую «чистку», Сталин и его окружение рассчитывали устранить всякую возможность возникновения в стране, в связи с опасностью надвигающейся войны, «пятой колонны».

Выступая на пленуме ЦК в июне 1937 г., Ежов утверждал, что «существует законспирированное подполье, страна находится на грани новой Гражданской войны, и только органы государственной безопасности под мудрым руководством И. В. Сталина способны ее предотвратить». Спустя несколько недель ЦК ВКП(б) предложил секретарям партийных организаций на местах взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников, а наиболее враждебных из них немедленно арестовать и расстрелять «в порядке административного проведения их дел через тройки». Вслед за тем высшее руководство страны потребовало в пятидневный срок представить в ЦК состав «троек», а также количество людей, подлежащих расстрелу и выселению. Обычно в состав «троек» входил секретарь партийного комитета, начальник правления НКВД и прокурор. Все края и области получили разнарядку - сколько людей им следовало арестовать. Арестованных делили на две категории: по первой немедленно расстреливали, по второй заключали на 8-10 лет в тюрьму или лагерь. Но уже с конца августа местные руководители требуют от ЦК увеличить лимиты на репрессии. В результате только по первой категории лимит был увеличен с 259 450 человек еще на 22,5 тысячи. Отнюдь не о стихийной природе «большого террора» свидетельствуют многочисленные акции, осуществленные в 1937-1938 гг. органами НКВД: арест всех немцев, работавших на оборонных заводах страны, массовая высылка «неблагонадежных элементов» из пограничных районов, многочисленные судебные процессы в центре и на местах.

Казахский поэт Джамбул Джабаев посвятил одно из своих стихотворений наркому Ежову:

"В сверкании молний ты стал нам знаком,
Ежов, зоркоглазый и умный нарком.
Великого Ленина мудрое слово
Растило для битвы героя Ежова."

Если бы поэт знал, какого пса Сталин спустил с цепи в рядах НКВД, то возможно бы не писал бы такую хвальбу. Почти 1,5 млн человек попали под ежовскую машину.
На новом посту Ежов занимался координацией и осуществлением репрессий против лиц, подозревавшихся в антисоветской деятельности, шпионаже (статья 58 УК РСФСР), «чистками» в партии, массовыми арестами и высылками по социальному, организационному, а затем и национальному признаку. Систематический характер эти кампании приняли с лета 1937 года, им предшествовали подготовительные репрессии в самих органах госбезопасности, которые «чистили» от сотрудников Ягоды. 2 марта 1937 года в докладе на пленуме ЦК ВКП(б) он выступил с резкой критикой подчинённых, указав на провалы в агентурной и следственной работе. Пленум одобрил доклад и поручил Ежову навести порядок в органах НКВД. Из сотрудников госбезопасности с 1 октября 1936 года по 15 августа 1938 года было арестовано 2273 человека, из них за «контрреволюционные преступления» — 1862. 17 июля 1937 года Ежов был награждён орденом Ленина «за выдающиеся успехи в деле руководства органами НКВД по выполнению правительственных заданий».

Помимо этого составлялись списки высокопоставленных «врагов народа», подлежащих суду военного трибунала. Приговор объявлялся заранее - расстрел. Эти расстрельные списки Ежов посылал на утверждение Сталину, Молотову и другим членам Политбюро. Лишь 12 декабря 1938 г. Сталин и Молотов санкционировали расстрел 3 167 человек. К началу 1938 г. Сталин, видимо, уже считал, что Ежов свою задачу выполнил (тем более что процесс массовых репрессий начал выходить из-под контроля его творца; развязав тотальный террор в стране, власть и сама оказалась под ударом). Сигналом к прекращению массовых репрессий стало постановление ЦК и правительства «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». В нем говорилось о «крупнейших недостатках и извращениях в работе органов НКВД». Постановление ликвидировало «тройки» и требовало производить аресты только с санкции суда или прокурора. Сталин переложил на Ежова и его людей ответственность за все «перегибы и ошибки». 25 ноября 1938 г. новым наркомом внутренних дел был назначен Л. П. Берия. Новый глава НКВД начинает свою деятельность с амнистий. Ежов был обвинен в «изменческих, шпионских взглядах, связях с польской и германской разведками и враждебными СССР правящими кругами Польши, Германии, Англии и Японии», в заговоре и подготовке государственного переворота, намеченного на 7 ноября 1938 г. 4 февраля 1940 г. по приговору военной коллегии Верховного суда он был расстрелян. После сталинской отмашки были расстреляны и некоторые наиболее ретивые партийные функционеры в центре и на местах, которые, подобно П. П. Постышеву, по-прежнему жаждали большой крови.

СООБЩЕНИЕ Л. П. БЕРИИ И. В. СТАЛИНУ О Н. И. ЕЖОВЕ С ПРИЛОЖЕНИЕМ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА
27 апреля 1939 г. № 1268/6 Совершенно секретно Товарищ СТАЛИН
При этом направляю Вам протокол допроса Ежова от 26 апреля 1939 года. Допрос продолжается.

Народный комиссар внутренних дел Союза ССР Л. Берия

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА АРЕСТОВАННОГО ЕЖОВА НИКОЛАЯ ИВАНОВИЧА
от 26 апреля 1939 года
ЕЖОВ Н. И., 1895 года рождения, уроженец гор. Ленинграда, бывший член ВКП(б) с 1917 года. До ареста — Народный Комиссар Водного транспорта.

ВОПРОС: На предыдущем допросе вы показали, что в течение десяти лет вы вели шпионскую работу в пользу Польши. Однако вы скрыли ряд своих шпионских связей. Следствие требует от вас правдивых и исчерпывающих показаний по этому вопросу.
ОТВЕТ: Должен признать, что, дав правдивые показания о своей шпионской работе в пользу Польши, я действительно скрыл от следствия свою шпионскую связь с немцами.
ВОПРОС: В каких целях вы пытались отвести следствие от своей шпионской связи с немцами?
ОТВЕТ: Мне не хотелось показывать на следствии о своей прямой шпионской связи с немцами, тем более что мое сотрудничество с немецкой разведкой не ограничивается лишь шпионской работой по заданию германской разведки, я организовал антисоветский заговор и готовил государственный переворот путем террористических актов против руководителей партии и правительства.
ВОПРОС: Покажите обо всех ваших шпионских связях, которые вы пытались скрыть от следствия, и обстоятельствах вашей вербовки.
ОТВЕТ: В качестве агента немецкой разведки я был завербован в 1934 году при следующих обстоятельствах: летом 1934 года был послан на лечение за границу в Вену к профессору НОРДЕНУ...
ВОПРОС: Кто же вас завербовал?
ОТВЕТ: Завербован я был для сотрудничества с немецкой разведкой доктором ЭНГЛЕРОМ, который является старшим ассистентом НОРДЕНА.
ОТВЕТ: После оформления вербовки я попросил ЭНГЛЕРА осведомить меня, с кем и как я буду связан. ЭНГЛЕР ответил, что он сам является сотрудником военной разведки Германии.
ВОПРОС: Какие задания дал вам ЭНГЛЕР после вербовки?
ОТВЕТ: Прежде всего, ЭНГЛЕР дал мне задание оказать всяческое содействие быстрейшему разрешению вопроса о его приглашении в Москву. Я обещал ЭНГЛЕРУ принять зависящие от меня меры к ускорению этого вопроса.
ВОПРОС: Были ли вами переданы ЭНГЛЕРУ для немецкой разведки какие-либо сведения, представлявшие специально охраняемую государственную тайну Советского Союза?
ОТВЕТ: За время моей непосредственной связи с ЭНГЛЕРОМ в Вене, а затем в Бадгаштайне (курорт радиоактивных вод в Австрии), куда он дважды приезжал связываться со мной, я информировал ЭНГЛЕРА только об общем положении Советского Союза и Красной Армии, которой он интересовался особенно.
ВОПРОС: Вы уклоняетесь от прямого ответа. Следствие интересует вопрос, какие сведения шпионского характера были переданы вами ЭНГЛЕРУ?
ОТВЕТ: В пределах того, что я знал по памяти, я рассказал ЭНГЛЕРУ все о состоянии вооружения и боеспособности Красной Армии, особенно подчеркнув наиболее узкие места в боеспособности РККА. Я рассказал ЭНГЛЕРУ о том, что Красная Армия очень отстает по артиллерии, как по качеству артиллерийского вооружения, так и по количеству, и значительно уступает артиллерийским вооружениям передовых капиталистических стран.
Касаясь общего экономического положения в СССР, я рассказал ЭНГЛЕРУ о трудностях колхозного строительства и больших неполадках в индустриализации страны, особо остановившись на медленном освоении вновь построенных предприятий. Это я иллюстрировал на примере Сталинградского тракторного завода, где к моменту освоения производства уже была выведена из строя значительная часть ценного оборудования. Следовательно, заявлял я ЭНГЛЕРУ, успехи в области индустриализации СССР являются сомнительными.
Далее я информировал ЭНГЛЕРА об огромной диспропорции в росте отдельных отраслей промышленности, сильно сказывающейся на общем экономическом положении страны. Особо подчеркнул я отставание группы цветных металлов и специальных сплавов, тормозящих развитие боеспособности Красной Армии.
ВОПРОС: Где происходили у вас явки?
ОТВЕТ: Во всех случаях, когда мне необходимо было передать те или иные шпионские сведения, встречи происходили у меня на квартире. ТАЙЦ приходил ко мне под видом проверки состояния моего здоровья.
ВОПРОС: Какие задания по шпионской работе вы получили от ТАЙЦА?
ОТВЕТ: По словам ТАЙЦА, ЭНГЛЕР интересовался, главным образом, секретными сведениями о вооружении Красной Армии и всеми данными о состоянии обороноспособности СССР. Я тогда заведовал промышленным отделом ЦК ВКП(б) и одновременно был заместителем председателя Комиссии партийного контроля, которым фактически руководил.
В Комиссии партийного контроля существовала военная группа, которую возглавлял Н. КУЙБЫШЕВ. Работа группы и ее материалы носили сугубо секретный характер, и потому группа подчинялась мне. Материалы, которые составлялись военной группой КПК по вопросам состояния или обследования того или иного рода войск и вооружений, посылались только в Комитет Обороны и мне. Как правило, все эти документы я периодически брал с собой на квартиру и во время посещения ТАЙЦА передавал ему на короткий срок, после чего он мне их возвращал.
Я знаю, что большинство этих записок ТАЙЦ фотографировал и передавал по принадлежности.
ВОПРОС: Он вам об этом говорил?
ОТВЕТ: Да, однажды я поинтересовался, каким образом и куда он передает получаемые от меня сведения. ТАЙЦ мне сказал, что эти сведения в сфотографированном виде он передает определенному лицу в немецком посольстве, которое уже пересылает эти фотографии германской разведке.
ВОПРОС: А как он проникал в немецкое посольство?
ОТВЕТ: Помимо своей основной работы в Лечсануправлении Кремля врач ТАЙЦ обслуживал и сотрудников германского посольства в Москве.
ВОПРОС: Вы помните характер сведений, которые вами были переданы ТАЙЦУ?
ОТВЕТ: Да, помню.
ВОПРОС: Конкретизируйте.
ОТВЕТ: За время моей связи с доктором ТАЙЦ мной было передано большое количество докладных записок и справок по вопросам вооружения, вещевого и продовольственного снабжения, морально-политического состояния и боевой подготовки Красной Армии. В этих материалах давалась исчерпывающая цифровая и фактическая характеристика того или иного рода войск, видов вооружений и состояния военных округов.
За это же время мной были переданы ТАЙЦУ сведения о ходе и недостатках перевооружения военной авиации, о медленном внедрении новых, более совершенных образцов авиамашин, об аварийности военных самолетов, плане подготовки летных кадров и тактико-технические данные, характеризующие качество и количество производимых нами авиационных моторов и самолетов.
Кроме того, мною были переданы через ТАЙЦА германской разведке имевшиеся в КПК данные о состоянии танкового вооружения Красной Армии. Я обращал внимание немцев на плохое качество советской брони и неналаженность переключения танков на дизельный мотор вместо применявшегося тогда авиационного мотора.
Далее, мною были переданы ТАЙЦУ исчерпывающие данные о крупнейших недостатках в области вещевого и продовольственного снабжения и складского хозяйства РККА. По этим вопросам, между прочим, в ЦК ВКП(б) состоялось специальное совещание, решение которого мною также было доведено до сведения германской разведки.
Сообщенные мною материалы давали ясную картину положения в этой важной отрасли войскового хозяйства. Из них явствовало, что в самом начале войны Красная Армия окажется перед серьезными затруднениями.
Аналогичные материалы я передал ТАЙЦУ о состоянии химического, стрелкового, инженерного вооружения РККА, кроме того, отдельные материалы, характеризующие состояние боевой подготовки и политико-морального состояния частей Ленинградского, Белорусского. Приволжского и Среднеазиатского военных округов, которые были обследованы КПК.
ОТВЕТ: ЭНГЛЕР зашел ко мне в комнату и заявил: «Хочу вас осмотреть», и тут же он мне сообщил, что со мной должен встретиться ГАММЕРШТЕЙН.
Моя встреча с ГАММЕРШТЕЙНОМ была организована ЭНГЛЕРОМ под видом совместной прогулки с ЭНГЛЕРОМ по парку Мерано. В одной из беседок, как бы случайно, мы встретили ГАММЕРШТЕЙНА, которому меня представил ЭНГЛЕР, после мы продолжали прогулку втроем.
ГАММЕРШТЕЙН в начале беседы заявил: «Мы очень благодарны за все услуги, которые вы нам оказываете». Он заявил, что доволен сведениями, которые немцы получили от меня. Но, заявил ГАММЕРШТЕЙН, все это чепуха! Занимаемое вами положение в СССР таково, что мы не можем удовлетвориться передаваемыми вами сведениями. Перед вами стоят иные задачи, политического порядка.
ВОПРОС: Что это за «политические» задачи?
ОТВЕТ: ГАММЕРШТЕЙН, зная, что я уже избран секретарем ЦК ВКП(б), заявил: «Вы имеете возможность не только информировать нас, но и влиять на политику Советской власти».
Далее ГАММЕРШТЕЙН меня поставил в известность о весьма серьезных, по его словам, связях, которыми располагают немцы в кругах высшего командования Красной Армии, и сообщил о существовании в Советском Союзе нескольких военно-заговорщических групп.
ГАММЕРШТЕЙН говорил мне, что ряд крупных военных работников недоволен создавшимся положением в СССР и ставит своей целью изменение внутренней и международной политики Советского Союза.
Советское правительство при его нынешней политике, продолжал ГАММЕРШТЕЙН, неизбежно приведет СССР к военному столкновению с капиталистическими государствами, тогда как этого можно вполне избежать, если бы Советский Союз, идя на уступки, мог «притереться» к европейской системе.
Поскольку ГАММЕРШТЕЙН не владел русским языком, я через ЭНГЛЕРА, игравшего роль переводчика, спросил его, насколько серьезны связи руководящих кругов Германии с представителями высшего командования Красной Армии.
ГАММЕРШТЕЙН ответил: «С нами связаны различные круги ваших военных. Цель у них одна, но, видимо, точки зрения разные, никак между собой договориться не могут, несмотря на наше категорическое требование».
ВОПРОС: Какие задания дал вам ГАММЕРШТЕЙН?
ОТВЕТ: ГАММЕРШТЕЙН предложил мне связаться с этими военными кругами, и в первую очередь с ЕГОРОВЫМ. Он заявил, что ЕГОРОВА знает очень хорошо, как одну из наиболее крупных и влиятельных фигур среди той части военных заговорщиков, которая понимает, что без германской армии, без прочного соглашения с Германией не удастся изменить политический строй в СССР в желаемом направлении.
ГАММЕРШТЕЙН предложил мне через ЕГОРОВА быть в курсе всех заговорщических дел и влиять на существующие в Красной Армии заговорщические группы в сторону их сближения с Германией, одновременно принимая все меры к их «объединению». «Ваше положение секретаря ЦК ВКП(б) вам в этом поможет», — заявил ГАММЕРШТЕЙН.
На этом ГАММЕРШТЕЙН попрощался, предупредив, что будет иметь со мной еще несколько встреч.
ВОПРОС: От имени кого говорил с вами ГАММЕРШТЕЙН?
ОТВЕТ: От рейхсверовских кругов Германии. Дело в том, что еще до прихода Гитлера к власти о ГАММЕРШТЕЙНЕ было создано мнение как о стороннике сближения германской армии с Красной Армией. В 1936—1937 гг. ГАММЕРШТЕЙН был отведен от непосредственной работы в Рейхсвере, но так как он больше других германских генералов располагал связями среди военных работников СССР, то ему и было поручено ведение т. н. «русских дел».
ВОПРОС: Состоялись ли ваши дальнейшие встречи с ГАММЕРШТЕЙНОМ?
ОТВЕТ: Да, с ГАММЕРШТЕЙНОМ я имел еще три встречи. При второй встрече ГАММЕРШТЕЙН интересовался подробностями, связанными с убийством С. М. КИРОВА, и серьезностью влияния троцкистов, зиновьевцев и правых в ВКП(б).
Я дал ему исчерпывающую информацию, в частности, отметил то обстоятельство, что среди чекистов наблюдается сейчас растерянность и что положение ЯГОДЫ в связи с убийством КИРОВА пошатнулось. Тогда же ГАММЕРШТЕЙН сказал: «Было бы очень хорошо, если бы вам удалось занять пост ЯГОДЫ».
Я улыбнулся, ответив, что «не от меня только это зависит».
Третий мой разговор с немецким генералом касался заговорщической работы военных в СССР, поскольку гражданские дела меньше интересовали ГАММЕРШТЕЙНА.
Четвертая, и последняя, встреча с ГАММЕРШТЕЙНОМ состоялась в кафе...

ВОПРОС: Следствие констатирует, что вы продолжаете стоять на вражеских позициях и ведете себя неискренне. Это выражается в том, что вы:
1. Умалчиваете о ваших связях с польской разведкой после 1937 года.
2. Недоговариваете по вопросу о вашей шпионской работе в пользу Германии.
3. В качестве лиц, причастных к вашей заговорщической и шпионской работе, называете или мертвых, или официальных сотрудников иностранных посольств.
4. Скрываете лиц, которые вместе с вами руководили предательской работой по организации контрреволюционного переворота в СССР.

"Смерть освобождает человека от всех проблем. Нет человека — нет проблемы" (И. Сталин)

10 апреля 1939 года Ежов был арестован при участии Берии и Маленкова в кабинете последнего. Дело Ежова, по утверждению Судоплатова, вёл лично Берия и его ближайший сподвижник Богдан Кобулов. Содержался в Сухановской особой тюрьме НКВД СССР.24 апреля 1939 им была написана записка с признанием в своей гомосексуальной ориентации. Согласно ей, он относился к ней как к пороку.

Согласно обвинительному заключению, «подготовляя государственный переворот, Ежов готовил через своих единомышленников по заговору террористические кадры, предполагая пустить их в действие при первом удобном случае. Ежов и его сообщники Фриновский, Евдокимов и Дагин практически подготовили на 7 ноября 1938 года путч, который, по замыслу его вдохновителей, должен был выразиться в совершении террористических акций против руководителей партии и правительства во время демонстрации на Красной площади в Москве». Кроме того, Ежов обвинялся в уже преследуемом по советским законам мужеложстве (в обвинительном заключении было сказано, что Ежов совершал акты мужеложства «действуя в антисоветских и корыстных целях»).

На следствии и суде Ежов отвергал все обвинения и единственной своей ошибкой признавал то, что «мало чистил» органы госбезопасности от «врагов народа»:
"Я почистил 14 000 чекистов, но огромная моя вина заключается в том, что я мало их почистил."

Из последнего слова Ежова:
"На предварительном следствии я говорил, что я не шпион, я не террорист, но мне не верили и применили ко мне сильнейшие избиения. Я в течение 25 лет своей партийной жизни честно боролся с врагами и уничтожал врагов. У меня есть и такие преступления, за которые меня можно и расстрелять, и я о них скажу после, но тех преступлений, которые мне вменены обвинительным заключением по моему делу, я не совершал и в них не повинен… Я не отрицаю, что пьянствовал, но я работал как вол… Если бы я хотел произвести террористический акт над кем-либо из членов правительства, я для этой цели никого бы не вербовал, а, используя технику, совершил бы в любой момент это гнусное дело…"

3 февраля 1940 года Николай Ежов приговором Военной коллегии Верховного Суда СССР был приговорён к «исключительной мере наказания» — расстрелу; приговор был приведён в исполнение на следующий день, 4 февраля в здании Военной коллегии Верховного Суда СССР. Согласно утверждению Судоплатова, «Когда его вели на расстрел, он пел „Интернационал“». Перед расстрелом он крикнул: "Да здравствует Сталин!". Труп кремирован в Донском крематории.

Подпись к фотографии: "нет человека — нет проблемы"

Тем не менее до самой смерти Сталина террор остается непременным атрибутом советской системы. Весьма показательна в этом плане записка, отправленная вождем на завод в Коврове во время финской кампании с угрозой расстрелять «всех мерзавцев, засевших на заводе, если там в трехдневный срок не будет налажено производство нового диска для автомата Дегтярева».

«Большой террор» достиг целей, которые в основном интуитивно возлагались на него сталинским руководством. На руководящие посты выдвинулось более 500 тыс. новых работников, произошло перераспределение власти из рук старой гвардии в руки сталинских выдвиженцев, безгранично преданных своему вождю. Вместе с тем массовые репрессии пагубно сказались на всех сторонах жизни советского общества, прежде всего на экономике и обороноспособности страны. За время «большого террора» были арестованы и уничтожены многие ведущие конструкторы, инженеры, техники. Разгрому подверглась советская разведка и контрразведка. В стране в период с 1937 по 1940 г. сокращается выпуск тракторов, автомобилей, другой сложной техники. Фактически страна была разделена на два больших лагеря: тех, кто был на свободе и кого не затронули репрессии, и тех, кто сидел в лагерях или являлся родственниками осужденных. В процентном отношении вторая группа была более многочисленной.

Маршал СССР А.М. Василевский позже вспоминал:

«Без тридцать седьмого года, возможно, и не было бы вообще войны в 1941 году. В том, что Гитлер решился начать войну… большую роль оказала оценка той степени разгрома военных кадров, который у нас произошел».

Похоже прав был не только Василевский, но и Тухачевский, предвидевший войну машин. Разгром военных кадров привел к тому, что РККА получила мощнейший погодный отпор в Финляндии, потеряв порядка 200 тыс. своих людей в условиях суровой финской зимы.

М.Н. Тухачевский.

Дело Тухачевского

Дело Тухачевского — дело «антисоветской троцкистской военной организации» — дело по сфабрикованному обвинению группы высших советских военачальников, обвиненных в организации военного заговора с целью захвата власти. Стало началом массовых репрессий в РККА.

Обвиняемые принадлежали к группе высших советских военачальников, отрицательно оценивавших деятельность К. Е. Ворошилова на посту наркома обороны. Они считали, что в условиях подготовки СССР к большой войне некомпетентность Ворошилова отрицательно сказывается на процессе технической и структурной модернизации Красной армии.

Аналогичное дело разрабатывалось ОГПУ ещё в 1930 году: утверждалось, что группа крупных военачальников во главе с Тухачевским готовит захват власти и убийство Сталина (показания были получены у арестованных преподавателей Военной академии Какурина и Троицкого). Но Сталин не дал ему хода. В середине октября того же года была проведена очная ставка Тухачевского с Какуриным и Троицким; Тухачевский был признан невиновным.

Одним из первых репрессированных военных стал Гай Г. Д., в 1935 году арестованный за то, что в частном разговоре спьяну сказал, что «надо убрать Сталина, всё равно его уберут». Вскоре он был арестован НКВД и осуждён на 5 лет лагерей, однако при пересылке в Ярославскую тюрьму 22 октября 1935 году бежал. Для его поимки НКВД мобилизовало до нескольких тысяч чекистов, комсомольцев и колхозников для создания сплошного кольца радиусом 100 километров; через два дня Гай был пойман.

В июне 1937 также состоялся суд над группой высших офицеров РККА, включая Михаила Тухачевского, т. н. «Дело антисоветской троцкистской военной организации». Обвиняемым вменялось планирование военного переворота 15 мая 1937.

Определением от 31 января 1957 года (Определение номер 4н-0280/57 Военной Коллегии Верховного Суда СССР) все подсудимые были оправданы и реабилитированы за отсутствием состава преступления. В основе нового решения лежали данные о том, что признательные показания подсудимых, на которых был основан обвинительный приговор, получены с использованием пыток, избиений и других «преступных методов проведения следствия». В Определении, в частности, говорится: «Военная коллегия Верховного Суда СССР, изучив материалы дела и дополнительной проверки, считает бесспорно установленным, что уголовное дело в отношении Тухачевского, Корка, Якира и других по обвинению их в антисоветской деятельности было сфальсифицировано».

Так закончилась жизнь одного из кровавых деятелей сталинской эпохи, Николая Ежова. В 1998 году Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации признала Николая Ежова не подлежащим реабилитации:
"Ежов… организовал ряд убийств неугодных ему лиц, в том числе своей жены Ежовой Е. С., которая могла разоблачить его предательскую деятельность.

Ежов… провоцировал обострение отношений СССР с дружественными странами и пытался ускорить военные столкновения СССР с Японией.
В результате операций, проведённых сотрудниками НКВД в соответствии с приказами Ежова, только в 1937—1938 гг. было подвергнуто репрессиям свыше 1,5 млн граждан, из них около половины расстреляно."

Подводя итог анализу личности Ежова и ежовщины стоит отметить, что история имеет свойство повторяться. Сталин был против какого-либо сотрудничества с иностранными разведками изначально и вовремя заметив антигосударственную деятельность Ежова, убрал его. И то, что наши спецслужбы поддерживают диалог с американскими спецслужбами до сих пор (и даже проходят обучение в США), полностью дискредетирует их в глазах своего народа и превращает их не в стражей порядка, а самых обыкновенных пособников, готовых на все ради защиты своего заокеанского хозяина и его интересов. Один покойник (имени которого называть не стану) как-то сказал золотые слова:

"Когда государство становится преступником, право быть судьей принадлежит КАЖДОМУ гражданину"

Так что боже упаси нас от бандеровцев в погонах и их заокеанских пастухов, а со своими бедами мы справимся и без постронней помощи извне.

"Минули былые годы красной диктатуры,
Растворились в прошлом узников фигуры.
Лишь скиталец-ветер помнит поименно
Тех, что увозили в столыпинских вагонах.

Он летит по свету и плачет об этом,
О муках погибших песню-стон сложил.
И, рождаясь где-то, бродит ее эхо,
В душах будоража память о павших…

Красный террор..."